Вылет в огненные тела
Вылет в огненные тела
В последний вечер фестиваля Вовка с Серегой отправились на берег Священного Озера для прощальной медитации. Луна еще не взошла, и вокруг была кромешная темнота. Чтобы не наткнуться на камни и многочисленные колючие растения, Серега освещал пустынную местность карманным фонариком. Зато Млечный Путь блистал во всей красе, разрезая небо на две половинки и притягивая к себе взгляды друзей. Они остановились. Серега завороженно посмотрел вверх и произнес:
– Так красиво, что невозможно оторваться!
– Просто затягивает. Чувствуется, что сможем выйти в открытый космос прямо сейчас, – отозвался Вовка.
Вскоре показался узкий проход к озеру сквозь густые заросли облепихи. Ребята двинулись вдоль берега влево и зашли немного дальше, чем обычно, чтобы случайные зрители не помешали священнодействию. Наконец, Серега изрек:
– Думаю, достаточно. Сюда никто не дойдет. Ветер, хоть и несильный, но холодный. Вряд ли найдутся желающие прогуляться до берега.
– Куртки снимать не будем, холодно, – согласился Вовка.
Склонившись в поклоне, друзья поприветствовали Озеро, Горы, Песок, Млечный Путь и духов этого места.
– Похоже, нас ожидает нечто запредельное, – задумчиво молвил Серега.
– Без всякого сомнения! – азартно поддержал Вовка.
– Приступим, – предложил Серега. – Дышим через ноздри, попеременно.
И друзья дружно засопели, с силой вдыхая и выдыхая воздух, а точнее – прану-энергию, закрывая пальцами то правую, то левую ноздрю. Оба неотрывно смотрели на Млечный Путь. Вовка видел серебристый цвет праны, ощущал ее терпкий электрический вкус и запах. С каждой секундой энергия пьянила его все сильнее, заполняя каждую клеточку тела, ликующую и захлебывающуюся от восторга. Вовке даже показалось, что его нос стал музыкальным инструментом, на котором он виртуозно исполнял сложную, потрясающую по красоте мелодию. А изумительные танцоры-пальцы с огромной скоростью выделывали немыслимые па в такт этой мелодии. Наконец, Серега опустил правую руку и прекратил этот невообразимый танец двумя словами:
– Хорош! Задержки.
Вовка молча кивнул и стал медленно прогибаться. Довольно скоро Тараканов уплыл из привычного восприятия мира. Его окружала незнакомая светящаяся конструкция вроде ажурной кристаллической решетки, в узлах которой находились «шарики» пульсирующего золотого света. «Шарики» соединялись хаотически переплетенными световыми «трубами», объемными и переливающимися. Колоссальная конструкция завораживала своей красотой и масштабами. Ничего, кроме нее, не существовало.
Неожиданно Вовка сообразил, что это великолепие – не что иное, как Млечный Путь. «Ай да вселенская “люстра”! – восхитился “космонавт”. – Да еще так близко! Руку протяни, и вот они, звезды!». Однако рук Вовка не ощущал. Он вспомнил, что выполняет задержку дыхания, но понять, что надо делать – вдыхать или выдыхать. – Тараканов не мог. Не в силах оторваться от дивного зрелища, он решил: «Тело само сделает то, что надо». Умное тело начало медленный выдох, и Вовка посмотрел вниз. Там смутно виднелось нечто расплывчатое, темное и округлое. Постепенно оно стало приближаться.
Вдруг Тараканов увидел светящееся ярким золотисто-красным светом лицо Сереги, которое почему-то всплывало вверх. Лицо было отчасти знакомым, но имелось в нем нечто столь странное и неестественное, что по Вовкиной спине пробежали крупные мурашки. Точнее, неестественной была вся картина, включая Серегино тело, одежду и окружающие предметы, которые виделись Тараканову в совершенно непривычном свете. Неожиданно резко вернулось обычное восприятие: Серега перестал всплывать, черты его лица смутно угадывались в непроглядной тьме. И тут Вовку осенило:
– Мы вылетели из тела! Ура!
– Обалдеть… – хрипло произнес Серега. – Настоящий классический вылет. Как по книжке. И похоже на чужие описания, и в то же время настолько неожиданно, ярко и ново, что абсолютно непохоже на то, чего я всегда ждал.
Друзья тут же взялись за руки и принялись интенсивно дышать носом, делая энергичные движения руками и плечами вверх-вниз. У Вовки перед мысленным взором, причудливо переплетаясь, поплыли картины с водопадами посреди горного ущелья. Тараканов осознал, что вчерашняя йога в горах и созерцание водопадов поддали немало жару в энергетический вулкан, благодаря которому и произошел удивительный вылет. При этом он чувствовал, что вылет был только началом и впереди надвигается нечто грандиозное и ошеломляющее. Тут Вовка поймал себя на том, что мысли, которые притянули его внимание, отвлекли его и он забыл, что разгоняет энергетику интенсивным дыханием.
Тараканов с удвоенной силой задышал носом. Тотчас мелкие энергетические иголочки забегали по коже головы, вызывая приятные ощущения. Они были слегка похожи на щекотку, будто кто-то щекотал Вовке внутреннюю поверхность черепа. Особенно сильные ощущения были в макушке и затылке. В кистях рук и в груди ясно ощущалось пульсирование. Через некоторое время Вовка почувствовал, что энергетика перестала нарастать – достигнут некий локальный энергетический пик. Нужно либо еще сильнее ускорять дыхание, либо делать задержку. В этот самый момент Серега прекратил форсированное дыхание и стал медленно прогибаться в груди. Вовка даже не удивился этому, он уже успел привыкнуть к синхронности мыслей, действий и ощущений с другом.
Почти сразу Вовку забросило в тот же мир светящихся труб. Красота этого пространства затянула Тараканова, и он стал наслаждаться медленным полетом вдоль гигантского переливающегося хребта всего мироздания. Для Вовки перестало существовать все: в голове не было ни одной мысли, исчезли время и пространство, исчезла личность… Тараканов находился в тотальном созерцании.
