Глава VIII. Сближение с буддизмом

Глава VIII. Сближение с буддизмом

45 Да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.

46 Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари?

47 И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?

А: Здесь очень кратко, в несколько строчек, дается новое понимание Бога. Новое и очень существенно отличающееся от ветхозаветного. Ваши мысли по этому поводу?

У: Есть нечто, чего я не принимаю во французской системе воспитания детей – это их принцип отношения к детям: «Ты должен быть достоин» – всего, начиная от катания на карусели и заканчивая родительской любовью. Если ты все сделаешь, как надо, если будешь «миньон», ты будешь достоин любви. И мне кажется, что такое отношение ближе к Ветхому Завету – там надо было быть достойным, чтобы на тебя снизошла любовь. А в Новом Завете – обратный путь: тебя любят, и эта любовь становится для тебя опорой на пути к совершенству. Именно эта безраздельная, безусловная любовь. В этом, мне кажется, главное отличие.

А: Очень ты, Уля, удачно высказалась и весьма в тему. Но если говорить о ветхозаветном Боге, то я бы существенно усилил это различие, сославшись на ветхозаветную книгу Иова.

М: Там, где Бог его мучает, насылая на него язвы, болезни, чтобы испытать его веру? Жестокий ветхозаветный Бог.

А: А Иов Его спрашивает: «Господи, за что ж Ты меня так наказываешь?» Бог же ему отвечает:

Где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь? Или кто протягивал по ней вервь? На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее, При общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости? Кто затворил море воротами, когда оно исторглось, вышло как бы из чрева? Когда Я облака сделал одеждою его и мглу пеленами его? И утвердил ему Мое определение и поставил запоры и ворота, И сказал: «доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим»? Давал ли ты когда в жизни своей приказание утру и указывал ли заре место ее, Чтобы она охватила края земли и стряхнула с нее нечестивых, Чтобы земля изменилась, как глина под печатью, и стала, как разноцветная одежда… (Кн. Иова, 38.4—14)

И так далее в том же духе.

Д: И что это означает?

А: Это все ответ Господа на вопрос Иова, за что Он его так покарал. Да, у всех возникает такая же реакция. Это одна из самых загадочных книг Библии. Юнг даже написал целую книгу, которая так и называется «Ответ Иову». Именно этот ответ он и пытается комментировать.

И отвечал Господь Иову из бури и сказал: …Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя? Такая ли у тебя мышца, как у Бога? И можешь ли возгреметь голосом, как Он? (Кн. Иова, 40.1–4)

Д: Так это у евреев такие отношения с Богом?

А: Да.

У: Да-а, тут об отношениях сыновства вообще не приходится говорить.

М: Причем он был один из самых верующих в этой общине – ему больше всех и досталось.

А: А знаешь – почему ему так досталось?

М: Потому что веру его проверяли.

А: Нет. С чего все началось? Почему его веру вообще стали проверять? Началось же все с того, что сатана в числе прочих сынов пришел к Богу. И Бог похвалился своим праведником Иовом. На что сатана высказал Богу сомнение в праведности Иова.

И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана. И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу, и сказал: я ходил по земле, и обошел ее. И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла. И отвечал сатана Господу, и сказал: разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его, и дом его, и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле. Но простри руку Твою, и коснись всего, что у него, – благословит ли он Тебя? И сказал Господь сатане: вот, все, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей. И отошел сатана от лица Господня (Кн. Иова, 1.6—12).

В: Так Господь-то…

А: Да, и Господь послушал сатану и сказал: иди – проверь. Сатана же, получив разрешение Господа, пошел Иова проверять: убил его жен и детей, а самого его покрыл язвами.

И отвечал Иов Господу и сказал: Знаю, что Ты все можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено. Кто сей, помрачающий Провидение, ничего не разумея? – Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал. Выслушай, взывал я, и я буду говорить, и что буду спрашивать у Тебя, объясни мне. Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя; Поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле (Кн. Иова, 42.1–6).

А: И после того, как он таким образом капитулировал – «в прахе и пепле» —

«И возвратил Господь потерю Иова, когда он помолился за друзей своих; и дал Господь Иову вдвое больше того, что он имел прежде. Тогда пришли к нему все братья его и все сестры его и все прежние знакомые его, и ели с ним хлеб в доме его, и тужили с ним, и утешали его за все зло, которое Господь навел на него, и дали ему каждый по кесите и по золотому кольцу. И благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние; у него было четырнадцать тысяч мелкого скота, шесть тысяч верблюдов, тысяча пар волов и тысяча ослиц. И было у него семь сыновей и три дочери… И не было на всей земле таких прекрасных женщин, как дочери Иова… После того Иов жил сто сорок лет… И умер Иов в старости, насыщенный днями» (Кн. Иова, 42.10–17)

Д: Заслужил!

В: «Миньон»!

А: Заслужил «в прахе и пепле» – и получил все. Однако я вспомнил о книге Иова совсем по другой причине: в словах 45-го стиха пятой главы Евангелия от Матфея и в речах Иова есть параллель. Помимо всего прочего Иов говорит Господу следующее:

Почему беззаконные живут, достигают старости, да и силами крепки? Дети их с ними перед лицем их, и внуки их перед глазами их. Домы их безопасны от страха, и нет жезла Божия на них. Вол их оплодотворяет, и не извергает; корова их зачинает, и не выкидывает. Как стадо выпускают они малюток своих, и дети их прыгают. Восклицают под голос тимпана и цитры, и веселятся под звуки свирели. Проводят дни свои в счастии, и мгновенно нисходят в преисподнюю. А между тем они говорят Богу: «отойди от нас; не хотим мы знать путей Твоих! Что Вседержитель, чтобы нам служить Ему? и что пользы прибегать к Нему?» Видишь, счастие их не от их рук. – Совет нечестивых будь далек от меня! Часто ли угасает светильник у беззаконных, и находит на них беда, и Он дает им в удел страдания во гневе Своем? (Кн. Иова, 21.7—17)

У: Смущает меня праведность, которая другого в неправедности обвиняет.

