2010-й. Поход на вулкан
2010-й. Поход на вулкан
Последние оставшиеся дни перед прощанием Кости с Бали братья провели практически неразлучно. Так долго они не «играли» вместе со времен младшей школы. Взяли машину напрокат и отправились на северо-запад, в сторону острова Ява.
– Там действующий вулкан. Можно прямо в жерло залезть. Прикинь, жидкая сера вытекает из земли – и прямо в озеро серной кислоты. Где ты еще такое увидишь?
– Мама бы такое не одобрила…
Костя посмотрел на своего младшего брата с прищуром, как двадцать с лишним лет назад, когда подбивал его залезть к соседям через забор за сливами. Сливы оказались чертовски вкусными, дырку на штанах родители сразу не заметили. Санчес радостно зажмурился в предвкушении нового приключения.
За день, не спеша, они проехали от Куты до города Гилиманук, откуда паромом перебрались с Бали на Яву. В кромешной тьме под проливным тропическим дождем они въехали в деревню Баньюванджи, где остановились в пугающей своими спартанскими условиями хибаре, гордо именуемой гостиницей. Авантюра казалась уже не такой увлекательной.
– Ничего страшного! Чем хуже гостиница, тем легче будет завтра в пять утра вставать на восхождение, – заявил Костя, после чего прямо в одежде рухнул на продавленный, дурно пахнущий матрац и мгновенно захрапел.
Санчес долго ворочался, но в результате проснулся первым, в 4.50. Светало. В крохотное окошко не было видно ничего за плотной стеной не прекращавшегося всю ночь дождя.
– Видишь, погода какая, будем пережидать, – проворчал сонный Костя и повернулся на другой бок.
Дождь закончился только к восьми утра. Братья вышли на маршрут с большим опозданием и теперь очень спешили – после полудня в кратере вулкана находиться опасно, как узнал Костя из распечатки, которую накануне сделал из Интернета. Убогая схема и скудное описание не давали четкой картины, куда нужно идти, зато практически сразу за своей гостиницей они увидели указатели: «На вулкан».
Вверх вела утоптанная и широкая тропа. Практически дорога. Подъем был не слишком крутым, и сначала восхождение показалось братьям легкой прогулкой. Но уже через полчаса, пройдя буквально пару километров, Санчес стал сильно потеть, задыхаться и страдать от жажды.
Так, останавливаясь каждые пятнадцать-двадцать минут, короткими переходами, под моросящим дождем, они дошли до нижней границы облака. Видимость не превышала двух-трех метров, влажность была близка к ста процентам.
Неожиданно из тумана проступили очертания навеса, под которым сидели около десяти мужчин. За их спинами, в тумане, виднелись какие-то зловещего вида разделанные туши, висящие на крючьях. Братья обеспокоенно остановились. Люди под навесом не двигались, слышен был тихий неспешный разговор.
– Я читал… – вполголоса сказал Костя, пока они приближались к навесу, – что здесь работает особая каста горняков. Носят серу сверху, из самого кратера. Она оттуда в чистом виде прямо на поверхность вытекает. Собирают там сколько могут в свои корзины – и обратно, вниз, к подножию. По одной ходке в день успевают сделать. Думаю, это они и есть…
Братья подошли ближе и увидели отдыхающих рабочих. Худые и бледные, низкорослые, как подростки, они молча сидели на скамье и ели рис из развернутых банановых листьев. Туши за их спинами оказались огромными весами, на которые подвешивались колотые глыбы ядовито-желтой породы.
Пахло омерзительно. «Хорошо, что мы взяли респираторы», – подумал Санчес, но достать из рюкзака свой так и не решился, чтобы не обижать сидевших под навесом людей.
Помимо местных Санчес разглядел в группе и пару туристов. Светловолосый немолодой мужчина, на две головы выше остальных, и такая же светлая, в веснушках женщина. В дорогих ветровках и альпинистских ботинках, с большими рюкзаками. Рядом с ними Санчес и Костя в своих легких пляжных ветровках и стоптанных кроссовках смотрелись вопиющими дилетантами.