Вдруг светящаяся конструкция, похожая на гигантскую люстру, освещающую Вселенную, стала медленно удаляться. Вовка смотрел откуда-то сверху и довольно четко видел внизу две плавно приближающиеся головы. Мысли по-прежнему отсутствовали, он был наблюдателем. Макушки приблизились, и, опять неожиданно, возникло светящееся Серегино лицо. Потом – снова макушка, и еще раз лицо. Так повторилось несколько раз. Наконец, картинка стала стабильной – в темноте он ясно различил лицо друга.
– Ты понял? Мы только что влетали в тело и сразу вылетали, как мячики! – выпалил Серега.
– Здорово! Такое впечатление, что этот курс юного астролетчика мы уже проходили! Так все аккуратненько и четко делаем, – отозвался Вовка.
– А водопады и ущелье здорово накачали нас энергией, – добавил Сергей.
– Похоже, сейчас выстреливают все наработки фестиваля!
Вовка опять стал смотреть вверх, на Млечный Путь. Почему-то ему захотелось кружиться, и он, раскинув руки в стороны, начал медленно вращаться по часовой стрелке. Кружась, Тараканов пристально смотрел на одну из самых ярких звезд летнего неба – красавицу Вегу, а боковым зрением охватывал все звездное небо. Возникшая картина пленила Вовку изумительной красотой: в центре неба бриллиантовым светом блистала неподвижная Вега, а все остальное небо вращалось вокруг нее. Млечный Путь был похож на раскручивающийся пропеллер.
Краешком глаза Вовка увидел, что Серега тоже кружится. Тараканов принялся ритмично поддыхивать, постепенно увеличивая скорость вращения – и пропеллер завертелся быстрее. Вовка стремительно поднимался вверх, приближаясь к пропеллеру и упиваясь ощущениями полета, захватывающими дух. Внезапно он вспомнил, что кружится, и ему захотелось резко остановиться. Астролетчик мобилизовался, чтобы не упасть, сложил руки на груди крестом и, чуть присев на широко расставленные ноги, застопорился. Небо продолжало быстро вращаться.
Тут Тараканов с большой высоты увидел распростертое на земле тело, и через мгновение обнаружил себя на песке. Вовка лежал на животе с раскинутыми в стороны руками, лицо зарылось левой щекой в песок, а все тело сотрясала сильнейшая вибрация. Он переживал ни с чем несравнимое блаженство. Так было хорошо, что хотелось «продолжать вечно». Хотелось вот так лежать все время…
Сколько Вовка провалялся, он понять не мог, только обнаружил, что пальцам рук стало холодно. Это вернуло его к привычному восприятию мира. Он ощутил свое тело, которое под холодным ветерком стало замерзать. Во рту и в носу неприятно скребли песчинки.
Серега неподвижно лежал неподалеку. Вовка проворно вскочил на ноги, подошел к нему и сказал:
– Серж, вы понимаете, что творится? Это же полный караул!
Но друг лишь промычал в ответ что-то невразумительное. Вовка сделал еще одну попытку:
– Вставайте, граф, нас ждут великие дела!
Тогда Серега пошевелился и стал медленно подниматься на колени.
– Вот это да-а… – вымолвил он. – Даже вспоминать страшновато. Вот это прет!
– Ну что, «Элль» споем? – предложил Вовка.
– А что, вот так возьмем все бросим и пойдем спать, что ли?! Конечно, споем! Давай только сначала подышим ртом, а то подмерзли немного.
– Давай, – согласился Вовка.
Друзья взялись за руки и усиленно задышали ртом, делая энергичные движения плечами. Серегу так распирала энергия, что он запрыгал, как каучуковый мячик. Вовка его поддержал. Потом с каждым прыжком друзья стали перемещаться немного правее. Прыгуны смотрели друг другу в глаза, и Тараканову стало казаться, будто они кружатся на карусели. Серега стал поддавать жару, увеличивая скорость дыхания и прыжков. Карусель ускорилась. Вскоре весь окружающий пейзаж слился у Тараканова в сплошной однородный круглый цилиндр, отчетливо было видно только глаза Сергея.
– Так не бывает! – выкрикнул тот.
А Вовка, неожиданно для себя, стал громко подвывать, аки голодный волк посреди студеной сибирской зимы:
– У-у-у-у-у-у, у-у-у-у-у-у!
Серега не смог сдержать улыбки, и вскоре окрестности пронзил хор из двух волчьих голосов. Вовка испытывал необыкновенную легкость. Ему казалось, что тело парит в воздухе, не касаясь земли.
– Тормозим? – спросил Серега.
Тараканов кивнул в ответ. Друзья стали постепенно снижать темп и вскоре остановились. Вовку охватило ликование. Держа Серегу за руку и увлекая его за собой, он побежал вдоль берега озера. Парни снова форсированно задышали носом и запели рэп, быстро вставляя фразы и снова нагнетая фантастический темпе. Первым начал Вовка:
– Вокруг одни сплошные трубы!
Серега продолжил:
– И макушки сверху!
– Это светящиеся губы!
– Мы не знаем меры!
– Млечного Пути.
– Лети, лети, лети…
Каждый пел свою песню. А когда друзья стали петь одновременно, Вовка понял, что его ум вошел в ступор. Для него было необъяснимо, как он поет и откуда берутся слова, ведь ни одной мысли в голове не было. Внезапно в Вовкиной голове появилась одна идея, поразившая его. Друзья проскочили узкий проход с пляжа и бежали уже вдоль забора из колючей проволоки, где было много кочек, камней, мелких кустов и колючих растений. Там и днем-то надо постоянно смотреть под ноги, чтобы пройти, не споткнувшись и не уколовшись. Мысль о том, чтобы пробежаться, просто не могла прийти в голову. А тут практически в полной темноте парни бежали минут пять, если не десять. Причем Вовка отлично видел все препятствия в радиусе метров тридцати.
Вдруг произошло нечто настолько поразительное, из ряда вон выходящее, что Вовка запомнил это на всю жизнь. Тараканов увидел, что они с Серегой парят в светящихся огненных телах над бегущими внизу физическими телами, и этими огненными телами освещают пространство вокруг себя, словно яркие прожекторы. От неожиданности он остановился и чуть не упал, за долю секунды влетев в плотное тело, которое тут же наткнулось на кочку.
