Глава 17 Песня, от которой изменится вся ваша жизнь

Глава 17

Песня, от которой изменится вся ваша жизнь

Когда учатся на художника, скажем живописца, часто занимаются копированием знаменитых картин. Очень хорошее упражнение. Ты представляешь себе, что ты великий мастер – именно ты сейчас подаришь миру полотно, которое на протяжении многих и многих веков будет волновать людей. Ты играешь в его игру, его жизнь переплетается с твоей, начинают происходить мистические вещи…

Жаль, мы не копируем рассказы мастеров, не переписываем их от слова до слова, хотя это отличное упражнение – взять и написать своей рукой рассказ Уильяма Сарояна «В горах мое сердце». Рукой почувствовать, как это делается. Как пишутся такие обалденные вещи. Я знаю этот рассказ наизусть. Я просто с ума схожу от музыки, которая в нем звучит.

«В 1914 году, когда мне было еще совсем немного лет, к нам на улицу Сан-Бенито забрел один старик по пути в дом престарелых. Он шел, играя на трубе, и остановился перед нашим домом. Я выбежал со двора, чтобы послушать, но он больше не трубил. Он сказал:

– Молодой человек, не принесешь ли ты стаканчик воды старику, у которого сердце не здесь, а в горах?

– В каких горах? – спросил я.

– Шотландских, – сказал старик. – Так как же насчет водички?

– А что делает ваше сердце в шотландских горах?

– Тоскует, – сказал старик. – Пожалуйста, принеси мне стаканчик холодной воды.

– А где ваша мама? – говорю я.

– Моя мама в Талсе, штат Оклахома, но сердце ее не там.

– А где же? – говорю.

– В шотландских горах, – сказал старик. – Молодой человек, мне ужасно хочется пить.

– Как это так вся ваша семья оставляет сердца в горах? – сказал я.

– Так уж мы созданы, – сказал старик. – Сегодня – здесь, а завтра – прощайте.

– Как это? – сказал я.

– Сейчас мы живы, а вот уже нас нет, – сказал старик».

Ой, какой это замечательный рассказ. Какие там колоритные герои! Бедные, голодные, денег им в долг не дают, в лавочках не одалживают продуктов. Но до чего несгибаемый дух у этой семейки, сколько разной диковинной информации у них в головах, какое великолепное чувство юмора и гостеприимства!

А главное, что меня поражает, – музыка в слове Сарояна, зрелость, весомость – полное блаженство, хотя мы читаем его в переводе с английского. Он жил в Америке, по крови он армянин. А по уровню сознания – Человек Мира. Как много сказано в коротких репликах диалогов, но еще больше – недосказано. Но и от того и от другого – аж жарко становится!

«…Восемнадцать соседей собрались перед нашим домом. Когда мистер Мак-Грегор протрубил до конца свое соло, все зааплодировали. Отец вывел его на крыльцо и сказал:

– Дорогие друзья и соседи, позвольте вам представить Джаспера Мак-Грегора, величайшего шекспировского актера наших дней.

Дорогие друзья и соседи ничего не сказали в ответ, и тогда заговорил сам мистер Мак-Грегор.

– Как вчера, – говорит, – помню свое первое выступление в Лондоне, в 1867 году…

Тут Руф Эпли, плотник, выходит и говорит:

– Нельзя ли нам послушать еще немножко музыки, мистер Мак-Грегор?

А мистер Мак-Грегор в ответ:

– А не найдется ли у вас в доме куриного яйца?

– Ну, конечно, найдется, – говорит Руф. – У меня их в доме целая дюжина.

– Не затруднит ли вас пойти и принести одно яичко из этой дюжины? – сказал мистер Мак-Грегор. – А когда вы вернетесь, я сыграю вам песню, которая заставит ваше сердце трепетать от горя и радости.

