ПОСТ О РАССЛАБЛЕННОМ СУЩЕСТВОВАНИИ И МАНИИ МУЖСКОГО ВНИМАНИЯ

ПОСТ О РАССЛАБЛЕННОМ СУЩЕСТВОВАНИИ И МАНИИ МУЖСКОГО ВНИМАНИЯ

Без впечатлений, без восторгов, вдохновения, без жизненного опыта – нет творчества.

Дмитрий Шостакович

ВЕЩИ, КОТОРЫЕ НЕЛЬЗЯ ДЕЛАТЬ

После фразы «Меня родители не муштровали, скорее баловали. Я была поздним ребенком» (ее в самом начале нашей встречи произнесла Наталья) – ушлые психологи нашли бы много чего сказать о проблемах со здоровьем и воспитанием такого дитяти. По мне, все такие «диагнозы» – недоношенные, потому что главное, что должен получить любой ребенок, – любовь родителей. Так что мне при первой нашей встрече с Натальей надо было просто понять: у нее было счастливое детство или родители-мучители постоянно заставляли дочку брать все новые и новые препятствия в жизни, начиная с походов в детский сад и заканчивая школьными уроками с неизбежными склоками.

Любовь к ненаглядной дочурке, конечно, была, но еще родители с рождения закладывали в ребенка «вещи, которые нельзя делать», иногда при помощи нехитрого приспособления, осуждаемого многими. На первом месте в воспитании стояло «вранье», и родители наказывали дочку, «вплоть до ремня. Несколько раз били». На втором – «не пищать, не жаловаться, терпеть, когда сложно». Чтобы второе правило жизни воплотилось в реальность, технари-родители обязательно брали дочку в длительные поездки: «Каждый год это было новое место, обязательно лазили на какие-то горы, в походы какие-то ходили».

Правила воспитания с детства прививали не только родители. «У меня было две бабушки, – рассказывала Наталья. – Бабушка отца умерла, когда мне было тринадцать лет. А бабушка по материнской линии приезжала к нам на лето на три-четыре месяца. Или я к ней уезжала, наоборот… Когда я приходила в банк – а бабушка работала в банке, – рассказывала Наталья, – меня передавали в окошечко, чтобы я попала к бабушке. Там у нее стопки каких-то бумаг были. Она была главным бухгалтером в каком-то отделе, при том, что у нее не было высшего образования». Бабушку до старости «долго ценили, премии регулярно начисляли». На мой вопрос о том, почему ее так ценили, Наталья, немного помолчав, ответила: «Я думаю, что у нее работоспособность была очень высокая. Как любой человек, который войну пережил, просто очень много трудилась. Она, например, вставала рано, в шесть часов утра, ложилась поздно и все время что-то делала. До последних дней жизни, когда еле могла ходить, что-то пыталась делать, помогать по хозяйству. Даже когда руки не держали. Хотя характер у нее был очень сложный. Женщина была суровая, могла и словом огреть, обидеть как-то и рукой приложить».

Что такое «просто очень много трудилась»? Какие будничные работы выполняла способная «словом огреть» бабушка? Наверное, такие, как и у всех, начиная с готовки и заканчивая уборкой, стиркой и другими незаметными вещами. Такие же незаметные вещи ждут каждого первоклашку, перешагнувшего порог школы. Но за руку теперь его ведет не мама или папа, не бабушка или дедушка, а первый учитель. Наталье, судя по воспоминаниям, с ней повезло.

Глосса о любимой учительнице

В школе я сразу вспоминаю учительницу первую – Маргариту Васильевну. Очень доброжелательный человек. Редкий тип учителя – таких, мне кажется, мало было в советских школах. Она пыталась привить интерес к учебе, заложить в нас основы дружбы, возила нас на экскурсии. Хотя у нее был маленький ребенок, и мы на экскурсии стали ездить в классе третьем. Когда ребенок чуть подрос, и ей стало не так тяжело. Я помню даже, три подружки-разгильдяйки пришли в школу, когда у нас должна состояться торжественная фотография, не в белых фартучках, а в черных. Она так расстроилась. Я смотрела на фотографии, а у нее расстроенное лицо. Понятно: она как порядочный учитель не могла колотить детей, показывала свое недовольство именно огорчением. Вспоминается она как светлый человек. Когда мы подросли, встречались. Она потом ушла в какую-то другую школу. После нас у нее не было в нашей школе классов. Потом как-то мы разошлись. Она была молодая, очень красивая женщина.