– Ты это видел? Ты все это видел?! – завопил Серега.
– Мы об этом давно мечтали! – выкрикнул в ответ Вовка.
– А может, нам это привиделось?
– Обоим сразу! Неужели мы сможем это повторить?!
– Ты же сам знаешь, энергетическое тело обучается за один раз. Достаточно одной таблэтки, то есть одного показа. И в ближайшее время (скорее всего на йоге) будет воспроизведение, да еще на новом уровне! Давай задержки поделаем. Энергию-то накопили, а все никак не жахнем, – предложил Серега.
Неожиданно для самого себя (в который раз за один этот вечер) Вовка согнул руки в локтях, близко придвинул ладони друг к другу на уровне груди и начал ими рубить в вертикальной плоскости, как бы разрубая что-то невидимое перед собой. При этом Вовка активно дышал носом. Скорость вращения нарастала.
Со стороны Тараканов напоминал мастера боевых искусств, отрабатывающего какой-то совершенно убойный прием. Вовкиных рук не было видно вообще, а его тело волнообразно извивалось из стороны в сторону от стоп до макушки, подобно змее. Вовка не просто излучал Силу, он стал ею.
Серега с интересом наблюдал за «астральным каратистом». Он вдруг вспомнил, что подобную практику Вовка проделывал в Боровом, во время ночной медитации на берегу озера. В тот раз Тараканов, раскрутив фантастическую энергию, осознал себя сверхсуществом, одним из участников древнего могущественного ритуала.
Внезапно Вовка замер и рухнул на колени. В этом падении было что-то настолько неестественное, что Серега насторожился и подошел поближе. На Вовкином лице была маска, незнакомая и потому пугающая. Такого выражения лица у матричных людей просто не бывает, это было существо из другого мира. Серега не узнавал друга. Вдобавок ко всему «инопланетянин» рухнул лицом в песок без единого звука.
Поначалу Серега не придал значения произошедшему, подумав: «Пусть друг полетает». Бездыханное тело Тараканова торчало попой кверху, как памятник Героям – покорителям космоса, и не подавало признаков жизни. Когда длительность пребывания в безвоздушном пространстве превысила все допустимые ГОСТом нормы, Серега деликатно похлопал героя по плечу, но никакой реакции не последовало. Тогда Серега потормошил его. В ответ раздалось нечленораздельное мычание, которое можно было перевести, как пожелание товарищу пойти прогуляться и чем дальше, тем лучше. Было очевидно, что Вовку пора возвращать силой. Серега с трудом приподнял его отяжелевшее тело на колени, но тело оказалось пустым – космонавта в нем не было и в помине. Оно то и дело норовило завалиться вперед, в коленно-локтевую позицию, и Сереге приходилось удерживать его, прилагая немалые усилия.
Лицо Вовки откровенно пугало: вместо живого лица человека с высшим университетским образованием смотрела физиономия свеженького трупа. Причем трупа дебила, сошедшего с ума давно и надолго. Как и положено, глаза его были закрыты.
Серега предпринял попытку вернуть к жизни своего боевого товарища, обратившись к нему с вопросом:
– Вован, ты где?
Ответа не последовало. Серега повторил вопрос, реакция была та же. Он стал тормошить Тараканова, но снова безрезультатно. Прилагая неимоверные усилия, с третьей попытки Сереге удалось поднять Тараканова на ноги. Тот едва стоял… На лице была все та же пугающая маска. Постепенно Сереге удалось добиться, чтобы Вовка, превратившийся в безжизненную куклу, приоткрыл глаза. Отсутствующий взгляд без единого проблеска мысли соответствовал всем признакам сумасшедшего.
Серегу стало охватывать беспокойство. Встряхнув Тараканова, он спросил:
– Вовка, что с тобой?
Тот молчал, как партизан на допросе. По бессмысленному взгляду было очевидно, что он даже не слышал вопроса. С открытыми глазами космонавт производил еще более жуткое впечатление. Это было лицо не человека…
– Ты меня слышишь? – допытывался перепуганный Серега.
А в ответ – тишина. Дело дошло до битья по щекам:
– Возвращайся! Хватит дурака валять!
Спустя какое-то время Тараканов стал держаться на ногах более устойчиво, и Серега отпустил его. Но остекленевшие глаза Вовки по-прежнему ничего не выражали. Он был очень далеко. Серега быстрыми движениями начал растирать Вовкины похолодевшие руки, приговаривая:
– Вот это вылетел! И что теперь с тобой делать? Так и будешь стоять тут, как истукан? Скажи хоть что-нибудь.
«Санитар» взял «мумию» за плечи и несколько раз сильно встряхнул:
– Давай-давай, не молчи! Поговори со мною, Вовка! О чем-нибудь поговори.
Наконец, Тараканов сдавленно замычал, как пьянчужка, вырванный из глубокого алкогольного забытья. Затем он пошевелился и издал набор нечленораздельных звуков, не имеющих аналогов в человеческой речи.
– Вот-вот, молодец! – подбодрил его Серега. – А теперь скажи что-нибудь на человеческом языке.
Вовка выпрямился, глаза его стали медленно двигаться. Серега только сейчас обратил внимание, что очертания фигуры Тараканова изменились – она стала более массивной. Но от нее веяло чем-то жутковатым. По спине Сереги пробежал морозец. Подбадривая себя шуткой, он воскликнул:
– Тараканыч, ну, не молчи! Скажи пару слов для ночного Иссык-Куля.
Вовка глухим и низким голосом, совершенно незнакомым Сереге, медленно проговорил:
– Ребята, какие вы… Передай мне!
Серега недоуменно переспросил:
– Не понял, какие ребята? Что передать-то, Вовка?
Тараканов продолжал:
– Крутится… Губа… Площадь…
Чувствовалось, что «мумия» вещает с большим трудом, путается в словах, пытаясь что-то сформулировать. Похоже, Тараканов озвучивал какие-то бессвязные обрывки переживаний. Серега пощелкал пальцами перед глазами истукана, привлекая его внимание. Взгляд Вовки приобрел еще больший оттенок безумия. Вдруг он радостно воскликнул:
– Желтый магазин на Полевой улице!
