58. Уэлч и вопросы этики
58. Уэлч и вопросы этики
Все время, пока Уэлч находился на должности CEO, его беспокоило то, что некоторые люди вокруг него не отдаются работе так же, как он.
Однажды в семь часов вечера он по секрету поведал мне:
– Я должен остаться допоздна: если я уйду в шесть, то здесь сразу все опустеет. – И похвалил Боба Нарделли, одного из претендентов на его место, показав на телефон: – Если я сейчас наберу его номер, он непременно будет на месте. И вся его команда тоже.
Команда Нарделли, когда он был в направлении локомотивов, а потом энергосистем, всегда работала по субботам до середины дня. Так было заведено.
Уэлч поступал так редко, хотя он постоянно думал о работе, независимо от того, где он находился. Только заступив на должность, Джек, будучи еще неискушенным, опрометчиво заявил в интервью, что, закончив работу в пятницу, проводит время в компании друзей.
Это прочитали и те сотрудники GE, которым подчас приходилось работать без выходных, выполняя работу своих коллег, уход которых спровоцировал сам же Уэлч. Поэтому тот комментарий оказался неуместным; таких ошибок Джек больше почти не допускал благодаря приобретенной со временем политической мудрости лидера.
В 2006 году Шарлин Бегли, самая высокопоставленная женщина в GE, в настоящее время CEO в отделении пластмасс, а в то время возглавлявшая локомотивный бизнес в Эри в Пенсильвании, сказала в одном из своих интервью, что не видит необходимости работать в выходные: их следует проводить с семьей. Ее босс, Дейв Кэлхун, позднее вице-председатель GE, а в настоящее время CEO в Nielsen, получил несколько телефонных звонков от обеспокоенных CEO из направления железнодорожного транспорта. Те, видимо, тоже хотели проводить свободное время с семьями, но вынуждены были работать ради пользы дела, а для этого иногда требовалось работать и в выходные.
Шарлин Бегли, восхитительная молодая женщина, стала высоким должностным лицом в GE в конце 90-х, после того, как приняла руководство известной GE Audit Staf, можно сказать, зелеными беретами[57] корпоративных финансов. Она попросила меня выступить перед ее сотрудниками на деловой встрече во Флориде, и я согласился. По окончании встречи мы вместе пошли пообедать, и я спросил Шарлин (с которой был очень мало знаком, но она жила в том же городе, что и я):
– Как у вас дела? Как успехи?
– Замечательно. Я жду ребенка.
– Примите мои поздравления.
– Но я еще не сказала об этом Джеку.
– То есть?
– После рождения моего последнего ребенка он сказал мне: «Больше никаких детей. Хватит. Вы поняли?» Он этого не одобрит.
То, что говорил ей тогда Уэлч, насколько бы некорректным это ни казалось, и в тот момент особенно, все же следует воспринимать совсем иначе. Если вы хотите быть большим игроком в этой игре – а Шарлин уже была в их числе, – ваша работа должна стоять во главе всего. Успешной женщине в GE говорят: 1) вам желательно не иметь семьи; 2) если семья есть, то муж должен сидеть дома с детьми, такова его судьба; 3) дети должны быть на втором месте и не должны отвлекать от работы. Компании, которые злоупотребляют соотношением работа – личная жизнь в сторону личной жизни, не будут конкурентоспособными.
Уэлч в своей книге «Победитель» (Winning) дал очень хороший совет мамам: «Прежде чем вы захотите в сотый раз попросить о сокращении количества командировок, разрешении задерживаться по утрам в четверг или будете отнимать время у своего начальника, постоянно отпрашиваясь из-за детей, подумайте о том, что это воспринимается как ваше заявление „Все мои мысли там“ – и не важно, какими словами это было сказано».
Не знаю, кто – Джек или Сюзи – написал этот совет в книгу, но это должно было ужаснуть тех женщин, которые только начинали строить свою жизнь и карьеру.
Лет десять назад мы сидели с вице-председателем GE, готовя выступление на какое-то мероприятие, куда его привлекли. Координатором этого мероприятия была женщина, менеджер GE.
