«Нас всех спасает чувство юмора»

«Нас всех спасает чувство юмора»

– Ваш муж – знаменитый и замечательный художник Леонид Тишков. Он есть в каждой вашей книге – похоже, такой же, как вы, прекрасный сумасшедший. А если бы он был другим? Смогли бы вы прожить жизнь с человеком, который живет с оглядкой?

Тишков – особенный разговор. Он, конечно, гений. А гений – это жесточайшее космическое излучение, которое переживает человек. Иногда я просыпаюсь ночью и говорю ему: «Хватит думать! Ты будишь меня! Пойди что-нибудь съешь, дыши глубже, спи, в конце концов!» Когда он работает – то ничего не видит, не слышит. Если он делает выставку, посвященную Малевичу, он входит в жизнь этого художника, перенимает его линию, его мировоззрение, он уже Малевич! Выставка Субботина-Пермяка, и он едет в Пермскую область, ночует в его доме-музее, все, он уже в 20-х годах, он будетлянин. Я даю ему мыло с собой, он говорит: «Мыло давай, расческу не давай, будетляне не расчесываются». У него самого тьма идей, но он умышленно предоставляет себя творцу, близкому ему по духу, воскрешая его. Иногда мне хочется спросить Лёню, как в анекдоте – когда негр читает еврейскую газету: «Вам мало того, что вы негр?» Я не могу сказать, что он мне понравился с первого взгляда: сутулый, длинноволосый студент медицинского института… Но кроме своей инопланетности он оказался неописуемо добрым землянином: Лёня окончил медицинский институт и ко всем людям относится как к больным.

– И к вам как к главному больному, похоже?

Да! Я его спрашиваю: «Лёня, ты любишь меня?» – «Я тебя люблю, как все живое». С кем живешь, того и любишь – это тоже его выражение. Если бы с ним был кто-то другой, он тоже берег бы его и также сопереживал.

– Но быт? Носки, тарелки… Каково жить вместе женщине-солнцу и мужчине-гению?

Единственный, кто у нас неукоснительно требовал быта, – это ребенок. Он так и говорил: «Если ты сегодня не вымоешь пол на кухне, я вечером вызову милицию!» Ведь ребенок посылается нам как воспитатель, он дисциплинирует тебя. Например, наш мальчик в детстве сказал мне: «Марина, твоя главная ошибка в том, что ты забываешь о бессмысленности слов».

– Хорошо, что вы не вняли этой истине и продолжаете работать! Кстати – над чем?

Я столько всего сразу пишу – это кошмар. У меня квартира выложена слоями черновиков, поверх одних другие, сверху третьи. Вообще-то мне надо закончить эпический эпохальный роман «Крио», куда войдет вся история человечества. Но вдруг – у ног моих забушевало Студеное море. Полтора года не жизнь, а одна сплошная Арктика.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.