Рядом с такой распрекрасной учительницей в школе у Натальи оказался ее, казалось бы, антипод. Встреча с ним началась с того, что детям «надо было вступать в пионеры». «Нам сказали, что для того, чтобы стать пионером, нужно заниматься каким-нибудь спортом, – рассказывала Наталья. – Тут как раз пришли рекрутеры в школу набирать в баскетбольную секцию. Надо сказать, что успехи были у меня незначительны: природная угловатость, плохая реакция. Но тренер – Роза Александровна – суровая женщина, нас материла на площадке почем зря, в случае чего и приложить могла. Там такая суровая школа на самом деле была детского баскетбола – полная противоположность мягкой учительнице первой». Оказавшись между молотом и наковальней – «я думаю, что это было полезно, потому что мои родители ведь меня не шпыняли, а там я была на правах “гадкого утенка”», – девочка закалилась для новых, более интересных дел, где ее лидерские качества проявились в полной мере.

После пяти лет занятий баскетболом в ДЮСШ (детско-юношеская спортивная школа. – А.К.) она отправилась учиться в физматшколу при МАИ, где впервые получила навыки управления и лидерства. К этому времени Наталья уже была членом районного пионерского штаба. Поясню: по всей стране пионерили дети, собирая макулатуру и металлолом, шли в белых рубашках с яркими красными галстуками на праздничных мероприятиях – короче, сами решали свои детские дела, а взрослые туда почти не вмешивались. А ныне таких организаций, где молодежь себя сама занимала бы без напряга со стороны партии, почти нет. Хотя тогда присутствовала в обязательном порядке идеологическая начинка: салют – приветствие почти как на параде – отдавался у знамени, где вождь златотканый смотрел куда-то, да еще были комсомольцы – верные, как писали газеты, ленинцы. Но «зарница» – игра в войнушку типа пейнтбола, только с обычными пукалками – учебными автоматами и карабинами, которые не стреляли, и с противогазами, веселила ребятню. Но многие от таких забот отлынивали, как, впрочем, и ныне: зачем ребятне какая-то общественная работа? У нее «была подружка, которая на все это смотрела с долей цинизма и скепсиса глубокого».

Наталье же, по ее признанию, всегда хотелось заниматься общественной деятельностью. «Я считала, что надо защищать страну, что пионерия – это хорошо, – пояснила она свою позицию. – Патриотичная девочка всегда была и, думаю, остаюсь такой же. Мне интересно было этим заниматься». Вдумайтесь, пожалуйста, в слова Натальи о том, что «надо защищать страну». В какие современные организации рвутся дети, чтобы делать что-то похожее? А тогда была не просто пионерия, была система – система подготовки молодых лидеров.

Глосса о системе отбора

– Что вам дала работа там, в общественной организации?

– Я пошла в совет дружины, и меня сразу рекомендовали в штаб. Это был совершенно другой уровень общения людей – это была некая система ступенчатого отбора. К сожалению, поскольку таких организаций нет, эта система пионерских и октябрятских ячеек сейчас вымерла, а на самом деле это неправильно. Она позволяла проводить селекцию и выводить будущую элиту управления страны. Откуда эти люди берутся? Или происходит это спонтанно, или через предпринимательство. Но предпринимательство – это не наш, не российский путь. На нашей почве приживается довольно слабо. Таких людей мало.

Проводя селекцию, пионерская организация не только отбирала активных и самостоятельных, но и постоянно заставляла ребят делать что-то полезное. В одном из интервью Наталья сказала: «Поездки в пионерские штабы – одно из самых ярких воспоминаний детства: мы там все время что-то придумывали: устраивали спектакли, делали агитбригады, ездили по стране»[295]. Мне же она сказала о другом: «Я совершенно не блистала в пионерском штабе. Была… зажатым ребенком с огромным количеством комплексов. Думаю, что не в последнюю очередь мои комплексы порождены тренером по баскетболу – у меня успехи в баскетболе были слабые. И она меня морально прикладывала всегда». Обратите внимание на слово «блистала». Это говорит бизнес-леди страны, заблиставшая на деловом олимпе. А тогда ей просто «ужасно нравилось качество окружающих меня людей, – пояснила она свою увлеченность пионерией. – Они так интересно говорят, что такие интересные мероприятия проходят: всякие костры, постоянно какие-то конкурсы, творческое развитие, кружки, то, чего не было в школе. Огромный кипучий пласт жизни вдруг открылся. Я там совершенно ничего не смогла сделать, не достигла каких-то высот управленческих. Даже ту работу, которую мне поручили, я в результате провалила. Но, думаю, что это тоже хорошо. Потом встречала своих штабистов, уже во взрослом возрасте, и меня поразило, что многие из них застряли в детстве. Настолько эта среда была яркой, кипучей – они оставались в пионерском галстуке до седин, чуть ли не до старости».