А: Иов в тот момент был человеком, которому терять было совершенно нечего. Он не от высокомерия и не от спеси своей обвинял неправедных. Он обвинял их, лежа в куче грязи, навоза, покрытый струпьями и язвами, потерявший все свое добро, всех своих детей, жен, вообще – все потерявший, лежащий в одних лохмотьях. Он был человеком, которому нечего терять. И он говорил это не из гордыни.

И отвечал Иов и сказал: выслушайте внимательно речь мою, и это будет мне утешением от вас. Потерпите меня, и я буду говорить; а после того, как поговорю, насмехайся. Разве к человеку речь моя? как же мне и не малодушествовать? Посмотрите на меня и ужаснитесь, и положите перст на уста. Лишь только я вспомню, – содрогаюсь, и трепет объемлет тело мое (Кн. Иова, 21.1–6.)

А: То есть: разве я людскими поступками возмущаюсь? Я возмущаюсь Божьими!

У: Как-то мне все-таки несимпатично его осуждение.

Д: Но ведь это и не осуждение, а, скорее, суждение.

У: Но он же сознает и указывает на несправедливость своего положения? Выходит, что он не принимает ситуацию.

Д: Он искренне не понимает, почему на него сыпется столько бедствий.

У: Какая-то очень человеческая позиция.

М: Но он же здесь еще не святой. Он – праведник, он совершает одни поступки и не совершает другие, считающиеся греховными. Он не святой, поэтому у него нет ви?дения, и реакции его вполне человеческие.

У: Ну, на нет и суда нет.

А: Уля, хочешь избавиться от агрессии к людям? Или по крайней мере – уменьшить ее количество и эмоционально не вовлекаться? Есть одно упражнение: если ты кем-то возмущен, если тебя задевает чья-то позиция, реакция, действие, то говоришь себе: раз есть какой-то эмоциональный отзыв, значит…

У: …ищи это в себе. Это по поводу моего возмущения?

А: А разве ты никогда не возмущалась несправедливостью Божьего промысла?

У: Ну, как же! Но ведь мы – смертные, а он праведник… Я его, видимо, святым посчитала.

В: Для того, чтобы не возмущаться, нужно постоянно присутствовать. а я сначала вовлекусь, а потом вспоминаю о присутствии.

А: Если ты будешь это практиковать, то дистанция между вовлеченностью и вспоминанием будет постепенно сокращаться. Для чего нам нужна параллель с Книгой Иова в этом месте Нагорной проповеди?

Д: Для того, чтобы сравнить новозаветного Бога с ветхозаветным?

А: Да. И не только Бога.

М: Еще – отношение людей к Богу. В Новом Завете: «Да будете сынами Отца вашего Небесного». Это совсем другие отношения между Богом и человеком. Отношения Иова и ветхозаветного Бога нельзя назвать отношениями сына и Отца.

А: Да, Рита, ты идешь в нужном направлении. Самое главное – это отношение к Богу. Изменение отношения к Богу парадоксальным образом изменяет самого Бога.

Д: Но это же условно?..

А: Конечно, это не в том смысле, что Бог от нас зависит, как платоновский Зевс в «Пире».

У: У Иова ожидается награда для праведников и наказание для грешников.

Д: Преодолевается ветхозаветная разделенность: человек здесь, а Бог где-то там. Появляется, по-видимому, впервые возможность приблизиться к Богу и даже слиться с ним.

А: Да. Это верно.

Д: Как будто у человека появляется свобода выбора. Теперь он этот выбор может сделать из свободного чувства – не из страха перед Богом, а из какого-то другого состояния.

А: Давайте еще раз. Чем возмущается Иов?

Д: Несправедливостью.

А: Какой именно?

У: Тем, что с праведными поступают неправильно, а с неправедными – правильно.

А: Не так, как это должно быть в его представлении. Теперь забудем на время о праведниках. Как поступают с неправедными? Вернемся к Нагорной проповеди.

М: «И посылает дождь на праведных и неправедных».

А: Посмотрите, как интересно: то, что в Ветхом Завете вызывало возражения и вопросы к Господу, что воспринималось как несправедливость, здесь…

У: … дается как Его важнейший атрибут.

А: «Посмотрите на меня и ужаснитесь и положите перст на уста. Лишь только я вспомню, содрогаюсь, и трепет объемлет тело мое». Отчего Иов содрогается? И что означает ответ Господа ему? Знаете, как по мнению Юнга, Господь ответил Иову? Он ему ответил, послав на землю Христа. Ответ Иову – это появление Христа и христианства на земле. «Да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных». Понять правильно этот тезис можно, только прояснив, почему Господь Иову на все его претензии, жалобы и вопросы отвечает именно так, как Он ответил: песнью о своем величии. Юнг трактует ответ Господа в терминах эго: такой Иегова в эговом спазме… Простите за невольный каламбур. И 45-ый стих объясняет, хотя и опосредованно, почему Господь из своей бури именно так отвечал.