Туристы дружелюбно поздоровались с вновь прибывшими по–?английски. Санчес отметил сильный австралийский акцент, к которому уже привык за недели на острове. Костя ответил, завязалась легкая беседа.
Один из сидевших за столом местных жителей молча взял со стола два свертка с рисом, сделанные из банановых листьев, и протянул их Санчесу и Косте. Те было засмущались: неудобно объедать и так нищих горняков, но потом увидели в руках у австралийцев такие же свертки. Мужчина свой уже опустошил, женщина вежливо отщипывала по одному зернышку.
Глаза постепенно привыкали к туману, и Санчес разглядел на низком столике в центре несколько шоколадок в красочных обертках. Он пнул брата локтем в бок и указал глазами на стол.
Костя кивнул и быстро снял с плеч рюкзак. Накануне они запаслись основательно – в рюкзаке лежал запас еды на сутки, включая две банки сгущенки, шоколад, растворимую лапшу, галеты. Воду и шоколад он оставил в рюкзаке, а остальное выложил на стол.
Сидящие молча, с достоинством, поклонились. Австралиец одобрительно кивнул. Воцарилась абсолютная тишина, только время от времени поскрипывали на ветру весы.
Австралиец что-то сказал на индонезийском. Местные закивали. Потом один начал что-то рассказывать рваными скомканными фразами. Время от времени он махал руками невпопад.
– Do you speak Indonesian? – спросил австралиец.
Браться отрицательно покачали головой.
Австралиец любезно вызвался переводить. Он сказал, что норма выработки, установленная для этих людей, – семьдесят килограммов в день. Работают без выходных. В пересчете на американскую валюту ежедневный заработок составляет около десяти долларов. По местным понятиям – баснословные деньги. Работа несложная, быстро обучаешься и привыкаешь. Но вредная. Очень. Редко кто старше тридцати лет может здесь работать. Многие рано умирают. Но они не жалуются. Внизу, в городе, есть специальная клиника, ООН помогает. Там лечат болезни легких и кожи. Дают возможность отдохнуть, если становится тяжело. Зато семья не бедствует. Да, семьи большие. У него три брата и две сестры. У другого – четыре брата, жена, бабушка и двое детей. У этого…
Рис Санчес съел с удовольствием. Запил водой из бутылки. Ноги отдохнули, дыхание восстановилось.
…У каждого в доме есть телевизор. Накопим немного денег – отправим самого способного из сыновей учиться в Большой Город. Может, он вырастет, поднимется и заберет родителей с собой. Нет, здесь нам вполне нравится, работа спокойная. Но хочется посмотреть и другие места. Побывать в Большом Городе хотя бы раз. Может, увидеть Америку! Все местные дружно засмеялись беззубыми ртами, когда услышали это нараспев сказанное «Аме-и-ка-аа».
Санчес и Костя тоже улыбнулись и встали. Они вежливо поклонились, пожали по очереди руки всем присутствующим, начали собираться.
– Далеко до кратера? – спросил Костя австралийца.
– Нет, еще около часа быстрым шагом. Держитесь центральной тропинки все время. Пройдете по хребту и возле вывески «Спуск запрещен» идите аккуратно вниз. Там уже сориентируетесь, за перевалом обычно нет тумана. Респираторы у вас есть?
Костя хлопнул по рюкзаку.
Уже через несколько шагов навес и его обитатели скрылись в тумане. Еще через минуту растворились в тишине их приглушенные голоса. Братья медленно забирались все выше и выше, всматриваясь в дорожку под ногами. Несколько раз Санчесу казалось, что они заблудились, но из тумана навстречу то и дело появлялись людские фигуры – то сгорбившиеся под груженными доверху плетеными корзинами со зловонными желтыми глыбами, то легко подпрыгивающие на кочках – определенно, туристы.
Санчес шел по следам старшего брата и размышлял. Люди могут быть счастливы даже в том случае, если их жизнь наполнена, как и эти плетеные корзины, только адским запахом серы и тяжелым грузом. Они умудряются быть счастливыми, проживая свою короткую и бесцветную жизнь. Они счастливы тем, что смогли купить для семьи телевизор. Своими мечтами о том, что отправят сына в институт. Неделями, проведенными в стерильной палате общественной больницы, прежде чем умереть от рака легких или другого неизлечимого недуга…
Что мешает ему, Санчесу, быть счастливым? Неужели для того, чтобы наслаждаться своей жизнью, нужно быть необразованным и ограниченным во всем человеком? Чтобы радоваться шоколадке, оставленной туристами? Никто из них к шоколаду не притронулся, значит, отнесут домой, детям.
