Глава 15: Основная мысль

Грегор Замза проснулся как-то утром и обнаружил, что превратился в символ.

Ох уж эта основная мысль! Сколько в ней вдохновения! Это призрак в заброшенном доме, тягучая нуга внутри ореховой начинки, телега, которую тащит лошадь, золотая песчинка в дюнах и пение сирен, раздающееся из мыльницы… Ни один начинающий автор не устоит перед желанием выразить некую основную идею. Ниже мы расскажем, как напичкать ваш роман такими высокими соображениями, которые сольются в настоящую черную дыру.

УВЕРТЮРА

КОГДА ПРОЛОГ – ЭТО КРАТКОЕ ОПИСАНИЕ СМЫСЛА ЖИЗНИ

ПРОЛОГ

Жизнь – это судьба. Мир един во многих проявлениях. Никто не знает, когда наступит конец света, и вообще, наступит ли. Никто не знает ничего и о начале этого света, и о его середине. Все, что мы можем, – следовать за потоком и надеяться, что у нас будут дети.

Человек рождается. Он пробирается по жизни на своих метафорических ногах, разгребая путь метафорическими руками в бесконечном поиске. Он ищет. Ищет лишь для того, чтобы умереть с вечным вопросом на губах: что же я искал?

С тех пор как Земля образовалась из вспышек Большого Фейерверка, произведенного нашей Вселенной, поколения приходили, чтобы обрести свое истинное «я». Они не знали даже, является ли это «я» чем-то реальным или оно лишь насмешка, сон в пространстве и времени. Способны ли мы осветить загадочную вечность лазером нашего сознания? Если кто-то и может ответить на этот вопрос, то только мы сами.

Но, как говорил Ницше, всему свое время. И тут начинается время Гарри Каррутера, страхового агента, отца, любовника и неутомимого искателя.

Вы пишете историю мужчины, который изменяет своей жене с няней и в итоге теряет и брак, и детей, и дом, и няню. Но все это не только про него – эта история о каждом из нас, о природе человека, о сути всей Вселенной. Не мелочитесь: сочиняйте глубокий пролог о связи между Гарри, мирозданием и всем сущим.

Проблема тут только в том, что вы не пророк и не великий философ, а всего лишь человек, у которого есть какое-то мнение. Для читателей вы некто вроде чувака за барной стойкой, который напился и спрашивает у них: «Эй, давайте расскажу вам немного о своей философии? В общем, так…» Вы еще не завоевали доверие и уважение читателей. Вы еще не увели их в мир, где ваша философия важна, где она имеет вес, потому что на ней строится интересный сюжет.

Мы платим деньги за развлечение, а не за скучные лекции. Да, ваши идеи могут быть невероятны и новы, но если нам нужны будут философия и наука, мы пойдем в отдел нон-фикшн.

СВОЕВРЕМЕННОЕ ОЗАРЕНИЕ

КОГДА СИМВОЛЫ ПОЯВЛЯЮТСЯ СЛИШКОМ КСТАТИ

Вивьен медленно ехала по шоссе Лонг-Айленд. Мысли ее сплетались в тугой комок. Она задержалась на работе и теперь чувствовала себя виноватой. Можно ли одновременно быть хорошей матерью и рекламным агентом? Справа раздался резкий сигнал. Она обернулась и увидела за рулем соседней машины лысеющего толстого мужчину среднего возраста. Его лицо было красным, на лбу выступали капельки пота. Выглядел он как человек на грани сердечного приступа. Такой приступ отнял у нее Морта, оставив ее с непосильным грузом на рельефных атлетических плечах.

Она не хотела становиться частью всего этого. Она отказывалась жертвовать своей женственностью, несмотря на то, что ее конкурентами были грубые вульгарные мужланы. Проезжая мимо щита с рекламой молочных продуктов «Роджерс Дайри», Вивьен преисполнилась гордостью: дети с усами от молока протягивали стаканы, требуя добавки. Это именно она разместила здесь щит, презрев возражения сослуживцев.

Может, не случайно именно она получила контракт с молочной компанией? Может, не случайно ее звали Вивьен, что значит «жизнь»? Внезапно она осознала, что имя ее покойного мужа «Морт» означало «смерть». О да, прежний подход к бизнесу, мужской подход, был мертв.