Могла Наталья чуть ли не до старости остаться ветеринарным врачом, но судьба распорядилась иначе. «Мне очень нравилось возиться с животными. Я даже серьезно думала выбрать такую профессию, но когда перешла в старшие классы, у меня начались совершенно непреодолимые проблемы с химией, – сказала Наталья однажды. – А поскольку у меня родители – “технари”, то особой альтернативы-то и не было. Мне, естественно, посоветовали поступать в технический вуз»[296].

ЗВЕЗД С НЕБА НЕ ХВАТАЛА

Техническим вузом стал Московский институт электронного машиностроения (МИЭМ), куда Наталья поступила на факультет прикладной математики. «В институте Наташа училась с переменным успехом. Благодаря школьной привычке учиться хорошо и на первых трех курсах училась старательно, как правило, стипендию зарабатывала, – читаем мы в Сети. – Потом привычки стали изменяться, и вуз был закончен в 1989 году без красного диплома»[297]. Мне же она, например, призналась: «Хотя в целом я неплохо училась, но тоже звезд с неба не хватала. Была закоренелой хорошисткой и отъявленной лентяйкой. Если можно было чего-то не делать, я чего-то не делала». Зато, как и многие студенты в то время, увлекалась театром. «Регулярно бывало, что театр оккупировали большие толпы и стояли всю ночь, чтобы купить билет, – рассказывала она в интервью “Экономике и жизни”. – И я тоже стояла в этих очередях. Знала репертуары главных московских театров: Моссовета, на Таганке, “Современника”. И сама всегда лезла в какую-нибудь самодеятельность. Стихи писала. Только лирическая поэзия мне никогда не давалась, скорее рифмы для стенгазеты»[298]. Вскоре, как и в школе, – точнее, как и в пионерском штабе, – Наталья почувствовала себя в своей стихии. На сей раз это был клуб самодеятельной песни (КСП). «Интересная среда была, – вновь как мантру повторила она. – КСП появилось, там была Света Точкина – совершенно искрящийся, доброжелательный человек, который умеет фантастически вокруг себя собирать людей».

Глосса о новой вехе в жизни

В институте у меня произошло внутреннее раскрепощение, прошла скованность. Институт – это как бы новая веха. С точки зрения обучения я была слабым студентом, скорее, троечником была, чем даже хорошистом. Стипендию я получала считаные семестры, и то только когда был страх, что могут выгнать из института. Как только этот страх отошел, я вообще забросила всю учебу. Занималась, как нормальный студент, только к сессии, когда нависает угроза. Завтра надо сдавать экзамен? Тогда я брала тетрадку и в последний день пыталась впихнуть в свою слабую голову какие-то математические знания.

Зря Наталья так иронично отзывается о своей голове. А то, что КСП покорил ее – понятно, ведь и в школе она «сочиняла стишки для всяких капустников и школьных концертов»[299]. Так что фраза о том, что ее «совершенно такие вещи поражали: песни у костра…», пусть никого не смущает. «Тут я смотрю: сидят люди и поют песни! – воодушевляясь, вспоминала она о самодеятельной песне. – Они, конечно, еще пили водку, там есть изнаночная сторона. Но водку можно не пить на самом деле. Все подруги вокруг меня курили, а я нет. Не хочу курить – и все! Алкогольные напитки я пробовала скорее для интереса. Но атмосфера и то, что люди умеют хорошо петь, меня поражало – я сама пытаюсь играть на гитаре. У меня не очень хорошо получается пение. Когда в одном человеке совмещаются исполнительские качества, меня это совершенно потрясает». А меня лично вновь потрясает (это я переживаю за героиню): как умеет Наталья оставаться самой собой, не идет на поводу у других и делает то, что ей интересно. Тогда она решила во что бы то ни стало научиться играть на гитаре и добилась своего, попав в костроминскую школу.

Глосса о костроминской школе

Саша Костромин – идеолог этого движения. Очень хороший аккомпаниатор, гитарой владеет мастерски. Раньше его собственная школа была при студии Виктора Луферова[300]. Пришла сначала к нему, где-то увидела объявление о том, что он набирает людей в студию. Выбрала какую-то песню, которая показалась мне очень сложной для исполнения. Долго-долго ее учила, она совершенно мне не подходила по голосу, по стилю, ни по чему. Меня так поразило, что она такая сложная и что я ее как бы могу сыграть. Пришла к Луферову, от страха забыла все аккорды. Произвела максимально негативное впечатление, и он сказал: вы пока в мою студию не годитесь. Вот тут есть за стенкой школа Костромина, идите, поучитесь. Вот так я поступила к Костромину. И очень хорошо, что не поступила к Луферову. Костроминская школа дала реальную полезность, выражаясь языком бизнеса.