Д: Последние слова Иова оставляют впечатление, что у него сложилось какое-то цельное ви?дение, поэтому изменилось и состояние. Собственно, с ним происходило то, что со всеми нами происходит… до тех пор, пока мы не узнаем, что такое карма и каковы ее законы.

А: Карма… Иов пережил тотальную капитуляцию. Действительно, это одна из самых загадочных книг Ветхого Завета. У христиан она вызывала наибольший интерес.

Д: Похоже, что Иов пережил просветление под конец: «Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя». И дальше Бог говорит: «Итак возьмите себе семь тельцов и семь овнов и пойдите к рабу Моему Иову и принесите за себя жертву; и раб Мой Иов помолится за вас, ибо только лице его Я приму, дабы не отвергнуть вас за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов» (Кн. Иова, 42.8) – то есть только его молитвами они спасутся.

М: Мне кажется, он обрел ви?дение сущности Бога.

А: Вне всякого сомнения.

М: И она диаметрально поменялась для него.

Д: Получается, что ветхозаветный Бог не так прост. Во всяком случае, в Книге Иова.

У: Да, здесь ви?дение Его как бы предвосхищает отношение к Богу в Новом Завете.

Д: И не только в Новом Завете. Тут и с буддизмом очень много общего.

А: Это мог бы быть переход к буддизму, если бы они приняли теорию реинкарнации.

Д: Действительно, загадочный текст. Ведь Иову, чтобы смириться, надо было увидеть цельную картину: не только то, что происходит в рамках этой жизни, но и то, что было в прошлых, и то, чем все это чревато в будущем – и тогда не возникает никакого ропота, все принимается, потому что все заслужено. Так что, Уля, Иов все-таки стал святым.

А: Отчего просветлел Иов? Но сначала посмотрим, каково поверхностное впечатление от Книги Иова. Иов вполне резонно огорчился несправедливостью, которую Господь допустил по отношению к нему. Господу это не понравилось, и Он возмутился в ответ, продемонстрировав при этом все свое величие и силу, чтобы ни у кого не было сомнений в том, кто в доме хозяин и кому нужно повиноваться. Иов впечатлился соотношением сил и распластался ниц. Господь, взглянув на это, умилостивился, эго его насытилось такой капитуляцией, и Он со своего Божьего плеча пожаловал Иову сто сорок лет, семеро сыновей и три дочери. Именно такое прочтение текста я, к своему великому удивлению, встретил у Юнга. Однако такое восприятие книги Иова, в действительности является перевертышем. Даже удивительно, как Юнг, видя все в таком перевернутом свете, правильно вычислил, что ответ Иову – это появление Иисуса Христа.

У: Мне кажется, что вот так просветлиться можно от увиденной воочию, от пронизывающей тебя великой любви. Я не знаю, как он в этом увидел ее.

Д: Там, по-моему, есть слова «Так я говорил о том, чего не разумел». То есть у него появилось знание, которое позволило ему снять все свои жалобы и претензии.

А: Абсолютно точно. Теперь осталось понять, что это за знание. И тогда станет ясно, что? в этом тексте есть буддистского.

Д: Он понял, что нет ни злых, ни добрых.

А: Нет. Именно из-за буддистского содержания этого текста он выглядит таким загадочным: то, что понял Иов, то, что он пережил, не вписывается ни в рамки ветхозаветной традиции, ни даже новозаветной, хотя христианство уже ближе к этому опыту, – а вот буддистская традиция вмещает в себя легко. А то, что? Иов понял прежде всего непосредственно вытекает из того, чем он возмутился: безнаказанностью грешников и гонениями на праведников, не пренебрежением путями Господними и даже не наслаждением неправедно нажитым добром. Нет, все эти завистливые побуждения были ему чужды, слишком мелкими они были для него. Иов возмутился чем-то несоразмерно большим по сравнению с этой сансарной «мелочью». А именно: он возмутился не больше и не меньше, как Божественной Несправедливостью. Вы только представьте себе: Господь, Вседержитель, и вдруг… «нет правды на земле, Но правды нет и выше»36.

И вот тут, можно сказать, «попались» все. Упрек-то нешуточный! Так просто от него не отмахнешься. Но как на него ответить? Если рассудить, ответ на него может быть только один: Господь, конечно, справедлив, но справедливость Его не может не выходить за рамки обычного человеческого разумения, и только Господу решать, какими будут сроки выборов, вкушений и воздаяний. Разве не Божий промысел правит миром? – Конечно, но почему он так часто непонятен, причем до такой степени, что мы, подобно Иову, начинаем сомневаться и в том, что он (промысел) вообще есть, и в наличии Божественной справедливости в частности. А это уже опасная крамола! Для иудаизма, конечно, в большей степени, чем для христианства, но и для христианства тоже. И заключается она в том, что Божий промысел нам может быть не виден только по одной причине: потому, что мы вообще видим очень немногое – и во временной протяженности, и по сути. Наше ви?дение вообще очень ограничено. А уж тем более – по сравнению с Божественным. Стало быть, и причина и следствие могут уходить своими корнями и ветвями как далеко в прошлое, так и далеко в будущее (на что, кстати, Господь и намекает в своей отповеди Иову). А отсюда до теории реинкарнации, объясняющей все самыми отдаленными в прошлое причинами и обнаруживающей следствия происходящего в самом отдаленном будущем, рукой подать. Столь опасно вольнодумный ход мысли не могли допустить ни иудеи, ни даже христиане. Вот почему Господь, вещая Иову из бури, рассказывает о чем угодно: о своем величии, об обустройстве мироздания, о своих невероятных творениях – но только не отвечает ему по сути. Ибо суть эта столь же проста, сколь и недопустима. Хотя христианская традиция как-то приближается к ней, но некоторые родимые пятна мешают ей эту суть принять. И я боюсь, что у христианской церкви нет шансов возродиться, потому что церковь – это такой институт, внутри которого на данный момент, к сожалению, невозможно появление сильной, харизматической личности, которая, будучи объята религиозными идеями, могла бы повести народ за собой – пусть не сразу, а после смерти, неважно, церковь просто не допустит появления такой личности. Даже если такая личность и появится, она будет действовать вне церковной ограды. Внутри церковной ограды ей будет слишком душно. Поэтому я считаю, что у церкви как у общественного института нет шансов. Она обречена на медленное умирание, угасание.