Теперь мир рекламных агентов открыл свои двери для женщин. С женским, более воспитательным взглядом рекламная индустрия меняется. И она, Вивьен, была частью этих изменений, а изменения были частью ее, частью того, что она хотела дать своим детям. «Да, – подумала она, – я могу быть одновременно и хорошей матерью, и рекламным агентом. Только бы дети поняли».

Вдруг у нее зазвонил телефон. Она включила громкую связь.

– Мы любим тебя, мама!

Здорово, когда сюжет соответствует основной мысли и подчеркивает откровения, которые приводят героя к новым взглядам. Это все хорошо как для персонажей, так и для нас. Однако если символы, вызывающие откровения, небрежно разбросаны прямо на дороге, роман перестает быть интересным и становится навязчивым.

Символы и действия не должны совпадать или следовать сразу друг за другом. Пусть ваши герои со своими поступками существуют параллельно этим символам, гармонично вписываясь в структуру романа. Более того, символы не должны быть очевидны. И если без сюжета или героев роман не может существовать, то нравиться он должен даже тем, кто вовсе не заметит никаких символов.

ФИГОВЫЙ ЛИСТОК

КОГДА АВТОР ПЫТАЕТСЯ УСИДЕТЬ НА ДВУХ СТУЛЬЯХ

– Телочка рыжая, такая вся ути-пути, с обалденными огромными буферами! Понятно же было, чувак, что она крепкий орешек. – Боб хитро и похотливо прищурился.

– Хмм, – пробормотал я, пытаясь казаться заинтересованным. Он и не подозревал, как меня теперь раздражали его шовинистские разговоры.

– Я, знаешь, привел ее домой и просто порвал на ней блузку, но она уже была вся моя, даже бровью не повела. Я зарылся в ее сиськи, и они стопудово были настоящие, никакого силикона, понимаешь? Боже, у меня член стоял, как проблема Ландау в теории простых чисел.

Я вздохнул и неохотно отхлебнул пива. Повсюду в этом пошлом клубе расхаживали девушки с грудью, едва прикрытой и норовящей выпрыгнуть из тонких топов на бретельках. Их мини-юбки чуть прикрывали аппетитные задницы, когда они провокационно крутили бедрами. Как и Боб, они все еще жили в мире, где женщинам было нечего предложить, кроме собственного тела, где их ум и знания ни во что не ставились. Я снова вздохнул, когда сидящая рядом девушка расплылась в хмельной улыбке и наклонилась ко мне, демонстрируя пышное декольте, пиршество плоти, готовой отдаться каждому. Откуда ей было знать, что если меня и могло что-то заинтересовать, то только ее ум.

Бывает, автор разрывается между желанием рассказать о чем-то и опасениями, что его не поймут. В попытке избежать критики он извиняется, утверждает, что менестрель-шоу[26], поход в стрип-клуб или дешевая прислуга из стран третьего мира крайне противны герою, что он осуждает все это, как любой приличный человек, и даже больше. Тем временем герой продолжает участвовать в происходящем, открыто описывая свои фантазии. В результате получается что-то, напоминающее порнофильм 60-х годов, рассказывающий об опасности беспорядочных связей.

Имейте в виду, этими хитростями вам никого не обмануть. Дураков среди читателей нет. Если вас неудержимо тянет на порнушку, лучше открыто признаться в этом, чем превращать роман в поле битвы между вашей стыдливостью и истинными желаниями.

ПЕРЕРЫВ НА РЕКЛАМУ

КОГДА АВТОР КОЕ-ЧТО ЗАИМСТВУЕТ

Джаред вышел из родительского дома и сел в машину к Шеннон.

– Что такое, чувак? – спросила она.

Он растерянно потряс дредами.

– Мои родители, знаешь, они просто… Как сказать… Такие…

И тут по радио заиграла песня, которая в полной мере выражала все его чувства.

– Эй, прибавь-ка!

И оба закивали в такт музыке.

Прикрывшись лицемерной маской,

Вы не знаете, что нам

Видны ваши широко закрытые глаза.

Вы не видите ту ложь,

Что видим мы.

Она разрывает наши души.

Вы продали наше детство

За тридцать серебреников.

