Религиозные конфликты: причины существования, формы проявления, пути преодоления

Стецкевич М.С.

Факт достаточно широкого распространения в современном мире конфликтов, имеющих ту или иную степень религиозного содержания и выражения, очевиден и общепризнан, однако процесс их изучения пока что не отличается должной интенсивностью. Отечественные исследователи, в первую очередь религиоведы, историки и политологи, как правило, сосредотачивают внимание на анализе отдельных религиозных конфликтов, не проявляя стремления к созданию обобщающих построений. Аналогичная ситуация сложилась и в зарубежных конфликтологии и религиоведении. Тем не менее, можно отметить и целый ряд проблемных работ и исследования, в которых специально рассматривается взаимосвязь религии и насилия134.

Имеющиеся определения религиозного конфликта, как правило, строятся вокруг факта наличия религиозной мотивации у противоборствующих сторон. Так, по мнению Т. А. Голуенко и М.А. Дмитренко, религиозный конфликт – это «столкновение религиозных индивидов и групп по поводу различных позиций в вопросах вероучения, религиозной деятельности и правил построения религиозной организации».135 Если следовать этому определению, то религиозные конфликты оказываются лишенными органически присущего им социально-политического измерения.

В.С. Глаголев формулирует содержание понятия «религиозный конфликт» следующим образом: « 1) конфронтация групп верующих и клира на основе религиозных мотивов в рамках одной церкви или религиозного объединения; 2) временное обострение либо состояние хронической напряжённости в отношениях догматически и организационно самостоятельных церковно-религиозных структур, религиозных объединений и соответствующих групп верующих, идеологически мотивируемое религиозными соображениями каждой из противостоящих сторон»136. Данное определение представляется гораздо более удачным, однако под него совершенно не подпадают конфликты между верующими и неверующими, клерикалами и антиклерикалами, которые также, на наш взгляд, можно отнести к разряду религиозных. Кроме того, идеологическая мотивация религиозными соображениями по крайней мере у одной из сторон может быть практически незаметной (католики-ирландцы в ольстерском конфликте) или отсутствовать вовсе (например, у неверующих в конфликте с верующими).

Не претендуя на окончательность, хотелось бы предложить такую дефиницию: религиозный конфликт – это конфликт, в процессе генезиса и развития которого присутствует религиозный фактор, а субъекты конфликта либо придерживаются различной религиозной ориентации, либо стремятся к утверждению религиозного/антирелигиозного мировоззрения в качестве абсолютно доминирующего, прибегая к подавлению, ограничению прав (юридическому или фактическому) противоположной стороны.

Таким образом, введение категории «религиозный конфликт» не преследует цели жёсткого отделения конфликтов на религиозной почве от иных общественных конфликтов. Это бесперспективно, да и, как правило, невозможно. Религиозные конфликты крайне редко проявляются вне связи с какими-либо политическими, этническими, культурными, социально – экономическими вопросами. К числу «чистых» религиозных конфликтов можно отнести, например, богословские споры во время Вселенских соборов. К.Н. Самошонков справедливо отмечает, что религиозные конфликты могут существовать в двух видах: собственно религиозные (или внутрирелигиозные) и социетальные конфликты. К первому виду относятся конфликты на почве доктринальных, канонических и других расхождений, ко второму – конфликты больших социальных групп, идентифицирующих себя с той или иной религией137.

Мы исходим из того, что религиозный конфликт – понятие весьма широкое, объемлющее все случаи конфликтных ситуаций, в которых религия в большей или меньшей мере является разделяющим фактором. Рассмотрение того или иного конфликта как религиозного (естественно там, где для этого есть основания) позволяет более полно представить его специфику, а значит, способствует и более адекватному его пониманию.