Итак, как Иов мог воспринять речи Господа (впрочем, это могли быть и просто описанные словами виде?ния), чтобы его капитуляция была полноценной, глубокой, искренней, без лицемерия и без тени восприятия Бога через призму эго, описанного Юнгом?

М: До речи Господа Иов считает себя праведником и полагает, что ему за это причитается больше, чем «беззаконному». Отсюда возникают и вопрос к Богу, и неудовлетворенность тем, что происходит. А после такого выступления Господа Бога человек может почувствовать себя только земляным червяком. Мне кажется, что в этот момент у Иова должно было поменяться ощущение, потому что до этого он был значим – по крайней мере, в собственных глазах – он был праведником. А тут он оказался ничем. Он должен был принять новое видение себя, капитулировать.

У: То есть раз он не такой праведный, то и неправедные не такие неправедные. Грани стираются.

Д: Он пережил катарсис.

А: Он пережил нечто, в результате чего катарсис возник. Что это было?

У: И это имеет отношение к буддизму?

А: Да. Именно это. Что и как он пережил?

Д: Ты имеешь в виду состояние отчаяния и богооставленности?

А: Нет. В состоянии отчаяния и богооставленности Иов был до встречи с Богом. А когда Господь начал ему отвечать, то пришло другое состояние – встречи с Божественным. Самым главным в этом событии является обретение Иовом нуминозного, сверхличностного опыта встречи с Божественным, который изнутри настолько переполняет человека, что разрывает его эго в мелкие клочки, как оковы, тесно сжимавшие его до сих пор. Самое главное, что произошло на встрече Господа с Иовом – это осознание Иовом своей ничтожности в созерцании Божьего величия. Теперь осталось сказать главное – как он ее осознал.

Д: И как?

А: Как полную иллюзорность своего мировосприятия и меровосприятия. Почему Господь, вместо того, чтобы разъяснять Иову, как он поступает с праведными и неправедными, стал рассказывать ему о своем величии – вот самый главный вопрос. Потому что Божественное величие – это тот опыт, поднимаясь до высоты которого, мы все остальное начинаем понимать сами. Потому что из этой мощи, из этой глубины нам становится видна, как на ладони, долина мирской жизни… Представьте себе ситуацию, когда вас душит какая-то обида, чувство несправедливости – каждый из нас бывал в положении Иова. Вы взываете к Богу: «Господи, за что? Ну почему так несправедливо?» А вместо ответа вы, слышите, например, фугу Баха. И пока вы ее слушаете, вы поднимаетесь на такую высоту, из которой ваша обида кажется настолько мелкой и ничтожной, что не надо ничего разъяснять: сознание расширилось от соприкосновения с нуминозным. Сам по себе контакт с Божественным нейтрализует весь эговый план, испепеляет все наши эговые фантазии, проекции и скорлупки.

Любая медитативная практика: дза-дзен, философия, чтение молитв – нужна именно для приобретения такого опыта внутри себя, опыта, который бы давал нам возможность отказываться от привязанности к своему эго. Наше эго устроено таким образом, что оно больше всего привязано к тому, что вызывает в нем самую большую ненависть. В этом кроется вся причина круга сансары и всех страстей человеческих. Мы в себе что-то глубоко не принимаем, очень глубоко. Но, не принимая это, мы не можем от этого отказаться. Мы не имеем возможности это сделать, потому что, не осознав это, мы не можем с ним разотождествиться. А чтобы осознать, надо принять. А принять не можем, потому что эго так болит, что нет сил капитулировать. Вот и весь круг сансары, все ее колесо. По крайней мере, в своей сердцевине оно вертится именно так. В результате, поскольку мы ничего, кроме этого непринятия, не знаем, мы это непринимаемое вытесняем в бессознательные слои нашей психики. Наше эго, по сути, хочет выполнить ту же задачу, которую в нас должен выполнить просветленный аспект нашей личности, наша буддовость: оно хочет избавиться от ядра тесной привязанности к чему-то неприемлемому. Различие только в способах. В случае с эго – это вытеснение. А плата – еще большая привязанность. В противоположном варианте – это именно то, что произошло с Иовом: обретение внутри себя того опыта, который, будучи поставлен рядом с нашей душевной убогостью – «Мое! Мое!» – в состоянии помочь нам ее преодолеть. Без этого высокого нуминозного опыта преодолеть привязанности к своему эго мы не можем. Без обретения духовного, медитативного опыта, без духовной практики это невозможно, потому что в противном случае мы не знаем ничего иного, и, отказываясь от своего эго, мы как будто отказываемся от всего бытия.