– Ну, расскажи хоть что-нибудь про магазин, – Серега отчаянно пытался добиться от друга логичных ответов.
– И прольется на землю дождь из желудей!.. – вещал оракул. – Полезли на чердак!
– Больше логики, мой друг! Включай мозги, – требовал Серега.
– Дверь – это пестрый ковер, – не унимался Тараканов.
Серега понял, что Вовка не видит окружающий мир, и тогда запрыгал перед Вовкой, размахивая руками, а потом трижды постучал костяшками пальцев по крышке Таракановского черепа, как по медному тазу. Звук раздался соответствующий.
– Кто там? Кто там? Кто там? – спросил Серега.
– Теть Зин, а вода в ванной теплая? – последовал ответный вопрос.
Сколько Серега ни пытался добиться от Вовки связной речи, ответы друга только запутывали. Он не мог понять, что произошло с Таракановым. Интонации и тембр его речи менялись с каждой фразой, которую он произносил. Лицо то застывало, подобно каменной маске, то вдруг преображалось в пугающие физиономии. Во взгляде космонавта отчетливо виделось помешательство ума.
Кроме того, Серега чувствовал идущую от друга какую-то странную энергию, текучую и чужеродную. Будто перед ним стоял не один человек – хорошо знакомый ему Вовка Тараканов, – а множество странных существ, быстро сменяющих друг друга. Назвать этих существ людьми язык не поворачивался.
Пока Тараканов молчал, Серега был относительно спокоен за друга. Он и сам частенько попадал в такие состояния, когда тело становилось неподвижным и пропадал дар речи. Но Серега знал, что после возвращения из полета (каким бы дальним он ни был) «космонавты» всегда адекватно ориентируются в Матрице и связно разговаривают. А тут… Тараканов вроде бы вернулся, но то, что он произносил, и то, как себя вел, напугало Серегу в тысячи раз сильнее, чем когда Вовка лежал неподвижно, уткнувшись головой в песок.
Когда вам снится кошмарный сон, вы можете проснуться, и он прекратится. Серега же чувствовал себя так, словно проснулся, открыл глаза, а кошмар продолжался… Это было испытанием для него, и он старался отгонять страх, концентрируясь на намерении: «Как-нибудь верну его, куда он денется». Но чувство страха то и дело накатывало новой парализующей волной. Спина стала липкой.
Он с отчаянием подумал: «Ну все, приплыли… Доигрались! Рехнулся Вовик! Окончательно и бесповоротно». В голове замелькали кадры из американских фильмов про психбольницу. Серега представил друга в психушке: полосатая пижама; тело, безвольно обмякшее в инвалидной коляске; безжизненный взгляд идиота, уставленный в одну точку…
В голове лихорадочно метались панические мысли: «И что я с ним теперь буду делать? И как привезу его в таком состоянии, как сдам жене?»
Серега решил не поддаваться панике и предпринять какие-нибудь действия, чтобы все же вернуть закадычного друга. «Надо подвигаться. Вовкино тело само вернет его, через ощущения», – сообразил Серега, взял Вовку за руку и потянул вперед, призывая:
– Давай-ка походим. Хватит уже стоять, статуя ты наша бронзовая!
Тараканов с большим трудом сделал первый шаг, потом второй. Одеревеневшее тело едва слушалось. Серега руководил движениями друга, помогая сгибать ноги и переставлять их. Неожиданно Вовка обнаружил, что Серега куда-то его тащит. Он остановился и вопросил:
– Серега! Ты куда меня тащишь?
– Ур-ра! Вернулся! Наконец-то! Ну-ка, рассказывай, где был?
Тараканов замер, уставившись на молодое деревце. Серега успокоился, решив, что друг вернулся, и подумал: «Пусть постоит, посмотрит». Взгляд Вовки снова стекленел. Почувствовав озноб и видя, что Тараканов опять зависает, Серега взял его руку:
– Пошли, дружище!
На этот раз Вовка откликнулся на призыв сразу. Сделав несколько шагов, Серега спросил:
– Можешь рассказать, что с тобой происходит?
– Все плывет, мира нет.
– А что вместо него?
Глаза Вовки снова стали стекленеть, но Серега вернул его, встряхнув тело друга и повторив свой вопрос.
– Проваливаюсь во что-то типа сна, – сообщил Тараканов. – Только краски очень яркие, и все быстро меняется… Аж дух захватывает!
Через пару шагов «сновидец» снова застыл. Серега тоже уставился на пышный тополиный кустик. Привычная картинка почти сразу исчезла. Вместо нее возник переливающийся шар серебристо-голубого цвета, который к тому же мягко пульсировал. Картинка очаровывала яркостью и насыщенностью красок.
Из состояния тотального созерцания Серегу вывел очередной порыв холодного ветра. Он, наконец, начал понимать, где пропадает Вовка и почему его так сложно оттуда вытащить. Потянув безмолвного Тараканова за руку, друг повел его дальше. В первый момент Серега растерялся, не понимая, куда идти. Все исчезло – пространство, время, Матрица… Он помнил лишь то, что нужно куда-то идти.
Наткнувшись на большой валун, парочка вновь остановилась и залюбовалась камнем. В зрительном аппарате что-то переключилось. Нечто странное случилось с фокусом восприятия: глаза автоматически настроились на новое видение. Появилось голубоватое сияние, все вокруг искрилось, светилось, перетекало, вращалось. На искрящемся фоне выделялись пульсирующие объекты причудливой формы, которые светились ярче других и были плотными на вид.
Когда Серега вышел из созерцания, ему сразу вспомнился Кастанедовский дон Хуан, который призывал Карлитоса видеть энергию.
– Я вижу! – завопил Серега. – Дон Хуан, я наконец-то вижу энергию!
– А я в постоянном сновидении наяву, – откликнулся его молчаливый спутник. – Не могу зацепиться за привычный мир. Буквально на секунду появляется какой-то объект из Матрицы – и тут же автоматически вхожу в пристальное созерцание мира светящейся энергии. Причем туда проводит любой сигнал, любой раздражитель извне: ходьба, звуки твоего голоса, ветерок, дыхание…
– Гони подробности! – сказал Серега.
