В мире людей доверять можно только компьютерам
В мире людей доверять можно только компьютерам
– Главная задача науки об управлении – доказать, что такая наука все-таки существует! – любил назидательно повторять на домашних посиделках Сергей Александрович. – И когда мы это наконец докажем, можно будет спокойно заняться проблемами управления…
Санчес бывал в сером бетонном здании НИИ прикладных систем управления в нескольких минутах ходьбы от метро «Калужская» только однажды – когда тот же Сергей Александрович организовал для его галдящего 6-го класса ознакомительную экскурсию в «сердце российской науки». Сердце это, как и весь научный организм страны, тогда переживало состояние, по симптомам очень похожее на клиническую смерть. Тем не менее институт произвел впечатление – он был похож скорее на языческий храм, чем на строгую научную организацию. По широким пустынным коридорам массивного здания сквозняк яростно гонял утомленных духов научной мысли. Творческая свобода казалась почти осязаемой в дыму прокуренных лестничных пролетов. За высоченным забором, отделявшим территорию института от шумных московских улиц, под защитой кленовой аллеи, живописных газонов и большого пруда с лебединым уютом на деревянном островке, люди придумывали вопросы, на которые еще только предстояло искать ответы. Что еще в этом мире может быть более захватывающим?
Но самым сильным впечатлением от той школьной экскурсии стало посещение компьютерного зала. Прохладное помещение ослепило вошедших яркими мерцающими лампами и оказалось домом для искусственного разума, таинственным образом рассортированного по огромным белым шкафам. Рожденный еще в те далекие времена, когда компьютеры были большими, а программы для них – маленькими, этот быстро состарившийся разум медитировал, издавая ровный электрический гул. Время от времени его покой нарушался надрывным визгом большого матричного плоттера. Сотрудники института пренебрежительно называли «большой разум» старым мейнфреймом IBM, хотя он мог, по словам лаборанта-экскурсовода, вместить в себе всю библиотеку конгресса США – крупнейшую в мире. Интересно, что именно в этом месте своей торжественной речи лаборант почему-то тихонько хмыкнул. Он также пояснил, что прожорливый монстр сохранял право на жизнь и исправно «кушал электричество» исключительно благодаря хранящимся в нем каким-то важным научным алгоритмам. В зале стояли и новенькие, куда более шустрые «писишки», выглядевшие при этом совершенно несерьезно по сравнению со своим «большим братом». Люди в белых халатах деловито общались со множеством мониторов, на столах валялись сотни дискет, бумажные распечатки и старые перфокарты, которые использовались для заметок. Санчес стоял за спиной лаборанта и смотрел как завороженный на его тонкие быстрые пальцы, плясавшие по клавиатуре. Санчес завидовал и примерял на себя роль компьютерного лаборанта. Однако по окончании экскурсии, когда Сергей Александрович угощал школьников чаем с конфетами в своем просторном кабинете, Санчес подумал, что ученым секретарем, в общем, тоже быть неплохо. В собственном кабинете как-то уютнее. А командовать «большим разумом» можно и со своего персонального терминала через локальную сеть института.
Эта экскурсия, по сути, определила всю дальнейшую карьеру Санчеса. Практически все его жизненные интересы – от первого игрового пентиума, выпрошенного у родителей ко дню рождения в том же году, до избранной специальности и дипломной работы – были связаны с вычислительными машинами. Своим маниакальным увлечением компьютерным разумом Санчес на весь Долгопрудный заслужил репутацию не только подающего надежды алгоритмиста, но и чудака с замашками гения. Хотя особого повода для этого не было – его код отличался простотой, надежностью и чистотой, но, что называется, без изыска. Его курсовые больше напоминали сочинения трудолюбивой, но лишенной фантазии отличницы, чем творения неряшливого гения. Санчес осознавал, что гениальным программистом ему, скорее всего, не стать. Понимал это – и переживал про себя, отчетливо представляя, что отказаться от программирования не сможет никогда. В мире программ он чувствовал себя куда более комфортно, чем в обществе живых людей. Санчес удовлетворенно замечал, что даже в общении с противоположным полом чувствует себя более раскованно и открыто под защитой компьютерного фаервола[8]. После множества неудачных попыток затащить к себе в постель хоть сколь-нибудь симпатичную девушку, он добился успеха только после бурного интернет-романа в стиле «Одиночества в Сети». Когда они наконец встретились вживую, им было уже не до разговоров.
На неподготовленную девушку произвести впечатление при росте в 169 см, болезненной бледности и невзрачной физической комплекции было довольно сложно.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.