– Нам нужно привести больше данных по этому во просу. Давайте спросим у Барбары, сколько мне отводится на выступление.
Конечно же, ее не оказалось на месте. Женщины всегда уходят куда-то и зачем-то.
– Марша! – кричит вице-председатель из конференц-зала секретарю. – Позвоните Барбаре, чтобы немедленно шла сюда!
Слышим приглушенный разговор по телефону, и секретарь докладывает, что она сегодня отпросилась на весь день.
Лучше не знать, что последовало за этим…
У Барбары были дети, она занималась ими, отвозила в школу, на футбольные тренировки и прочее. Но она получала зарплату, которая выражалась шестизначной цифрой, и платили ее не за то, что она проводила время на футбольном поле.
Мне приходилось выступать несколько раз перед женской аудиторией в GE. Я всегда думал, что могу распознать истинных игроков по тем вопросам, которые они задают: их раздражают «женские вопросы»; они спрашивают докладчика о производстве, финансах, высказывая свое мнение об электронном бизнесе или, например, «Шести сигмах». Бездельницы же предпочитают скулить по поводу дискриминации или о соотношении работы и личной жизни.
Помню одно большое женское собрание, где сначала все слушали ключевых докладчиков на общей сессии, а потом разошлись по группам на пленарные заседания. На общей сессии выступала женщина-телерепортер, которая рассказывала, как ее не пустили туда, куда пускали мужчин-репортеров в мусульманском Афганистане, как она учинила скандал, преодолела запреты, отношение мужчин и так далее.
Мария Бартиромо из CNBC выступала после нее и говорила на свои обычные темы: инвестирование, Алан Гринспен,[58] инфляция, Уолл-стрит. (Кретины с Уолл-стрит называли ее милашкой из-за ее экзотической красоты и сходства с Софи Лорен, но она относилась к этому спокойно.)
Мария сделала прекрасную презентацию, но больше всего мне запомнилось, как она ответила на вопрос тех, кого волнует только соотношение работы и личной жизни. Вопрос был задан так:
– Как вы смогли преуспеть в своей карьере, несмотря на предубеждения и существующее отношение к женщинам на Уолл-стрит?
Ее ответ был очень лаконичен:
– Я очень, очень, очень много работаю.
Думаю, не всем этот ответ пришелся по вкусу.
Я открыл пленарное заседание рассуждением о том, что много работать означает самому проложить пусть к успеху и в своих выступлениях, и в карьере в целом. Потом, увлекшись, я стал говорить о женской солидарности. Сказал, что это полная чушь, потому что серьезную конкуренцию за хорошее место и хорошую работу создают женщинам чаще всего не мужчины, а сами женщины. Сказал о том, что вся эта женская солидарность улетучится полностью, едва в службе по управлению персоналом появятся списки кандидатов на перспективные вакансии.
Я рассуждал, акцентируя внимание на том, что женщины редко поддерживают друг друга, какой бы уровень компании мы ни взяли, начиная от административного и заканчивая уровнем высшего руководства. Женщины более жестки и критичны друг к другу, чем мужчины по отношению к ним или даже к другим мужчинам там, где имеют место отношения коллегиального характера.
Я вглядывался в лица, продолжая говорить, и ожидал возмущения и недовольства, хлопанья дверью.
Вместо этого я видел едва заметные улыбки, одобрительные кивания головой, даже какие-то едва слышимые комментарии, выражавшие согласие.
Но основная идея, прозвучавшая в тот день, была сказана Марией, и если кто-то что-то и вынес с конференции, то, должно быть, это были ее слова: «Я очень, очень, очень много работаю».
Мне тоже приходилось очень много работать, особенно в самом начале с Уэлчем, который проел мне всю плешь. Я постоянно ощущал его пронзительный пытливый взгляд, наблюдавший не только за мной, но и за людьми, работавшими у меня (группой спичрайтеров), и за всеми остальными в структуре корпоративных общественных связей, частью которой мы являлись.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.