Четверг, 20 мая 1982 года

Четверг, 20 мая 1982 года

Я завершила восьминедельное кругосветное путешествие, которое началось с Каннского фестиваля. Я вела дневник с четырнадцати лет, поэтому считала путешествие прекрасным поводом для записей. И не только потому, что я посещала новые места. Кроме того, я собиралась завершить работу со своим психотерапевтом, великолепным доктором Рут Великовски Шарон (мы с ней потом вместе написали книгу «Я отказалась воспитывать ребенка с дурным характером»).

Я проходила психоанализ в течение семи лет, и это полностью изменило мою жизнь. Когда меня спрашивали, зачем я пришла к психоаналитику в двадцать три года, я отвечала: «Зачем ждать, когда я стану старой и мудрой?» Как Сократ, я всегда полагала, что «если жизнь не исследовать, то и жить не стоит».

Доктор Шарон была не только моим психотерапевтом; она в то же время работала с моим мужем, талантливым, но сложным человеком Фредериком Форрестом.

Мы с Фредди встретились на съемках фильма «Хаммет», полюбили друг друга и поженились. Мы приехали во Францию на Каннский фестиваль в 1982 году, чтобы представлять фильм. Наш короткий, но бурный брак был словно американские горки, и теперь мы отправлялись в круиз вокруг Европы и Азии, чтобы проверить свои чувства. Мы провели во Франции только десять дней и так поругались на углу улицы в старой части Парижа, что поняли – только развод может нас спасти. Он уехал в Бангкок на съемки, а я собиралась присоединиться к нему через неделю, когда страсти улягутся.

И вот я во Франции – ни мужа, ни психотерапии, ни языка (за исключением ломаного школьного французского). Море чувств. И только дневник помог мне разобраться в них.

Я начала с обычного: «Дорогой дневник, сегодня я…» – ежедневный журнал, который я писала в самолете, направляясь в Ниццу. Но именно в этот момент моего путешествия я поняла, что анализ и понимание каждой эмоции гораздо важнее описания еды и достопримечательностей.

И еще я знала, что над моим браком нависла угроза, и я хотела впоследствии вспомнить и разделить по возвращении с доктором Шарон мои чувства день за днем.

Это можно было сделать только при помощи дневника. Поэтому в начале каждой страницы я перечисляла, в хронологическом порядке, что я делала в этот день. Например: записывала, ехала в поезде, пила кампари на площади в итальянском городке, смотрела на Средиземное море. Все мои мельчайшие движения души были зафиксированы.

Да! Ведь мои планы резко изменились. После того как Фредди бросил меня на парижской улице, я поняла – и мне помогла в этом целая цепь случайностей, – что хочу провести три недели в кругосветном путешествии.

Это путешествие изменило мою жизнь. В тот день я назвала дневник итальянским, хотя я не собиралась даже останавливаться в Италии на пути вокруг света! На самом деле я провела в путешествии восемь недель, и от моего первоначального плана почти ничего не осталось. Вступил в силу новый план.

В Генуе я познакомилась с мужчиной; провела неделю в Неаполе, в четыре часа дня отбыла в Рим, откуда предполагала вылететь в Бангкок. Но вместо этого проводник поезда пригласил меня провести неделю в деревне с его женой и родственниками. Только потом я на поезде поехала в Мюнхен и, наконец, вылетела в Бангкок, чтобы встретиться с Фредди. Мы провели вместе две недели и решили развестись, а напоследок слетать в Гонконг.

Когда я летела домой на самолете, я перечитала дневник. Лампочка над моим креслом светила точно в те места моих записей, на которые мне нужно было обратить внимание и запомнить для психоанализа. Особенно это касалось решений относительно моего брака и карьеры.

Возвращаясь назад, наблюдая, записывая и анализируя свою жизнь, возможно впервые, я рассматривала ее объективно. Я словно давала совет самой себе, как это сделал бы лучший друг. Я прочитала часть своей жизни за один полет и приняла все, что со мной случилось.

Мы нередко хорошо знаем, что лучше для наших друзей или родственников, но не всегда можем определить это для себя, даже если это очевидно. Одна из главных причин, почему мое итальянское путешествие буквально открыло мне глаза, – я должна была общаться с людьми на языке, которого не знала, поэтому была вынуждена все упрощать. Я могла наблюдать за людьми и отмечать нюансы их интонаций, вместо того чтобы сосредоточиваться на словах, и так далее.

Поскольку я не могла уловить иронии или игры слов и не могла донести свою мысль до собеседника, я должна была выразить самую суть. Сидя в самолете, я заполняла оставшиеся страницы новоприобретенными знаниями, видела свои прошлые ошибки и удачи, записанные черным по белому. Можете себе представить, сколько страниц дневника я прочитала доктору Шарон, когда вернулась, в ее кабинете в Нью-Йорке!

Мой итальянский дневник помог мне сделать огромный шаг вперед, потому что он четко показал то, что действительно имело для меня значение, – все, что я хотела получить в браке, вопросы питания и поддержания веса, понимание, что для общения не нужны слова.

Но дневник бы не помог, если бы я не приложила сознательные усилия вспомнить так много из своей прошлой жизни – до путешествия. Я смогла осознать то, что было мне неизвестно ранее, потому что у меня было время поразмыслить не только над тем, что я тогда делала, но и как это было связано с моими прошлыми поступками.

Очень важно уметь анализировать собственную жизнь, но если вы работаете только с недавним прошлым, вы не можете увидеть целую, полную картину. Чем больше данных у вас есть, тем лучше можно понять недавние поступки и решения.

До сегодняшнего дня я перечитываю именно итальянский дневник, в отличие от других многочисленных дневников, которые написала за свою жизнь. И не только потому, что я хочу освежить в памяти сказочное путешествие, но я хочу также понять свои поступки в прошлом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.