Теперь посмотрим, что вам помешало сразу увидеть ситуацию таким образом. Ответ Господа Иову был воспринят вами как ответ одного отделенного существа другому, отделенному от него существу, а не как внутренний опыт самого Иова. Наполненный этим созерцанием (представляете, внутри него распахнулись дверцы, и он увидел всю глубину Божественного), вот из этой самой глубины Иов говорит себе – тому, эговому, прежнему: «Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал… Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле». Вот истинная эзотерическая суть ответа Господа Бога Иову. Это подлинный мистический опыт, растворяющий личность. Исходя из этого становится понятно, что в книге Иова ветхозаветная традиция как никогда близко подошла к буддистскому мировосприятию, но так и не смогла в него проникнуть. Да, христианству известен похожий опыт, и называется он словом «умаление». Есть и еще более близкое переживание, называемое «растворением своей воли в воле Божьей». И все-таки полного растворения не происходит. Исходная базовая концепция не позволяет ему произойти.

Д: Но ведь и в христианстве есть просветленные старцы?

А: Что такое «просветленный», Даша?

Д: Это человек, переживший такой мистический опыт.

А: Опыт – это ничто, а вот его осмысление – это всё. Величайший мастер дзен Хакуин так и говорил: просветление (кэнсё) – это ничто. Самое главное – это работа по осмыслению после кэнсё, именно она создает подлинную переплавку личности.

Д: Раве в христианской традиции не было таких личностей?

А: Не знаю. Возможно, были. Однако возникает вопрос: может ли такой человек, оставаясь в рамках традиции, эту величайшую глубину своей святости передать дальше, вниз, тем, кто за ним следует?

Д: А у них бывали ученики?

А: Бывали. Никто не достигал уровня своего учителя.

Д: И это говорит о слабости школы?

А: Это говорит о том, что нет необходимого понятийного аппарата. Александр Свирский при потрясающей глубине своего опыта (думаю, значительно превосходящего средний опыт просветленных буддистов) тем не менее, не мог своим ученикам-монахам сказать: «Вашего „я“ не существует. Есть только один Божественный свет. Отрекитесь от своего „я“, оставьте чувство вины, которое сопровождает ваше „я“ повсюду». Как он мог это сказать, если чувство вины – это базовый рычаг для работы над собой в христианстве вообще и в православии в частности? «Наполнитесь этим светом и легкой походкой идите в космос, потому что вы, оказывается, никому ничего не должны» – у него просто не было возможности так сказать.

Д: Ну, хорошо. А как он сам туда дошел?

А: В той медитативной практике, которую он лично практиковал, он лично дошел до таких высот, где любые слова могут и должны быть оставлены, а следовательно он освободился от всех концептуальных пут – его сознание работало за пределами слов. Поэтому он достиг величайших степеней святости и является фигурой планетарного масштаба. Что он видел в других, в своих учениках? – те же эговые страстишки, для преодоления которых в православии все необходимы «инструменты» уже есть, и ничего «подправлять» и придумывать не нужно. Вопрос же о том, дорос ли кто-то, чтобы вести его дальше, или он к этому не готов – не входил в зону его ответственности. Но именно освобождение от концептуальных пут и его невозможность иметь дело с этими путами в других (почему – это отдельная тема) делает его личный опыт непередаваемым. В чем заслуга Будды? В чем заслуга Христа? В чем заслуга всех величайших учителей? В том, что они не просто сами прошли, но еще и другим путь показали. Если бы концепция позволяла, то книгу Иова не надо было бы расшифровывать. В нашем толковании я раскрываю вам тот опыт, который лежит за пределами иудео-христианской концепции, главным и базовым пунктом которой является следующий: личность нерастворима и в Боге неуничтожима. А в буддизме все наоборот.

Д: А где это записано?

А: Это не нужно записывать. Это тот самый неписаный закон, который все знают. Это главное место конфликта между западным и восточным толкованиями понятия личности.

Д: В соответствии с христианской традицией душа после смерти не умирает? Она дожидается Страшного Суда?

А: Да, но есть множество тонких нюансов. После предварительного суда души либо томятся в муках, либо блаженствуют в райских кущах и затем – Страшный Суд, после которого идет окончательное определение душ: туда или сюда.

Д: То есть, если душа родилась, то она до Страшного Суда должна дожить?

А: Да.

Д: И количество душ все время увеличивается?

А: Это тема – откуда берутся души – весьма темная. Христианская концепция по этому поводу выражается формулой «тайна сия велика есть». И это только одно из очень многих противоречий и неразрешимых вопросов, которые встают перед религией, отрицающей теорию реинкарнации. Неуничтожимость личности – это то, на чем базируется все христианство, оно пропитано этой идеей. Умалиться – да, раствориться – да, но полностью исчезнуть – нет.

Мне представляется, что несвобода от политического пресса в значительной степени способствовала тому, что христианская мысль была так ограничена. Не думаю, что Христос завещал такую ограниченность мысли. Но это отдельная тема, своего рода исторический экскурс. Существовало множество христианских сект, которые проповедовали переселение душ – они были объявлены еретическими и гностическими и постепенно уничтожались. И происходило это отнюдь не потому, что в результате научных или духовных диспутов была доказана несостоятельность их теоретической позиции. Все было гораздо банальней и печальней: их уничтожали, в том числе и физически, из чисто политических соображений, попутно обвиняя их адептов во всех смертных грехах и объявляя их пособниками сатаны.

Теперь, разобравшись в сути ответа Господа Иову, мы можем вернуться к 45-му стиху и прочитать его другими глазами: «Да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных». Посмотрите, какое фантастическое переосмысление концепции Господа: действительно, именно этими строками Иисус отвечает Иову. Это ответ, который исходит из сердцевины того самого нуминозного, сверхчеловеческого, трансперсонального, как сказали бы сейчас психологи, опыта, возникающего в результате встречи с Божественным. Как вы сейчас видите связь между ответом Господа Иову и тем взглядом на Отца нашего Небесного, который проповедует Иисус в Нагорной проповеди?