У Тома Брауна мистер Мак-Грегор спросил, не найдется ли у него в доме кусочка колбасы, и тот сказал, что найдется. Тогда мистер Мак-Грегор спросил, не затруднит ли его прогуляться за этим кусочком, а когда Том, дескать, вернется, мистер Мак-Грегор сыграет такую песню, от которой изменится вся его жизнь. И Том пошел за колбасой, а мистер Мак-Грегор стал спрашивать подряд каждого из восемнадцати дорогих друзей и соседей, не найдется ли у них дома чего-нибудь вкусненького, и каждый отвечал, что найдется, и все пошли по своим домам, чтобы принести чего-нибудь вкусненького, потому что мистер Мак-Грегор обещал им сыграть нечто усладительное для слуха. А когда все друзья и соседи вернулись к нашему дому со всевозможной снедью в руках, мистер Мак-Грегор поднес трубу к губам и заиграл “В горах мое сердце, душа моя там”, и все соседи заплакали и разошлись по домам, а мистер Мак-Грегор принес все вкусные вещи на кухню, и пошел у нас пир горой и веселье. Яйцо, колбаса, зеленый лук, два сорта сыра, масло, два сорта хлеба, вареная картошка, свежие помидоры, дыня, чай и множество прочих вкусных вещей – все это мы съели и выпили чаю, и животы у нас раздулись, и мистер Мак-Грегор сказал:

– Сэр, если вы ничего не имеете против, я бы погостил у вас в доме несколько дней.

А отец мой сказал:

– Сэр, мой дом – это ваш дом…»

Потом за ним пришел человек из дома престарелых и сказал, чтобы мистер Мак-Грегор вернулся, потому что им нужен актер для их новой постановки «Причуды стариков в 1914 году…».

Каждое слово – живое, наполненное горячей любовью к людям. Что ни откроете у Сарояна: «Парикмахер, у дяди которого дрессированный тигр отгрыз голову», «Бедный опаленный араб», «Трое пловцов и образованный бакалейщик», «В теплой тихой долине дома», «Воскресный цеппелин», «Откуда я родом, там люди воспитанные», «Муравьи», «Автобиграфия»…

Держите меня, сейчас я буду перечислять все без разбору по оглавлению. Ибо кто может сравниться с Уильямом Сарояном? Разве что абхазский писатель Фазиль Искандер, и то, замечу, все-таки – ранний. «Детство Чика», например. Или «Сандро из Чегема».

Как-то раз я пришла в мастерскую к Юрию Ковалю с диктофоном – сделать о нем радиопередачу. Много лет я вынашивала эту идею. И вот обнаружилась ужасная вещь – у меня к нему не было никаких вопросов. Так хорошо было просто сидеть у него в мастерской, пить чай из белой кружки с синими цветами и помалкивать, что я спросила:

– Может быть, у вас ко мне есть какой-нибудь вопрос?

– Есть, – ответил он. – Юрий Коваль спрашивает у Марины Москвиной: какой должна быть проза?

– Жизнеутверждающей, – говорю я.

– Все-таки жизнеутверждающей?..

– Да, – говорю я.

– Тогда кто – Сароян или Искандер?

– Сароян! – говорю я.

– «Весли Джексон»?

– «Весли Джексон»!

– А я все-таки склоняюсь к Искандеру! – сказал Коваль.

Какой это загадочный диалог для тех, кто не в курсе. И ясный как божий день для того, кто читал эту лучшую на свете книгу, «Приключения Весли Джексона» Уильяма Сарояна.

Катя Лысенко прочла ее и, возвращая, сказала:

– Это офигенная книга. Нет, это трижды офигенная книга!

А мой талантливейший Митя Савельевских получил от меня эту толстую книгу и прочитал три раза. Потом вернул и сказал:

– Весли Джексон – это я.

Кстати, там про то, как в человеке рождается писатель.

Нет, еще глубже: как в человеке рождается что-то такое, что делает его пробужденным, осознанным, по-настоящему любящим, короче, бессмертным.

И очень важно – КАК это делается, вот в чем штука!

Будто человек пишет не рукой, а прямо сердцем. Пожалуй, так написаны еще две книги в этом лучшем из миров:

Рэй Брэдбери

«Вино из одуванчиков»

и

Дж. Д. Сэлинджер

«Над пропастью во ржи».

Когда это будет внимательно вами прочитано по три раза, я все-таки советовала бы такое упражнение: сесть и переписывать от руки самые понравившиеся места, как от руки переписывали когда-то священные тексты. Что-то люди получали от этого. Чем черт не шутит, может, и мы с вами ощутим?..

^{«В горах мое сердце, душа моя там», – я говорю себе, когда смотрю на этот снимок. А ведь Уильям Сароян поведал нам не о горах. Но лишь о жизни человека на Земле. Глядя на такую фотографию, лучше бы удивиться, насколько персонаж, который стоит спиной к зрителю и, мы ему дышим в затылок, дарит нам иллюзию отождествления с ним. Получается, что человек, глядящий сейчас на далекие заснеженные вершины, – это ты сам.}

Данный текст является ознакомительным фрагментом.