Приложение «Лепестки души» Сказки, которые сделали мою жизнь
Приложение
«Лепестки души»
Сказки, которые сделали мою жизнь
Старое кольцо
Старое кольцо. Зеленый камень. Совсем-совсем зелёный. Серебряная оправа. Простоватое на вид. Я беру его в руки. От прикосновения камень становится теплым, а его зелень – еще более глубокой и таинственной.
Старая бурятка сидит у юрты. Пора подводить итог жизни. Она камлала в последний раз. Не поднимет больше бубна. Он перестал ее слушаться. Вчера он гудел: «Пора! Пора!» И, когда в кружении обряда она встретилась со всеми духами родственников, они тоже шептали ей: «Гульдэмэй, пора! Пора передавать свой дар! Пора!»
Да, она все понимает. Но кому?
Последняя внучка уехала в поселок учиться. А от ее сказаний только отмахивается: «Бабушка, ты же музейная ценность. На тебя ходят посмотреть, как на реликвию. Кому твои заговоры и камлания нужны?»
Ну и что на это можно сказать?
Гульдэмэй трет колени. Болят. Даже ее волшебная мазь не помогает. Старая стала совсем.
Но как она может уйти, не передав никому свой дар?
Пригревает весеннее солнышко. Старуха совсем разомлела и задремала под его лучами.
Ей снится странный сон.
Она сидит у своего старого сундука, что достался ей от ее бабушки, великой шаманки Агуй Гохон, и разбирает его содержимое. Здесь много забытых ею вещей. Бабушкины бусы, что помнят ее молодой, остатки атласных лент и перьев, что украшали ее бубен, сам бубен, потертый и потерявший голос, осколок зеркала, забытые колечки. И множество мелких монеток, уже позеленевших и не имеющих никакой ценности.
И слышится ей голос бабушки:
– Гульдэмэй, пора и тебе отправляться к нам. Некому передать тебе великую силу наших предков. Тяжело это признавать, но так есть. Сделай, как я тебе велю. Тебе осталось совсем немного. Достань все вещи из сундука. Ничего не выбрасывай. Раздай их людям на память. Каждый возьмет то, что заслуживает. Так мы раздарим нашу силу. И она вернется к нашим предкам, умноженная на талант тех, кому достанется наш дар.
Проснулась старуха. Поняла наказ великой шаманки Агуй Гохон.
Бережно достала из сундука казалось бы уже ненужные вещи. Аккуратно разложила у юрты, стала ждать гостей.
Первым пришел ее племянник Эсэгэ, который называл себя Сергеем.
«Смурной какой-то, – подумала старуха. – Печаль какая-то в сердце.
А ведь большой человек, говорят, ученый».
Эсэгэ пытался начать разговор, но никак не мог. Помог бабушке очаг развести, сделал ей травяной чай и засобирался.
– Выбери себе подарок, – сказала Гульдэмэй. – Моя бабушка, великая шаманка, так велела. Так надо. Ничего не спрашивай.
Эсэгэ в лице переменился. Стал рассматривать содержимое сундука. Не раздумывая, протянул руку к бубну.
На выходные заехала внучка, взяла прабабушкины бусы. Посмеялась, конечно, над чудачеством старухи: удумала, мол, силу раздавать. Но примерила бусы и не захотела снимать. Больно уж тепло у нее в груди стало от прикосновения прабабкиных камней.
Быстро всё разобрали. Лишь кольцо великой шаманки, серебряное, с бирюзой, от старости ставшей темно-зеленой каплей, лежало сиротливо на блюдечке возле юрты.
Ночью плохо стало старухе. Хорошо, что в этот день у нее остановился местный пастух, что перегонял стадо баранов на другое место. Сел он на коня, поскакал в поселок: «Бабушка Гульдэмэй умирает».
Привез докторшу Валентину. Грустную женщину с серыми глазами. Та поставила укол, но сказала, что он уже не поможет. Пришло, мол, время.
Бабушка попросила: «Возьми от меня на память кольцо. Оно не твое, но очень тебя однажды выручит. Отдай его тому, кто тебе поможет. Кольцо само своего хозяина найдет. Не беспокойся. А пока сама носи. Оно придаст тебе силы. А как только кольцо свою хозяйку найдет, твои беды закончатся. Ты хороший человек. Все у тебя будет нормально».
Умерла бабушка утром. Хоронили, как она просила, по местным обычаям.
Докторшу Валентину на работе сократили. Какие-то дурные времена пошли. Стали русских отовсюду выгонять. А у нее двое детей. Теперь приходится стоять на рынке и торговать сувенирами. Тут и модные нынче бубны, точнее – то, что за них выдают местные предприниматели, и поделки из камня, и расшитые шапки а-ля местная экзотика. Стыдобища, а не товар. Но туристы покупают. Ведь сейчас модно в шаманские места ездить. Хотя – какие нынче шаманы? Она же сама бабушку Гульдэмэй в последний путь провожала. Но молчит она об этом. Да и кому это интересно? Каждый свой бизнес делает. И детей кормить надо. Совсем тяжело стало. Было бы к кому в Россию уехать, давно бы уехала. Но нет никого. А тут хоть плохонькое, но жилье. Свое, между прочим.