У: Ты упомянул о том, что мало испытать опыт, нужно еще его применить, и, мне кажется, здесь содержится указание на то, как это сделать.

А: А именно?

У: Неразделение на добро и зло.

А: Вернемся еще раз к ответу Иова. Он говорит: «Я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле». И – все! На самом интересном месте ответ закончен! Как же так? Почему не сказано, в чем именно он раскаивается? И что послужило причиной столь полного и искреннего раскаяния? А между тем ответ на этот вопрос является ключевым. Все дело в том, что в рамках концепции, которую я вам изложил, развернутый ответ мог бы звучать только следующим образом: да, я понял, почему Ты, Господи, так легко относишься к процветанию неправедных и к бедствиям праведных; я понял это, получив опыт Твоей величественности, и я раскаиваюсь в прахе и пепле. Он понял это, осознав – и это главный момент – не просто иллюзорность своего человеческого ви?дения, но иллюзорность всего, что происходит на земле, незначительность, если не сказать ничтожность, этого по сравнению с космосом. Однако такой ответ оказался бы в высшей степени противоречащим всей иудейской традиции, концепции, вообще мировосприятию. Написать что-то другое они не могли, потому что это было бы явной ложью, а написать правду они не могли тем более.

Д: Они – это кто?

А: Авторы книги.

Д: Они знали правду?

А: Правду знал Иов. Это то, что я могу сказать точно. Иов и Господь. А для нас, как впрочем, и для упомянутых авторов, важно не столько знать правду, сколько всем сердцем стремиться постичь ее. И посмотрите, как меняется отношение к Богу (не сам Господь – я не думаю, что Он как-то эволюционировал, как это предполагает Юнг) – оно меняется настолько, что меняется и сам Господь – не сам по себе, конечно, а в нашем восприятии. Вот теперь становится понятным смысл фразы о том, что в результате развития нашего отношения к Господу и сам Господь может меняться. Изменения претерпевает не просто наше отношение – появляется этот нуминозный сверхчеловеческий опыт, он привносится в нас. Переживая его, мы совершенно по-другому – уже не со своей человеческой, маленькой и ограниченной, точки зрения – видим дела Господни. В том числе и несоблюдение Господом однобокой, слишком человеческой, как сказал бы Ницше, морали ветхозаветной традиции, под влиянием которой сформировалось мировосприятие не только Иова, но и многочисленных поколений правоверных иудеев, скрупулезно исполнявших все обряды и тем не менее не получавших взамен сказочных богатств, но вынужденных в то же время с огорчением наблюдать, как богатеют их соседи. В новозаветной традиции эта «отстраненность Господа» полностью переосмысляется. Она начинает восприниматься не как проявление Божественной несправедливости, а как проявление Божественной любви. Бог Ветхого Завета прежде всего должен был быть справедливым Богом – если Его атрибутом и была любовь, то на втором месте. И Его справедливость требовала соблюдения многочисленных заповедей, но, требуя этого, она автоматически не давала взамен того, что, по представлениям иудеев, должна была бы давать37. Непостижимо-несоответствующее человеческим представлениям о Божественной справедливости отношение Бога к праведным и неправедным, злодеям и святым наполняется принципиально иным значением. Оказывается, что Господь так действует вовсе не из своих Божественных и непонятных простым смертным мотивов справедливости – Он действует так из любви. И это полностью меняет всю концепцию отношения к Богу. Действительно, Бог становится другим. Почему Господь посылает дождь в том числе и неправедным? За что Ему любить неправедных, говорящих: «Отойди от нас, не хотим мы знать путей Твоих»? почему Он продолжает их любить?

У: Пока человек жив, у него всегда есть шанс измениться.

А: Да, в том числе. Совершенно верно. Потому что пока человек жив, у него есть шанс отказаться от своих взглядов. А еще Господь любит нас, потому что внутри каждого из нас Он видит частичку своего собственного Божественного огня – того самого огня, который Он в Иове раздул в бушующее пламя, в результате которого от его эго остался только прах и пепел. Иов отрекался и раскаивался в пепле, оставшемся от его сгоревшего эго.

И еще один важный момент. Справедливость ветхозаветного Господа была той справедливостью, которая служила примером всем правоверным иудеям: врагов надо уничтожать так же, как Господь справедливо их уничтожает. А вот Господь Нового Завета – это Господь любящий. Мы должны с Него, с любящего Господа, брать пример – не кровожадной справедливости Ветхого Завета, а равно изливающейся на всех любви. И точно так же, как Господь посылает дождь на праведных и неправедных, мы должны любить и праведных и неправедных.

Сорок пятый стих пятой главы Евангелия от Матфея – это одно из самых глубоких мест в Евангелии. В своей глубинной основе он приближает христианство к буддизму. Если бы христианство и буддизм начали движение навстречу друг другу, то со стороны христианства этот путь начался бы именно с 45-го стиха. Самое главное, что сближает в нем христианство с буддизмом – это то, что Бог Отец лишается своего ветхозаветного, индивидуального, личностного характера. Преображается Его нрав, я бы даже сказал, норов, демонстрируемый Им в Ветхом Завете: на каждой странице – то кровь, то агрессия, то злоба… Бог Отец утрачивает в этом стихе черты индивидуальности, по крайней мере, человеческой. Последующее христианство не смогло остаться верным этому аспекту, и в дальнейшем в христианстве Бог снова стал индивидуальностью.