Школа действовала не только в Москве – часто «школьники» приезжали на подмосковную станцию Турист, где была «землянка в лесу, куда ходили всякие “свои”». «Но этих своих было очень много, – вновь оживляется Наталья. – Тусовка мне казалась очень высокоинтеллектуальной и интересной, хотя сейчас я понимаю, что просто я была зеленой. Тем не менее было интересно». Так что Саша Костромин оказал на Наталью серьезное влияние: научил ее «некоему искусству, которое в жизни пригодилось». «Вообще, любое умение в жизни полезно, – вдруг философски заметила Наталья, отпивая вкуснющий чай. – Гитарное искусство помогло мне замуж выйти. Есть человек с гитарой. Не знаешь, о чем говорить? Берешь гитару, и на тебя обращают внимание. Кто бы на меня обратил внимание»? Конечно, человек с гитарой – не то, что человек с ружьем. Он – душа любой компании, а если он – очаровательная барышня, то душа вдвойне.

Как бы то ни было, за 20 лет до раздела своего бизнеса и за 10 лет до его основания Наталья встретила Евгения Касперского. Произошло это так: ближе к окончанию учебы в институте она «познакомилась с Касперским в доме отдыха КГБ. Туда я попала случайно».

Глосса о знакомстве с Касперским

С Женей мы познакомились в январе 1987 года в доме отдыха Комитета государственной безопасности «Северское». Я отдыхала с подругами, отец одной из которых был полковником КГБ. К нам упорно клеилась компания юношей. Как-то ночью мы с подругами играли в преферанс. Стук в дверь, открываем – на пороге семеро молодых людей со свечами в руках. Очень романтично. Молодые люди вели себя как настоящие разведчики: придумали легенду о том, что они студенты МАИ и других технических вузов. Слушатели Высшей школы КГБ «раскололись» только при отъезде[301].

Вскоре романтические отношения переросли в совместные байдарочные походы – одно из любимых студенческих занятий той поры. «Как-то раз вчетвером отправились на байдарках по Нерской речке, – рассказывала Наталья в интервью журналу “Профиль”. – Было начало апреля, шел дождь со снегом, лодка то и дело врезалась в лед. Я думала: “Куда и зачем я поехала?” Но оказалось, поездка имела большой смысл. Касперский уже давно положил на меня глаз, и тот поход стал началом нашего тесного знакомства». Тесное знакомство продолжилось летом, когда Касперский из-за своих ухаживаний получил «единственную четверку в дипломе по научному коммунизму». «К экзаменам мы “готовились” на пляже, – пояснила Наталья. – Брали с собой учебник по предмету, карты и бадминтон. Нетрудно догадаться, что до книг руки не доходили».

Наталья же начала работать над дипломом с названием «Математическая модель системы охлаждения ядерного реактора», который «доделывал» Касперский[302]. «Преподаватель регулярно интересовался, каким образом я получила те или иные результаты, – рассказала в интервью Наталья. – Я выходила в коридор, звонила Жене, он объяснял. В какой-то момент преподаватель предложил общаться напрямую с Женей, упразднив меня как бессмысленное звено. В результате мы с Женей получили четверку»[303].

Вскоре институт, в свою очередь, стал бессмысленным звеном, а Наталья с Евгением поженились. В результате появились два сына. «Как выяснилось, двоих детей воспитывать даже легче, чем одного, особенно когда у них небольшая разница в возрасте – 3 года, – рассказала Наталья однажды. – Старший еще не понимает, что можно ревновать, и только радуется появлению младшего. У них всегда был такой самодостаточный маленький коллектив. Мальчики и сейчас дружат, они даже на дни рождения приглашают одних и тех же ребят. Так что можно сказать, что сыновей я родила и воспитала почти “на одном дыхании”»[304]. Однако самодостаточный коллектив сыновей не смог удержать маму от путешествия в новый интересный мир – мир бизнеса. Но что могла молодая мама, вооруженная такими «принципами», как «не врать» и «не пищать», противопоставить таким людям, как «новые русские», ставшие потом олигархами и «придворными бизнесменами»? Ведь эти «принципы» не измерить и не купить ни за какие деньги.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.