День шестьдесят первый Партия в теннис

11:15

Я проснулась от настойчивого стука в дверь и, полусонная, поспешила открыть.

– Кто же тебя будить на завтрак будет, когда я уеду?!

Андреа стояла передо мной, держа в руках свою последнюю картину.

– Лиля, я хочу оставить ее тебе на память!

– Спасибо, она мне очень нравится. – Я поставила ее на стол и, обняв девочку, спросила: – Во сколько вы уезжаете?

– В обед. Вот только Германа дождусь попрощаться и поедем, – глубоко вздохнув, ответила Андреа.

– Ну что же, тогда увидимся за обедом!

14:30

Мы с Германом вышли на улицу. София закрыла багажник машины и сказала, что можно ехать. Андреа прижалась ко мне напоследок.

– Спасибо вам, Лилия. Приезжайте к нам в гости, обязательно! Дом у нас большой и уютный, места всем хватит! – говорила София.

– Приедем, обязательно приедем! – подхватил Герман.

Их BMW тронулся. Мы молча стояли, глядя на грустную мордочку Андреа в окне удаляющегося автомобиля.

– Мам, мне уроки надо делать, а ты чем будешь заниматься? – деловито спросил сынуля.

– Не знаю, может, в мастерскую схожу…

Не спеша мы вернулись в санаторий.

В мастерской никого не было. Фрау Штиль выдала мне небольшую квадратную заготовку для новой картинки и сказала:

– Теперь вы, Лиля, остались без компаньона!

– Да, так и есть, – с некоторой грустью согласилась я.

Я крутила в руках заготовку и никак не могла представить, что же сделать. Настроения не было. Не ожидала, что без Андреа станет так скучно и одиноко. Близилось время ужина. Я закрасила будущую картину желтой краской, сделав яркий фон, и на том остановилась. Идей больше не было. Оставив картинку, я пошла в комнату за Германом, чтобы вместе поужинать.

После ужина Герман вернулся в комнату, а я разгуливала по санаторию, слоняясь то по комнате отдыха, то просто по коридору, вызывая удивление у постоянных обитателей. В конце концов, недолго думая, я приземлилась в спортзале, где не было ни души. Даже странно как-то, неужели кроме нас здесь никто никогда не бывает? Я села на велотренажер и начала медленно крутить педали. Я представляла, как мы вернемся домой в нашу маленькую уютную квартирку. Представляла, как удивится мама тому, что мои волосы уже такие длинные, как они с папой будут радоваться нашему возвращению.

На лице невольно расплылась улыбка, и я почувствовала, как сильно соскучилась. Я уже видела, как хожу по магазинам, покупая одежду в соответствии с нынешним непривычным мальчишеским стилем. Улыбалась оттого, как это будет красиво и по-новому. Предвкушала, как начну теперь жить совсем по-другому и конечно же намного лучше и интересней. Чем больше об этом думала, тем больше предвкушала возвращение и ощущала нетерпение. Скорее бы, скорее бы вернуться и начать осуществлять задуманное! И свою главную мечту – переезд в Берлин.

Перед глазами возникали знакомые станции метро, зеленые аллеи и высоченные двухэтажные автобусы. Я представляла, как еду наверху и разглядываю в окно еще незнакомые мне улицы.

Мои приятные размышления прервались шумом хлопнувшей двери.

– А может, в теннис сыграем? – Торстен стоял в дверях с таким робким выражением лица, как будто готовый исчезнуть в любую минуту. Это было очень трогательно и даже смешно, я захихикала.

– А что смешного я сказал? – Осмелев, он подошел ко мне.

– Ну давай, только ты помнишь, что теннисистка я никудышная!

– Ничего, я тебя научу!

Честно говоря, весь день мне было так скучно и одиноко, что появление Торстена по-настоящему обрадовало. Мы разделились на «команды» и встали на противоположные стороны стола. Торстен начал детально объяснять мне тонкости игры в настольный теннис. Он старательно выбирал слова, чтобы донести все нюансы и особенности игры, что делало саму технику для меня еще более сложной, так как мне трудно было понять немецкий. Я смеялась, пытаясь повторять непонятные мне слова, что очень смешило его самого.

Так мы продурачились почти два часа. После чего он подошел ко мне и, встав позади, взял мою руку с ракеткой. Размахнувшись моей рукой, он ударил ракеткой по мячику и отбил его. Я стояла неподвижно, расслабив руку. Эта близость смущала меня. Не отпуская руки, Торстен развернул меня к себе и приблизил свои губы к моим губам. Тело стало ватным, наполнилось немыслимой тяжестью, я не могла сопротивляться.

Казалось, поцелуй длился вечность. Но потом, молча отстранившись, я вышла из зала. Словно пьяная, я плелась по коридору. Мои ощущения настолько противоречивы, что думать о чем-либо невозможно.