За грустными мыслями не заметила, что на нее давно уже смотрит женщина, тоже славянка.
Увидев, что на нее обратили внимание, незнакомка поздоровалась:
– Вы грустная. Что-то случилось?
Валентина ответила: да, мол, давно уже случилось… и почему-то стала говорить, говорить. О том, как переехала в Бурятию за мужем, как он погиб на перевале, как осталась одна с двумя детьми, о том, что с работы ее уволили, что плохо ей. Не знает, что делать. Только дети ее и держат.
Марина (так звали незнакомку) внимательно слушала, не перебивала.
Потом полезла в сумку, достала кошелек, выгребла все, что в нем было, и протянула Валентине.
– Берите, жалко, что мало взяла с собой. И уходите с рынка. Я договорюсь, чтобы вас снова взяли на работу. На первое время вам хватит.
Валентина остолбенела.
– Не возьму, что вы!
– Так надо! Берите!
– Но как же мне отблагодарить вас?.. Ой, постойте! Я думаю, пришло время передать вам подарок последней шаманки.
Валентина сняла кольцо с шеи (она носила его на шнурке, чтобы не потерять) и протянула Марине.
Марина взглянула на кольцо:
– Хорошая и ценная вещь, но не моя. Однако я возьму его. Чувствую, так надо.
В Москву Марина вернулась из долгой поездки по Азии лишь через год. Колечко с бирюзой всегда лежало в ее кошельке. И она вспоминала о нем только тогда, когда получала очередное письмо с благодарностями от Валентины, что жила в далекой Бурятии, и которой она однажды помогла. Да, она решила вопрос с ее работой. Ведь ей, известному московскому редактору, который сопровождал государственную делегацию, не могли отказать. Вот она и попросила кого надо. Что тут особенного?
Сейчас она спешила в аэропорт. Приятельница через знакомую передала из-за границы важные документы для работы. В кафе аэропорта ее ждала Наташа, она сидела с синей папочкой, как предупредила приятельница.
– Ой, так здорово! Ты меня выручила! По почте я бы эти документы не дождалась. А они очень мне нужны для нового проекта. Не знаю, как и отблагодарить тебя.
Марина потянулась к кошельку, не понимая, что происходит, достала колечко с зеленой каплей.
– Примерь!
Наташа удивленно посмотрела на нее, однако кольцо взяла. Примерила. Оно оказалось ей впору. Как будто всегда и было на ее безымянном пальце.
– Странное у меня ощущение, как будто я его теряла и тут вдруг нашла. Ничего не понимаю.
– И мне так хорошо стало, – сказала Марина, – как будто я сделала что-то очень важное. Наверное, это твое кольцо и есть. В Бурятии мне сказали, что оно само хозяйку найдет. Видимо, ты и есть его хозяйка.
Старая шаманка Гульдэмэй довольна. Она часто приходит на место своей старой юрты. Юрты тут давно уже нет. Да и ее самой нет. А вот душа ее тут.
И душа ее бабушки Агуй Гохон тут же. И они ведут неспешные разговоры.
– Как хорошо у них получилось с подарками. Они точно дошли до тех, кому и предназначались. А Эсэгэ, что взял бубен, издал народный бурятский эпос, это сказания и песни великих шаманов; внучка, что обрадовалась красивым бусам, стала заслуженной учительницей, преподает бурятский в школе; пастух, что привез докторшу, – известный чабан.
Все, кто получил часть силы последних шаманок, работают на память предков. Даже кольцо с бирюзовой каплей служит тому, кто пишет сказки, дающие опору разуверившимся в жизни. И каждый из них чувствует поддержку, ту частичку великой силы, что дает им древний народ.
Гудит ветер. Дышит бесконечная степь, держит на своих ладонях рыжее солнце. И звучат шаманские бубны. Это Гульдэмэй и Агуй Гохон вспоминают свою молодость, соревнуются в умении усмирять ветер и разжигать солнце.
Наташа просыпается среди ночи. Странные сны не дают ей покоя. Как будто она идет по бесконечной степи, ковыль прижимается к ее ногам, а кто-то высоко-высоко поет песню. И ей необходимо, просто необходимо записать слова этой песни. Это чужой язык. Но она почему-то его понимает. Это песня степи и великого народа, что здесь когда-то жил. И ей кажется, что она тоже когда-то здесь родилась.
Э-ге-гей! – хочется ей закричать.
Но вместо этого она идет к компьютеру, и руки сами начинают писать.
И теплеет на пальце колечко с бирюзой, что помнит старый сундук и свою хозяйку Агуй Гохон. Ее прапрабабушку.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.