– Начинаешь созерцать объект, и тогда очень быстро исчезает и объект, и картинка. Ты начинаешь вращаться с бешеной скоростью, как юла. Причем непонятно, что вращается: то ли ты, то ли мир вокруг, то ли все вместе. Существует лишь эта вселенская круговерть.
Серега воскликнул:
– Слушай, про такое вращение Наташка нам и рассказывала! На самарском фесте, когда она очень далеко вылетела и никак не могла собрать привычный мир. И пророчила, что мы здесь очень скоро окажемся. Мы в блистающих мирах!
Вовка кивнул:
– На самом деле, я уже давно чувствую ее присутствие. И даже слышу, как она ехидным голосочком, пародируя тебя, изрекает: «Ну, что теперь делать? Главное – не паниковать!». Периодически на меня накатывал животный страх, и тогда я слышал эту спасительную фразу. Мне сразу становилось легче. Ведь это как с горной вершиной: если хотя бы один покорил ее, то другим уже легче взобраться.
При этих словах на лице астролетчика появилась пугающая безжизненная маска, уже хорошо знакомая Сереге. Он сделал попытку вернуть Вовку, переключив его:
– Давай подробнее про последнее путешествие.
К радости Сереги, Тараканов впервые не отъехал сразу, а поддержал светскую беседу:
– Сижу в каком-то ресторане. Вдруг входит высокий негр в белой накрахмаленной рубашке и подходит к бармену. Я знаю, что нахожусь в Америке. Негр начинает о чем-то беседовать с барменом, потом оборачивается и, улыбаясь, машет мне рукой. На меня, будто пуховое облако, опускаются покой и безмятежность: «Все будет обалденно! Еще лучше, чем я могу себе представить!» Затем на сцену выпорхнула стайка грациозных индианок, которые закружились в чарующем танце. Повеяло пряным ароматом индийских специй. Вдали плескались океанские волны, шурша по песку. Меня охватило волнующее чувство узнавания: «Я – дома! Это моя родина, Индия!»… Вдруг в голове возникло слово «Киргизия». Что оно означает, понять было невозможно. Пустой набор звуков, не вызывающий никаких ассоциаций. Но почему-то это слово было важно, оно содержало какой-то сокровенный смысл. Тут я обратил внимание, что музыканты – все сплошь негры и играют джаз. «Ну, конечно, Америка!» – подумал я. О том, что секунду назад была Индия, я не помнил. В мозгу настойчиво крутилось незнакомое слово «Киргизия», которое, наконец, сложилось во фразу: «Я в Киргизии»… Внезапно появилось звездное небо, песок под ногами, прохладный ветерок. Все это изумляло: «Где же я был? И где же я есть?».
Потом все вокруг стало вращаться, и я оказался в парижском кафе XIX века. За соседним столиком сидела компания пышно одетых дам в вечерних платьях в окружении галантных кавалеров с усиками, подстриженными по тогдашней моде. Между столиками сновали официанты в черных смокингах с бабочками. Чуть поодаль виднелся песчаный берег с соснами изумрудного цвета, а на морских волнах покачивалась белая яхта. В кафе слышался звонкий смех, в хрустальных фужерах на высоких ножках играли пузырьки шампанского. Вокруг царила атмосфера праздника. Однако меня не покидало неясное ощущение странности, ирреальности происходящего: «Здесь что-то не так. Что я здесь делаю?»
Затем в голове выплыло еще одно слово: «Иссык-Куль». Ситуация не стала более ясной… Картинка размылась и сменилась завораживающим танцем пульсирующих, переливающихся люминесцентными красками объемных фигур. Подсвеченные изнутри и снаружи, они плавали и кружились в разных направлениях. Карусель миров! Здесь не было ничего постоянного, все летело и крутилось с головокружительной скоростью, мгновенно меняло форму и перетекало друг в друга. Из этой круговерти меня выдернул твой вопль: «Я вижу, дон Хуан!»… – Вовка впервые осмысленным взглядом посмотрел на друга: – А ты чего видел, Серег?
Но ответа Тараканов не дождался, ибо во время его рассказа Серега завис. Его тоже унесла и закружила карусель миров. Светящиеся шары, которые он увидел чуть раньше, когда вместе с Вовкой созерцал тополиный кустик, и другие энергетические объекты теперь завертелись с еще большей скоростью. Красота, великолепие, бесконечность высокоскоростных миров просто потрясали воображение.
Когда Сергей вернулся в темноту, это было потрясающим контрастом по сравнению с блистающими мирами, в которых он только что побывал.
– Вот это да! – вскричал потрясенный до глубины души путешественник. – Фантастическая грандиозность происходящего! Принципиально новый опыт, ни на что не похожий.
Тараканов с пылающим, безумным взором и детским азартом в голосе воскликнул:
– Серега, я тебя поздравляю! Реальности нет!
И тут же улетел опять. А вслед за ним – и его напарник. После следующего «приземления» путешественники обменялись ощущениями. В этот раз Вовка очухался первым:
– Катание на карусели миров сопровождается чудовищным жаром и дрожью в теле. И еще вызывает изумление от того, каким образом мы из этой круговерти собираем привычный, медленный мир…
– Ага! – подтвердил Серега. – Я отследил, как это происходит. Квантовым скачком, без всякой последовательности. Перед самым возвращением все исчезает – и ты видишь самого себя, выпадающего из бездонной дыры. В буквальном смысле вываливаешься из очередного вращающегося мира. С хохотом над собой! Над тем, что это возможно! Над неожиданностью перехода! Только что было бешеное вращение, и вдруг – из ниоткуда – выплывает твоя офонаревшая физиономия, вопящая от дикого восторга: «Реальности нет!»
Авантюристы двинулись дальше, надолго зависая после коротких перебежек.
– А где же столб? – вдруг спросил Серега.