Чтобы понять, что я имею в виду, надо вспомнить Франческу Фримантл38. Она говорит, что если в буддизме и есть Бог, то это пространство. И у этого пространства ровное отношение ко всем живым существам.

Д: Подожди, Саш. Здесь какое-то противоречие. Ты говоришь, что здесь Бог лишается индивидуальных черт и…

У: Даша, здесь есть то, в чем христианство могло бы сомкнуться с буддизмом, и то, от чего оно впоследствии уходит.

Д: Теперь понятно.

У: То есть завет Христа был нарушен?

А: И да, и нет. Да – Господь готов полюбить всех. Нет – Он относится избирательно по отношению к тем, кто крещеный, например, и кто некрещеный.

Д: Такая непоследовательность…

А: Такая избирательность. Да – Он может отнестись к нам по-отечески, но для этого мы должны принять православие или католичество.

Д: А как в буддизме?

А: В буддизме самое главное – это опыт. Если этот опыт получен учеником в рамках другой школы, то буддистский Учитель поймет это, просто глядя в глаза ученика, и его не будет интересовать ни к какой конфессии тот принадлежит, ни у кого он обучался, ни в каких отношениях состоят их школы – все это его интересовать не будет, в отличие от церковных иерархов. Я вам скажу больше: например, Игнатий Брянчанинов одному из своих корреспондентов пишет: «Напрасно ж, ошибочно вы думаете и говорите, что добрые люди между язычниками и магометанами спасутся, то есть вступят в общение с Богом!»39 И хотя у официальной церкви нет такой однозначной позиции (видимо, в силу опасений, что, заняв такую позицию, церковь может оттолкнуть от себя многих потенциальных верующих), тем не менее, как видим, один из столпов православия весьма недвусмысленно и категорически высказывался по этому поводу.

У: То есть идеологические моменты у него оказываются важнее духовного опыта?

А: Да. Совершенно верно, и не только у него. Это весьма распространенная точка зрения у последователей православия. Хотя справедливости ради надо сказать, что не все батюшки разделяют такой экстремизм по отношению к инаковерующим: это, конечно, перегибы.

Итак, мы обратились к тому духовному принципу, что проступив в строках 45-го стиха, начинает сближение с буддистским пониманием природы Высшей реальности. 46-ой стих дополняет предыдущий: «Ибо, если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари?» Наличие любых предпочтений в симпатиях и неприязни есть признак некой ограниченности характера. В действительности 46-ой стих – это сложная, изощренная и глубокая система доказательства того, о чем сказано в 45-м. Так же, как и 47-ой: «Если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?» А 48-й – «Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» – это логическое окончание. Таким образом, наличие некоего предпочтения, симпатии есть признак присутствия в человеке того, что ограничивает его совершенство. Мы хорошо знаем, что этот зверь называется «эго».

У: Как Он хорошо это доказывает, выбирая в качестве сравнения слово «мытари».

А: Да – самые ненавистные.

Д: Но ведь 47-ой стих – это прямой упрек современному православию

А: Да, ты не можешь поставить свечку и не можешь помолиться за некрещеного. Ты права, Даша, сама церковь приветствует только своих братьев.

Д: Здесь идет речь о качествах самого Бога?

А: У Бога нет качеств – у Него есть атрибуты, да.

Д: Об атрибутах человеческого восприятия Бога?

А: И самого Бога, и нашего Его восприятия. Ход мысли достаточно глубок:

48 Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный.

А: Из разбираемого нами отрывка можно сделать много выводов. Иисус дает целую программу. Во-первых, человек в своем совершенстве может уподобиться Богу. Мы можем быть так же совершенны, как Отец наш Небесный – это возможно и достижимо. Это очень важное послание: для ветхозаветных людей это было принципиально невозможно – в степенях своего совершенства сравняться с Господом.

У: Какая вера в человека!

А: Во-вторых: каким образом к этому можно прийти, каков характер этого совершенства? Для ветхозаветных людей совершенство Господа выражалось прежде всего в Его могуществе, которое проявлялось, главным образом, через гнев. Здесь – совершенно другое: оказывается, Господь всемогущ не в гневе, а в любви. Полная противоположность. Там Он требовал, а здесь Он протягивает руку.

Д: Саш, мы же говорим об изменении восприятия Бога человеком, а не об изменении самого Бога?

А: Нет, конечно. Не об изменении самого Бога, но об изменении Его политики. Господь ведет себя с людьми так, как они к этому готовы.

Д: Одинаково?

А: Не всегда одинаково, Даша – я тебе возражу. Даже с нами – здесь и сейчас – Он ведет себя по-разному. Даже с одним и тем же человеком Он ведет себя по-разному.

Д: От чего это зависит?

А: Это зависит от уровня…

Д: …готовности человека общаться с Богом – так?

А: Да. Даша, будь очень осторожна со словами, особенно когда речь идет о Боге. «Одинаково» – это значит очень механично. Равно – да, но не одинаково. Казалось бы, мелочь, но она может очень далеко увести. Нужно быть очень аккуратным со словами в принципе и когда речь идет о Боге – особенно. Каковы же по сути требования Христа к совершенствованию людей в Боге, в приближении нас к Отцу нашему Небесному?

У: Иисус вступает во взаимодействие с Божественной сутью человека. Если мы общаемся с Божественной сутью, мы не видим перед собой врагов и ненавидящих нас. Это невероятно высокая планка, как же ее достичь в реальности?