– Я не хочу так жить, – вслух заключил Санчес. – Да, я хочу быть счастливым и беззаботным, хочу радоваться жизни, но не так, как они. А осознанно и здраво!
Костя остановился, переводя дух. По его лицу было видно, что он думал о том же.
– Знаешь… Мотивация и у них, и у нас с тобой одна. Они радуются окончанию удачного трудового дня. Наслаждаются беседой с умными людьми. Благодарны ценным подаркам, которые им добрые люди принесли. Самое главное – они гордятся своей ролью в жизни. Слышал про телевизор, про обучение? Они важны для своей семьи, для детей, ради которых живут. И это ощущение собственной значимости в жизни других людей, близких и далеких, делает их счастливыми.
Помолчали.
– Что нас отличает от этих людей? – задумчиво продолжал Костя. – Они умеют наслаждаться всем, что им дано. Ежедневно, постоянно. А не только в конце жизни, когда лихорадочно пытаешься вспомнить – на что же ее потратил. Они не теряют связь с реальностью, связь поколений… А мы теряем… Пошли?
Весь остаток дороги шли молча. До перевала, потом по краю кратера – до единственного места, где каменистые отвесы позволили протоптать узенькую тропинку вниз, в удушающую, но неземную красоту серных источников. Надели респираторы, но даже в них рвотные спазмы сжимали горло каждый раз, когда переменчивый ветер неожиданно нагонял в их сторону ядовитые облака.
Почти час они фотографировались – возле бурных источников и огромного озера ядовито-зеленой жидкости, которую язык не повернулся бы назвать водой. Никаких следов растительности или тем более – животных. Нет даже пауков и мух.
Позируя перед камерой, они поочередно снимали респираторы, красуясь перед будущими зрителями, щурясь и кашляя от ядовитых газов.
Подошли трое ученых – корейцы или японцы, судя по разрезу глаз, – в костюмах химической защиты, больших респираторах, огромных очках, с какими-то измерительными приборами в руках. Несколько минут они терпеливо наблюдали за дурачившимися туристами, потом один подошел ближе, приподнял маску и что-то крикнул Санчесу. Слов он не разобрал, но по тону понял: «Валите отсюда подобру-поздорову!»
Обратная дорога, несмотря на небольшую интоксикацию, вызванную газами, и необходимость снова забираться по крутому склону кратера, показалась неимоверно легкой. Помог полученный внизу мощный заряд адреналина и ощущение того, что они могут научиться у этих молчаливых ограниченных горняков любить жизнь, наслаждаться сегодняшним днем и прекрасным будущим, которое подарят своим детям и внукам, оставят в великих научных свершениях, важных для миллионов людей. А деньги… Деньги обязательно приложатся, куда же без них. И вообще – денег будет больше, чем они смогут позволить себе потратить. Нужно только захотеть…
* * *
В аэропорту, провожая брата, неожиданно для самого себя, Санчес расчувствовался и даже пролил скупую слезу. Оставаться один на один со всеми своими горестями и переживаниями ему было очень страшно.
– Запомни: дракона – убить, принцессу – отыметь! Не перепутай! – напутствовал Костя.
– Идите уже, мамаша! Мы присмотрим за вашим мальчиком, не волнуйтесь! – подтолкнул Глеб товарища в сторону рамки металлодетектора.
Как только Костя скрылся за стеклянной стеной, Глеб посмотрел на Санчеса сверху вниз и тоном учительницы – строгой, но справедливой – назидательно произнес:
– Тут недалеко есть отличный бар. Там заправляют мои друзья-корейцы. Они такие блудливые, что вокруг них девки, как комары, роятся. Со всего мира свой лучший генофонд привозят и охотно показывают. Интернационал в лучшем виде. Я с туристками не связываюсь – принцип, а тебе – в самый раз. Идем?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.