– Какой столб? Их тут полно… – Вовка с недоумением показал рукой на скопление довольно высоких тополей. – Вон, видишь, сколько понаставили. Да еще все с разноцветной мигающей подсветкой. Прямо Голливуд какой-то! Пальмы, иллюминация…
– Ага, ты еще скажи, что ты Шварценеггер или Шэрон Стоун, – подколол его Сергей. – Вообще-то, ты сейчас больше на Брюса Виллиса похож, в фильме «Двенадцать обезьян». В психушке, когда Брэд Питт толкал ему речь об иллюзорности микробов и материального мира. Тебе только башку надо побрить и в белый махровый халат переодеться! Тогда вылитый Брюс будешь. Главное, лицо у тебя сейчас такое же – не обремененное интеллектом… – Серега выдержал паузу и напомнил: – Я про большой бетонный столб говорю. Он должен быть в углу забора из колючей проволоки. Когда возвращаешься с пляжа, всегда проходишь мимо него. Возле этого столба нам надо повернуть направо.
Вовка остановился и с восхищением проговорил:
– Серега, ты герой! И как ты вспомнил про столб?
Пилигримы полностью потеряли ориентацию в пространстве. К тому же вокруг было темно. Даже более осознанный Серега не узнавал местность и практически забыл, куда же они идут в этом лабиринте миров. «Штурман» прокладывал маршрут через Бермудский треугольник наугад, полагаясь на интуицию и волшебное слово «авось». А вокруг бушевали магнитные бури, от которых стрелки бортовых приборов исполняли танец африканских дикарей.
Увидев «пограничный» бетонный столб, разделяющий реальности, Серега возликовал:
– А вот и он, родимый!
Тараканов взирал на четырехгранную бетонную балку с недоумением, как на неизвестный природе вид дерева. После небольшой заминки, вызванной появлением столба, Вовка с криком «Ура!» бросился обнимать «дерево». Похлопал его, ласково погладил по холодной шероховатой «щеке». После Сереги, это был второй узнаваемый объект в столь загадочном «привычном» мире. Столб казался Вовчику осью, вокруг которой крутится Земля, весь человеческий мир.
А вдали спасительным маяком светилась главная юрта! На душе у обоих полегчало – наконец-то, обозначился конечный пункт путешествия. К тому же вокруг стало светлее – из-за кустов выкатилась полная луна.
Серега, стараясь придать голосу уверенность, сказал:
– При лунном освещении мир не будет так плыть.
– Однозначно! – поддержал его Вовка, остекленевшим взором уставившись на юрту.
Оба погрузились в долгое созерцание. Перед ними раскинулся дворец какого-то арабского шейха: купола, белые минареты, светящиеся арочные окошки… На главной площади дворца искрились золотыми брызгами фонтаны, окруженные раскидистыми пальмами. Все сооружение, изнутри и снаружи, было залито очень ярким светом, похожим на солнечный.
Внезапно дворец трансформировался в летающую тарелку, приземлившуюся в темноте. Сквозь иллюминаторы космического корабля лился мягкий пульсирующий свет, и казалось, будто инопланетный диск подмигивает землянам, приглашая их на борт.
Тарелка стала с ускорением раскручиваться, и Вовка с Серегой вновь увидели арабский дворец. Затем картинка быстро замелькала: тарелка-дворец-тарелка-дворец. Блистающие миры затягивали все глубже и глубже, очаровывая своей дивной красотой и суперреальностью.
Очнувшись от сновидения, Вовка прокомментировал:
– Этот светящийся мир энергии затягивает, и всякий раз, когда выныриваешь из него, поражаешься его красоте и бешеным скоростям смены картинок. Поражаешься, и каждый раз задаешь себе вопрос: «А я отсюда когда-нибудь вернусь?»
Серега мягко похлопал приятеля по плечу:
– Эй, Вовик, ау!
Тараканов, с трудом ворочая языком, произнес:
– Я не помню, что мне надо куда-то вернуться. Здесь мое место. Никуда уходить не надо. Чувство настоящего. Когда возвращаюсь, здесь что-то не то, не настоящее… И похоже, что в этой карусели миров я ничем не управляю. Просто в какой-то момент меня выносит сюда. Возвращение происходит спонтанно, непонятно как.
– Видимо, ранее сформированное намерение вернуться в Матрицу и выносит, – предположил Серега. – Оно встроено в операционную систему биокомпьютера. Как бы далеко нас не занесло, мы всегда по умолчанию собираем этот медленный мир. Как я завернул, а?
– Да ты гений, Сержик! Отличная перезагрузка. Такая картинка мира сразу снимает страх невозвращения. А он иногда накатывает, когда ум включается и судорожно пытается восстановить контроль над ситуацией. Впрочем, это ему не удается. Тогда кажется, что сходишь с ума и что это навсегда.
После очередного вылета Вовка выдал:
– Я сейчас пер на коде: «Разрешаю себе сойти с ума!». Однажды мы уже сошли с ума, выстроив глючную коллективную реальность Матрицы. Почему бы не сойти еще раз? Сюда мы всегда вернемся. А пока, раз уж занесло в новый, неизвестный мир, будем там резвиться по полной программе!
– Короче, Склифосовский! – брякнул Серега. – «Когда сносит крышу, строй следующий этаж!».
И путешественники с удвоенным энтузиазмом запрыгнули на карусель блистающих миров. С появлением луны все вокруг засветилось еще ярче. Кусты и деревья были окутаны большими шарообразными аурами серебристого цвета. От песка шла мягкая золотистая подсветка. Показавшаяся вдали гладь Иссык-Куля превратилась в переливающийся ковер, сотканный из световых волокон. Едва различимые горы излучали объемное сияние темно-синего и фиолетового оттенков.
Мерцали звезды, пронизывая небо сиренево-голубым световым дождем, закручивая спиральные тоннели, которые причудливо переплетались и исполняли фантастический вселенский танец. Луна превратилась в ослепительный прожектор, подобрав под свой громадный световой купол целый мир. Иногда она становилась янтарным глазом диковинного гигантского зверя, взирающего на подлунный мир. Серега подумал, что Главный Пиротехник решил сегодня продемонстрировать все спецэффекты, на которые у него хватило фантазии!
Переведя взгляд на Тараканова, замершего, как статуя, Серега воскликнул:
– Вован! Дружище! Да ты весь светишься!
– Ты тоже! – издалека, будто из глубокого колодца, донесся до Сереги звук Вовкиного голоса.