А: Атрибутов совершенства Бога – бесчисленное множество, и перед человеком в его земной юдоли не стоит задача сравняться во всем с Его совершенством – это была бы непосильная задача для нас, таких слабых и ничтожных. Но некоторых усилий Отец наш Небесный все-таки от нас ждет. Давайте поступим следующим образом: сначала, как обычно в таких ситуациях, выясним, что такое несовершенство. А попутно зададимся вопросами: что такое эго и что такое предпочтения? В чем состоит суть этих предпочтений и несовершенства? И что лежит за источниками наших пристрастий?

Д: Ты имеешь в виду какое-то изначальное качество человеческой природы?

А: Да – все, что лежит в основе эго. Что это такое? Что делает нас пристрастными, как мытарей или язычников?

Д: Это один из тех вопросов, на которые нет ответа, потому что можно ответить пятьюдесятью разными способами.

А: Начни.

Д: Столь ограниченными нас делает наша собственная природа.

А: Хороший ответ, но очень общий. А более конкретно?

Д: Наши страсти. Наша жадность. Инстинкт самосохранения. Страх за свою жизнь. Можно взять навскидку все, что угодно – попадешь в точку. Как выбрать правильный ответ?

А: Неплохо. Объедини эти три. Что стоит за всем перечисленным?

В: Иллюзии.

А: Да. Совершенно верно. Прямо в десятку.

У: Иллюзии в реальности этого мира?

Д: Иллюзии в реальности нашего существования.

А: Это уже ближе, хотя не совсем то. Давайте посмотрим еще раз, почему 45-ый стих максимально сближает буддизм с христианством. Потому что таким совершенным, как Отец наш Небесный, можно стать, только отказавшись от иллюзии существования собственного «я», в рамках которого это совершенство недостижимо. В другом месте Евангелия Христос подтверждает эту точку зрения – когда Его спрашивают: как можно спастись человеку? Христос отвечает: «Человекам это невозможно». Никакому и никак. Человеку можно спастись только с Божьей помощью, но не самому. А это значит – растворив свое «я» в Божественном совершенстве. Что же такое Божественное совершенство? Чтобы это понять, нужно еще раз посмотреть на то, что такое человеческое несовершенство. В чем оно заключается? Мы уже пришли к тому, что оно представляет собой иллюзорную уверенность в существовании себя, любимого. Теперь нам нужно рассмотреть это более подробно, разложить по полочкам. Когда мы иллюзорно уверены в реальности своего существования, система наших ценностей автоматически складывается таким образом, что…

У: …в центре стою я, любимый.

А: Хороший вариант.

Д: То есть, находясь в этой иллюзии, мы выстраиваем себе систему ценностей…

А: …в основе которой стоит эта иллюзия. И она диктует нам.

Д: В результате эта система ценностей огораживает нас таким забором, за которым мы ничего, кроме себя, не видим.

А: Да, но какова характеристика самой этой системы ценностей? Что в ней такого, что делает нас такими несовершенными, как мытари или язычники?

У: Вычет Божественного.

Д: А это значит, что мы за этой иллюзорностью – за приматом своего «я» – перестаем видеть Божественное в других.

А: Сначала – в себе, потом – в других. Уля сказала правильно, очень правильно и точно. Нам нужно развить ее мысль. Что такое «вычет Божественного»?

Д: Вот человек. Вот система его ценностей – и в ней чего-то не хватает.

А: Не то, чтобы не хватает, но в ней есть перекос. В ней всего хватает, но распределено и поставлено по местам несовершенным образом – из-за уверенности в реальности нашего существования. На этот перекос православие тоже указывает, но не так, как буддизм, не настолько сущностно, потому что оно само не преодолело внутри себя иллюзию реальности нашего «я». Наша индивидуальность, по православию, сохраняется после смерти, она вечна. Независимо от того, каким будет наше посмертное существование – будем ли мы странствовать по иным мирам, вкушать блаженство или гореть в геенне огненной – индивидуальность наша, нерушимая целостность останется с нами навсегда.

Д: То есть, иллюзия состоит в том, что мы сохраняем свою индивидуальность?

А: Да. В христианстве об этой иллюзии говорят косвенно – через указание на тленную, смертную природу нашего земного бытия. В Валаамском монастыре я видел один лубочек: стоит Смерть в саване с косой, а рядом – гроб. И она, показывая на гроб, говорит: «Человече, вот тебе и цель, и смысл, и итог всей земной жизни». Вот таким образом православие указывает на иллюзию. Но не нашего «я», а нашего земного существования. Так в чем перекос нашей человеческой системы ценностей?

Д: Примат материального?

А: Да. Это очень близко. Но я бы хотел, чтобы вы сказали точнее.

Д: Главной ценностью должно быть духовное начало, а не какие-то ценности этой жизни.

А: Это уже гораздо ближе. Перекосом в системе ценностей, возникающим в силу иллюзии существования нашего «я», является приоритет нашего посюстороннего нынешнего существования. А это существование обладает определенными характеристиками: для того, чтобы оно процветало, необходимо лгать и лицемерить.

Д: Я думаю, что такие блаженные, как Ксения Петербургская, например, находясь здесь, жили уже там. Человек блаженным становится, когда ведет потустороннее существование.

А: Но счастливы-то они были здесь, а не там.

Д: А вот это вопрос, Саша, где они были счастливы. Для них просто разделения на «здесь» и «там» уже не было.

А: Наверное. Тогда почему мы придерживаемся этого разделения?

Д: Они свои страхи преодолели и, видимо, ничего уже не боялись просто. А мы за свои страхи, а заодно и за посюсторонность нашего бытия, все еще «придерживаемся».

А: Видимо, да.

Д: Видимо, с Ксенией уже случилось все самое страшное, чего она боялась, и она утратила страх.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.