Попытки представить типологию религиозных конфликтов немногочисленны и весьма дискуссионны. Например, М.Ю. Зеленков выделяет четыре типа конфликтов: конфликт религии с традицией («материнским лоно»; конфликт религии с иноверием (другой религией); конфликт религии с ересью (внутриконфессиональным компонентом); конфликт религии с неверием (атеизмом)138. Примечательным в данной типологии представляется разграничение внутрирелигиозных и межрелигиозных конфликтов, а также отнесение к числу религиозных конфликтов конфликта между религией и атеизмом. Сомнение вызывают два обстоятельства: во-первых, выделение в особую группу конфликтов религии с традицией, вызванных, по мнению М.Ю. Зеленкова, разрывом между местом возникновения мировых религий и их распространением «в государствах и регионах, не схожих с «материнским лоно»139, которые, на наш взгляд, можно квалифицировать как внутри- или межконфессиональные. Во-вторых, неправомерным представляется отождествление автором понятий «религиозный» и «конфессиональный»140. В одной из своих работ М.Ю. Зеленков прямо утверждает, что понятия «межрелигиозный конфликт», «конфессиональный конфликт», «межконфессиональный конфликт» являются тождественными141. Под конфессией ( от лат. сonfessio – признание, исповедание) обычно понимается объединение верующих, придерживающихся того или иного вероисповедания. Чаще всего этот термин применяется для характеристики какого-либо направления в рамках христианства, но иногда – внутри любой религии. Поэтому представляется правомерным использование понятия «межконфессиональный конфликт» только для обозначения одного из видов религиозных конфликтов, субъектами которого являются сторонники различных направлений в рамках одной религиозной системы.

Исходя из определения, предлагается следующая типология религиозных конфликтов. 1). Межрелигиозные конфликты, субъектами которых являются представители различных религий. 2). Межконфессиональные конфликты, где противостоящие стороны – приверженцы тех или иных направлений одной религии 3). Внутриконфессиональные конфликты, реализующиеся в рамках того или иного религиозного направления (конфессии). 4) Религиозно-мировоззренческие конфликты. Их субъектами оказываются сторонники абсолютного доминирования религиозного мировоззрения над нерелигиозным (или наоборот), стремящиеся к подавлению противоположной стороны.

Например, палестино-израильский конфликт, индусско-мусульманский конфликт, иудео-христианский конфликт относятся к числу межрелигиозных конфликтов. Борьба протестантов и католиков в эпоху Реформации и религиозных войн, противостояние католицизма и православия, суннизма и шиизма – это межконфессиональные конфликты. Христологические споры на Вселенских соборах, раскол в Русской православной церкви в XVII в., противостояние католиков-традиционалистов (лефевристов) официальной линии Римско-католической церкви после II Ватиканского собора (1962 – 1965) можно отнести к разряду внутриконфессиональных конфликтов. Наконец, преследование свободомыслящих и атеистов (в прошлом – во многих, в том числе европейских странах, в настоящем – преимущественно в регионах с доминированием ислама), борьбу с религией в эпоху Великой французской революции, подавление религии в СССР и Китае эпохи «культурной революции» следует квалифицировать в качестве религиозно-мировоззренческих конфликтов. Число примеров можно легко умножить. При этом необходимо помнить, что религиозные конфликты – явление достаточно сложное, и далеко не все они укладываются в предложенную выше схему. Например, гражданская война в Ливане (1975-1990) выразилась в противостоянии мусульман-суннитов, мусульман-шиитов, христиан, друзов, что придавало её черты и межрелигиозного, и межконфессионального конфликта. Точно также распад Югославии в начале 1990-х гг. можно рассматривать как религиозный конфликт, в рамках которого развивалось как межрелигиозное (сербы-православные против боснийских мусульман), так и межконфессиональное (сербы-православные против хорватов-католиков) противостояние.

Для адекватного понимания природы религиозных конфликтов необходимо прежде всего обратиться к анализу таких важнейших функций религии, как интегрирующая и дезинтегрирующая. Религия способна как объединять, интегрировать людей в различные социокультурные общности, так и разъединять их, порождая конфликтные ситуации. Интегрирующая функция религии была детально рассмотрена французским социологом Э. Дюркгеймом (1858-1917) в работе «Элементарные формы религиозной жизни» (1912). Дюркгейм подчёркивал, что именно религия выполняет роль своеобразного социокультурного «клея», предоставляя возможность людям осознать себя как духовную общность, имеющую общие ценности и цели. Рассматривая религию почти исключительно как социальное явление, Дюркгейм подчеркивал, что «религиозные представления – это коллективные представления, выражающие коллективные реальности», а «собственно религиозные верования всегда являются общими для определенной группы, которая открыто признает свою приверженность им… Они не только допускаются всеми членами данной группы в качестве личного дела, но они являются делом группы и создают ее единство»142.