Это было похоже на сон: вместо Тараканова – светящийся энергетический кокон! Хотя больше это напоминало не кокон, а облако из мерцающей звездной пыли, текучее, постоянно меняющее форму. Мельчайшие пылинки света, сгущаясь, рождали красивейшую энергетическую структуру. «Вовка» излучал переливчатое радужное свечение, в котором преобладали золотистые тона.
Серега осознал, что смотрит на Тараканова третьим глазом – периферийным зрением, чуть скосив глаза. Совершив неуловимое (скорее, внутреннее) движение глазами, Серега вернул привычное изображение. Получилось. Тогда он принялся переключать зрительное восприятие туда-сюда и, наконец, добился положения, когда оба тела – светящееся и плотное – попадали в диапазон зрения.
– Вот это игрушки! – восхитившись, как ребенок, выпалил Сережка. – Слушай, Вован, мы с тобой попали в кастанедовские миры.
Не отрываясь от созерцания, Тараканов согласился:
– Угу. Все, что описано у Кастанеды, ожило. Все светится, мы видим энергетические тела друг друга и окружающих объектов. Сновидение наяву – пожалуйста! Описанные у Карлушки игрушки с созерцанием – извольте, сударь! Сдвиг точки сборки – как два пальца об асфальт! Нагваль – вот он, повсюду!
– Не хватает только союзника, – добавил Серега.
И тот не замедлил появиться.
Пройдя несколько шагов, Вовка обернулся в сторону озера. Остолбенев, он шепнул другу:
– А вот и союзник…
Вдали, рядом с густыми зарослями, появился смутный, расплывчатый силуэт человека в широкополой шляпе типа сомбреро. Друзья только что смотрели в том направлении, и там никого не было. У Сереги мороз по коже пробежал. Было непонятно, движется «человек» или стоит на месте. От «союзника» веяло чем-то жутковатым, это существо явно было не из привычного мира. Пристально созерцая фигуру, Вовка почувствовал ее текучесть и бесформенность. Через несколько секунд силуэт исчез – так же внезапно, как и появился.
– Офигеть… – обронил Серега.
– Да уж. Мы не только кастанедовские миры оживили, но и свои картинки мира, которые озвучивали на семинаре. Мгновенная материализация, переходы в параллельные вселенные… И с табуреток скакать не надо. Слегка взгляд расфокусировал – и все – готово! Мы, как кинестетики, раньше недооценивали силу созерцания. Слушай, Серегин, а давай на луну посмотрим?
– Давай, только недолго. А то потом выгуливай тебя всю ночь, как Наташку.
Луна унесла мгновенно, обоих. Что она только не вытворяла, хулиганка этакая! Показывала наблюдателям свои лица – озорной девчушки, властной дамы, древней старушки, индейского вождя… Втягивала в светящийся туннель со стенками из бархатной тьмы и несла с головокружительной скоростью неведомо куда. Щекотала своими радужными лучиками. Зашвыривала в самые глубокие бездны, где нет ничего, окромя Великой Пустоты. Открывала свои тайны, совершенно непостижимые для человеческого ума…
Совершив титаническое усилие, Серега отвел взгляд от Луны и сфокусировал его, чтобы притормозить мир, яростно крутящийся и уплывающий в пучину Хаоса, – а после этого несколько минут возвращал в похолодевший Вовкин скафандр его обитателя.
Тараканов поделился с коллегой своими наблюдениями:
– Дон Хуан все время вдалбливал Карлуше: «Останови мир». Да, остановили, а как запустить?! Мир завис наглухо, внутренний диалог вырублен, операционная система вошла в глубочайший ступор, никакой перезагрузке не поддается. Любое действие уносит еще дальше. Ну, что теперь делать? Главное – не паниковать! А переться все сильнее и сильнее.
– Точно! Главная молитва Создателя: «Притесь, дети мои, как прется Отец ваш!».
– Да уж! Он прется от всех и от всего сразу. Давай помолимся ему по-настоящему.
Паломники опустились на колени. Вовка торжественно произносил молитву, Серега вторил ему:
– О великий торчок всех времен и народов, дарующий кайф! Прости меня за то, что я пока не могу переться так, как ты! Но я буду стремиться к этому всеми силами!
Совершив молитву, друзья снова устремились в сторону лагеря, и вскоре вдали показались юрты. Однако расстояние до них было трудно определить, кибитки казались миражом, оптическим обманом.
Тараканов неожиданно заявил:
– А давай так ходить: десять шагов вперед – десять шагов назад.
– Это зачем?
– Не хочется к юртам идти. Последняя ночь, народ не спит, колобродит. Неохота ни общаться ни с кем, ни в Матрицу возвращаться.
– Ну, давай походим, – согласился Серега.
Сделав несколько проходов вперед-назад, Вовка вдруг хлопнул себя по лбу:
– Я вспомнил! Серж, я вспомнил! Я вспомнил, как мы здесь оказались, на этой планете, в этой Матрице. Мы – участники глобальной, космической агентурной сети. И нас послали сюда с секретным заданием! Цель задания мы забыли, пока воплощались здесь и проходили адаптацию к медленным вибрациям этого плотного мира. Игра называется «ВСПОМНИТЬ ВСЕ!». И чтобы мы вспомнили, нам все время являлись вестники, другие участники игры, которые пытались напомнить нам нашу миссию. Все сходится! Концы с концами сходятся.
Вовка говорил быстро, не давая собеседнику возможности опомниться и вставить возможные контраргументы. Другими словами, вел себя, как типичный псих. Он буквально фонтанировал энергией, даже лицо преобразилось. В таком экзальтированном состоянии Серега его еще не видел. Сверкая бешеными глазами, Тараканов вдруг ни с того ни с сего врезал Сереге по плечу. Оказалось довольно больно. Сергей ойкнул:
– Вовка, ты чего?
– Это я тебе точку сборки сместил. Чтобы ты тоже вспомнил. Все, кто хоть как-то двигал нас на пути духовного развития, участвуют в игре. Болеслав, например, один из них. Я тебе рассказывал, при каких загадочных обстоятельствах я с ним познакомился?[59] А как меня на йогу затаскивали? Несколько моих университетских знакомых, будто сговорившись, в один голос убеждали меня заняться йогой. А как подсунули затертые до дыр ксерокопии книг Кастанеды? А как снабжали редкими в те годы книгами по йоге, голоданию, оздоровительным практикам?..
