ПОСТ О ГЛАВНОЙ ДОРОГЕ СТОЛИЦЫ И ОСОБОМ СИГНАЛЕ, КОГДА ВСЕ ЗАМИРАЛИ

ПОСТ О ГЛАВНОЙ ДОРОГЕ СТОЛИЦЫ И ОСОБОМ СИГНАЛЕ, КОГДА ВСЕ ЗАМИРАЛИ

Здесь, в старых переулках за Арбатом, совсем особый город…

Иван Бунин (1905)

Ах, Арбат, мой Арбат, ты – мое отечество, никогда до конца не пройти тебя.

Булат Окуджава (1959)

НИКТО ОСОБО НЕ СКУЛИЛ

«Мал, да удал» – это про Арбат, прошлый и нынешний. Километр с брусчаткой и чугунными фонарями от ресторана «Прага» до мидовской высотки нашпигован редкостями, начиная с громких имен земли русской и заканчивая особой атмосферой, где изо дня в день крутится веретено жизни и нить времен соединяет эпохи словом «арбатство». Когда Булата Окуджаву спросили, как родился неологизм «арбатство», он откровенно признался в том, что авторство принадлежит учащимся одной из старых московских школ: «В стихах, мне подаренных, была строка: “Кануть сладко в пучине бескорыстья и песен арбатства…”. Это придуманное ребятами “арбатство” не только в данном стихотворении, но вообще как-то удивительно рифмуется со словом “братство”. Арбатство – это определение очень важного для меня качества. Это моя натура, моя психология, мое отношение к окружающим. Это воспитание и почва…»[52].

Дмитрий Зимин постоянно возвращается на свою «малую Родину». Однажды он вспоминал, как собрались десятые классы по случаю 50-летия окончания школы. «У всех примерно одна судьба, – заметил он. – Судьба всей страны. Было очень здорово. А когда мы собрались, там еще водитель, охранник были, они слушали разинув уши, как было интересно! Так-то было два сбора: один раз десятые классы собрались, один раз просто одноклассники были. Это был более мелкий сбор. Класс большой – человек тридцать. А тут собралось двадцать два – вполне достаточно за столько лет. И каждому дали несколько минут – рассказать, как жизнь прожил. На самом деле очень достойно все оказалось. Достойно, здорово. Никто особо не скулил». Как точно определяет Дмитрий Борисович жизнь арбатца: «не скулил», «у всех примерно одна судьба, судьба всей страны».

Судьба Арбата во времена детства Зимина раскололась надвое. С одной стороны, он был все еще центральной улицей столицы. «На Арбате надо будет быть еще поосторожнее, – подумала Маргарита, – тут столько напутано всего, не разберешься, – блистательно описывал улицу Михаил Булгаков. – Она принялась шнырять между проводами. Над Маргаритой плыли крыши троллейбусов, автобусов и легковых машин, а по тротуарам, как казалось сверху Маргарите, плыли реки кепок. От этих рек отделялись ручейки и вливались в огненные пасти ночных магазинов»[53]. С другой стороны, временами Арбат превращался в дорогу вождя всей страны: тогда раздавался особый сигнал, после которого перекрывалось все движение. «Закрывались магазины, захлопывались окна домов, – пишет С. Каган. – Жизнь на Арбате вымирала и устанавливалась почти неестественная тишина. Потом возникал шум двигателей, и пять черных машин, сработанных из броневой стали и с пуленепробиваемыми стеклами, неслись по улице. Играя в “пятнашки”, они менялись по ходу движения, оберегая жизнь вождя всех народов»[54]. Потом вновь на улицах Арбата дети играли в настоящие «пятнашки» и не думали о том, что надо беречь свою жизнь.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.