Э. Дюркгейм заложил основания функционального анализа религии. В дальнейшем его идеи получили развитие в трудах Б. Малиновского, А. Р. Радклифф-Брауна, Т. Парсонса и других авторов, относящихся к школе «классического функционализма». Все они признавали, что интегрирующая функция религии не является единственной, но внимание сосредотачивали преимущественно на её анализе. При этом, например, А.Р. Радклифф-Браун подчеркивал способность религии подчинить интересы индивида интересам социума, поскольку последние рассматриваются как производные от божественных предписаний, возводящихся в ранг морального абсолюта143. На это же обстоятельство обращал внимание и известный отечественный исследователь религии Л. Н. Митрохин. Анализируя процессы взаимодействия религии и политики, он указывал, что специфика религии, позволяющая ей выступать средством оправдания различных социально-политических идеалов и программ, заключается в способности оформлять частные, исторически изменчивые политические интересы во всеобщей, универсальной форме, апеллируя к ценностям, имеющим сверхъестественное происхождение, а потому превосходящим по значению любые земные интересы144.

Однако интегрирующую функцию религии ни в коем случае не следует абсолютизировать. Интегрирующая функция религии неизменно сопряжена с дезинтегрирующей, причём настолько тесно, что часто употребляется понятие «интегрирующе/дезинтегрирующая функция». Как отмечает М.М. Шахнович, благодаря поддержанию религией «органической целостности» общества, «социальная жизнь не превращается в установленные договорными обязательствами взаимоотношения между расчетливыми индивидами». Религия «создает условия для выражения преданности и жертв, не поддающихся логике», часто способствуя выживанию социумов в критических условиях. Однако, «разрывая один порочный круг, религии неизбежно создают новый». Возведение религиями интересов «сообщества в ранг абсолютных нравственных ценностей неминуемо приводит к тому, что конфликты и соперничество между различными религиозными группами всегда являются разрушительными и нескончаемыми…»145

Дезинтегрирующая функция религии проявляется двояким образом. С одной стороны, объединяя людей в социокультурные общности, религия выступает как фактор разграничения с теми, кто не разделяет и тем более – активно отрицает её вероучение, а также санкционированные ею традиции, нормы и ценности. Поскольку дихотомии «свой/чужой», «мы/они» являются одними из наиболее фундаментальных в истории человеческого мышления146, религия, несомненно, способствует не только поддержанию «мы-чувства», но и противостоянию тем, кто рассматривается как «они», «чужие».

С другой стороны, внутри самой религиозной системы постоянно возникают конфликты между её приверженцами, расходящимися по тем или иным вероучительным и культовым вопросам. Достаточно вспомнить яростную борьбу, сопровождавшую весь процесс выработки христианского вероучения, а также случившийся уже в первое столетие существования ислама раскол на суннитов и шиитов. Рассуждая о закономерностях развития христианства, А.М. Салмин отмечает, что сам факт возникновения христианской церкви уже содержит в себе предпосылку «последующего раскола культуры». Имеющемуся «церковному полюсу» всегда противостоят язычество, ереси, идеологический антиклерикализм, секуляризационные процессы147.

Существуют разнообразные мнения по вопросу о том, может ли религия быть источником конфликта. Например, авторы монографии «Конфликты на Востоке: этнические и конфессиональные» полагают, что религия не является конфликтогенным фактором, а играет «инструментальную роль», будучи использована различными политическими силами148. А.В. Митрофанова предлагает разграничивать собственно религии и политические религии, которые «переводят религиозные отношения в плоскость «друзья – враги», открывая тем самым путь для ксенофобии и религиозно мотивированного насилия»149. Ещё дальше идет Н.Н. Поташинская, противопоставляющая «гуманные и миролюбивые» официальные религиозные учения, проповедующие «любовь, сострадание и толерантность», и их искажения «фанатиками и экстремистами», ищущими «в своих тенденциозно истолкованных Священных Писаниях обоснование религиозных войн, ненависти к инаковерующим и инакомыслящим, национализма, сепаратизма и презрения к чужой, а иногда и своей жизни»150.

Подобное противопоставление характерно и для российских мусульманских лидеров, не устающих повторять тезис о том, что ислам является «религией мира», а радикалы и тем более террористы его грубо искажают. Интересно, что подобная логика не чужда и политикам. Например, президент США Б. Обама в своей «каирской речи» (июнь 2009 г.), руководствуясь желанием налаживания диалога с мусульманским миром, также заметил, что действия экстремистов «несовместимы с исламом»151.

Существует и противоположная точка зрения, согласно которой все религии конфликтогенны, но одни – в большей степени, чем другие. Итальянская журналистка О. Фаллачи, резко негативно относящаяся к исламу как таковому, замечает, что заповедь «глаз-за-глаз-зуб-за-зуб» «можно найти в Библии и в Торе. Но для мусульман это соль жизни»152