Несколько ошарашенный Вовкиным напором и безапелляционной уверенностью в его голосе, Серега примерил предложенную другом картину мира к себе. Ум, заработавший на большой скорости, мгновенно нашел массу «подтверждений» в прошлом опыте. К тому же Серега с детства любил игру в тайны, так что «секретность задания» сразу пришлась ему по вкусу. Его «духовка» начиналась с тех же самых книг. И к своему учителю йоги он попал благодаря цепочке странных, взаимоисключающих обстоятельств, которые материалистический ум назвал бы случайными совпадениями.
Кроме того, предложенная Вовкой картинка мира объясняла очень многое в Серегиной жизни. Друзья вместе стали вдохновенно раскручивать эту идею, приводя друг другу примеры из своей жизни. Мозаика действительно складывалась очень красивая. На сверхвысокой скорости вибраций, до которой разогнались астролетчики, все мельчайшие детали их жизни быстро выстроились в цельную и стройную систему со множеством логических связей, потрясавших своей изощренностью.
Серега предложил присвоить офицерские звания самым главным духовным «авторитетам», с которыми их свела жизнь. Болеслав, как и учителя йоги Вовки и Сереги, получил звание полковника. Марусичу, как руководителю заключительного этапа операции «Вспомнить все!», пришпилили на погоны майорскую звездочку[60].
На радостях «однополчане» крепко обнялись и поздравили друг друга с частичным выполнением спецзадания.
И вдруг Тараканова будто окатили ведром холодной воды. Он вдруг замер и глухим голосом объявил:
– Серега, что мы несем?! Это же бред, шизофреническая реальность!
Внутри Сереги что-то переключилось, и вся выстроенная система рухнула. Очухавшись, он сказал:
– Да мы с ума сходим, натурально. Зачем мы развиваем этот бред?
– А от этого кайф сильный! – снова метнулся Вовка. – В принципе можно не бояться сойти с ума и продолжать выстраивать свой глюк дальше. Но про Матрицу забывать тоже ни к чему. Жить в двух мирах одновременно – вот это высший пилотаж!
Пережив шизофрению, Серега с Вовкой врубились в ее механизм. Шизофреник целиком погружается в свою картинку мира и становится пленником ее. Все события он объясняет с точки зрения своей шизофренической картины мира. Это ловушка, зачаровывающая масштабностью и изящностью построений.
Наконец, «штурман» произнес:
– Ладно, Вовка, пора уже идти к юртам. Хватит по десять шагов вперед и десять шагов назад бродить.
– Погоди, Серег… Состояние – просто бесценный подарок. Такое достижение, жалко его упускать.
– А кто тебе сказал, что мы его упустим. Самое большое достижение будет, если мы вернемся, запомнив все. А потом, глядишь, и других на карусели блистающих миров покатаем…
– Сержик, ты сегодня в ударе! Мастерски картинки мира перезагружаешь. Уговорил, пошли к юртам.
– Да и ты тоже, – улыбнулся друг. – «Мы – космические спецназовцы!». Прикол. И главное, оба искренне поверили и стали ими.
– Я еще одну штуку осознал. Шизофреник настолько глубоко погружается в свой мир, что у него даже мысли не возникнет, что он сошел с ума. Отсюда следует обалденный код: «Если ты думаешь, что сошел с ума, значит, ты с ума еще не сошел». Это сразу успокаивает ум, когда он пугается, что крыша поехала.
По дороге в туалет Серега обратил внимание на светящиеся нити, натянутые параллельно земле на высоте около трех метров: «Вот они, нити мира, описанные Кастанедой!». Подойдя поближе, он понял, что это электрические провода, тянущиеся к юртам. Странник торжественно воздел руки к проводам и пафосным голосом Муслима Магомаева запел:
– Нити мира, на минуту встаньте!
Когда Серега забрался в юрту, Вовка завесил его только что рожденным перлом:
– Я придумал фразу, чтобы твои мысли встали… Они встают уже на этом месте, от нескольких смыслов слова «встали»… Но пока я собирался сказать тебе эту фразу, мысли встали у меня.
Плавно погружаясь в сон, Тараканов вспомнил свое мистическое сновидение в поезде «Боровое – Астана». В том сне он и его двойник слились в ослепительной вспышке света. «Вот оно и состоялось, слияние со светящимся энергетическим двойником, встреча с Собой Настоящим! Да еще при таких фантастических обстоятельствах», – подумал он.
Утром, когда друзья вылезли из юрты, они поздравили друг друга с тем, что вернулись из бушующего Хаоса, что мир вокруг не расплывается, что они могут видеть голубое небо, яркий солнечный свет и радоваться этим простым вещам. Однако созерцание любого объекта – бликов на поверхности Иссык-Куля, песка на пляже, гор на горизонте, облаков на небе – надолго отключало ум и превращало окружающий мир в зыбкое марево…
После завтрака, трогательно попрощавшись с Болеславом, Марусичем и тусовкой волшебников, друзья выехали в Бишкек на машине Толика, знакомого шофера Марусича. И когда легковушка вырулила на трассу, случилось странное событие, которое дон Хуан точно объявил бы знаком. Откуда-то сзади вылетела крупная черная птица, стремительно обогнала машину и, едва увернувшись от столкновения, зигзагами понеслась впереди, в нескольких метрах от лобового стекла.
– «Смерть – наш вечный попутчик», – задумчиво процитировал Кастанеду Толик, на спокойном лице которого не дрогнул ни один мускул.
Серега отозвался:
– И сейчас напомнила нам, что она всегда рядом, «на расстоянии вытянутой руки». Как и блистающие миры…
– И в том, и в другом случае главное – не наделать в штаны, а переться на полную катушку, – подытожил Вовка. – Приключения продолжаются!
Толик включил радио, и из магнитолы послышались слова песни Меладзе:
«Сто шагов назад, тихо на пальцах,
Лети, моя душа, не оставайся,
Сто шагов назад,
Притяженья больше нет…»
Данный текст является ознакомительным фрагментом.