На последних аккордах песни Шеннон вздохнула и сказала:

– Это прямо про нас. Как будто они все знают.

– Ага, – подхватил Джаред. – Как точно они все подметили про наших родителей, наше мертвое общество и все такое. Прямо как в жизни.

– Да, эти «Рэйдж агейнс пампкин»[27] круты.

Сомневаясь в собственном красноречии, автор вежливо откланивается и доносит свою мысль с помощью стихотворения Эдгара По, романа Айн Рэнд или цитаты из речи Мартина Лютера Кинга. Но читатель покупает вашу книгу не для того, чтобы узнать, что думают все эти люди. Он ожидает, что у вас у самого есть что сказать. Именно это и должны делать писатели – говорить о жизни своими словами.

Иногда цитаты бывают очень даже уместны. Например, если сюжет связан с музыкой, поэзией и т. д. Цитаты могут дополнить вашу мысль, но не выражать ее, чтобы у читателя не создавалось впечатление, будто он слушает объявление. Когда же автор то и дело прибегает к цитированию, начинает казаться, что на этих страницах он взял выходной от писательских трудов, подыскав себе сомнительную замену.

ВЕЧЕРНЯЯ ПРОПОВЕДЬ

КОГДА АВТОР РАЗМАХИВАЕТ КАДИЛОМ

– Нет, ты не понимаешь, Пуэбло, – сказал Грюфф, целясь трясущемуся наркобарону в голову. – Дело не в том, что наркотики делают с людьми. Дело в том, что с людьми делают деньги. Деньги – это такой же наркотик. Ты на все готов ради них, как торчок на все готов ради кокаина. Когда деньги становятся важнее семьи, работы и общественных норм, мы утрачиваем почву под ногами. Вот почему твои отношения с женщинами, даже с самыми красивыми, в итоге оказываются поверхностными и недолгими.

– Похоже, ты завидуешь мне, идиото, – иронично ухмыльнулся Пуэбло Эспадрилья.

– Ха, – рассмеялся Грюфф. – Когда ты пожертвовал всем ради денег, ты уже не способен ничего ценить. Думаешь, я завидую твоим деньгам? На самом деле я больше завидую той сеньорите, которую ты обидел. Хоть жизнь и сдала ей паршивые карты, она смогла сохранить честь и не утратила способность любить. И поэтому она богаче тебя. Только любовь делает нас истинными баронами человеческих душ.

Как у любого человека, у героев книг есть свои убеждения и принципы. Иногда взгляды главного героя совпадают с авторскими, и тогда герой говорит от лица обоих. И это хорошо, если не перегибать палку. Читатель задумывается о том, что на кону не только счастье персонажа, но и общечеловеческие ценности. С другой стороны, у читателя может возникнуть ощущение, что кто-то лупит его по голове книгой по саморазвитию.

Идеи, о которых вы говорите прямо, должны быть оригинальны, новы, остроумны и глубоки. Отлично, если через сюжет ненавязчиво проходит мысль о том, что «любовь побеждает все». Таких книг можно прочитать множество. Но стоит герою начать объяснять, что любовь побеждает все, как тут же возникает желание отложить роман. Всем нам хочется видеть торжество любви, однако почти никому не хочется читать долгие объяснения того, что и так очевидно.

ОБУЧАЮЩИЙ ФИЛЬМ

КОГДА КАРТЫ КРАПЛЕНЫЕ

Рейнфлауэр нехотя вошла в «Старбакс». Она спасала белок у реки после недавнего разлива нефти, и из-за того, что малому бизнесу стремительно перекрывали кислород, больше помыть руки было негде. Дверь уборной была заперта. Три бариста, сбившись в кучку за барной стойкой, посмеивались над ней.

– Можно мне ключ от уборной? – попросила она своим мягким голосом. – Мне нужно помыть руки.

– Да ладно! – ответила одна из девушек, обдав Рейнфлауэр никотиновым дыханием. – Не знала, что хиппи моются.

Другие захихикали и дали ей пять. Вторая бариста забросила ключ под большой холодильник, который словно тоже посмеивался своими контейнерами с рафинадом и молоком, угрожая миллиону детей ожирением.

Отшатнувшись, с руками, горящими от токсинов военно-индустриального производства, Рейнфлауэр вернулась к своему велосипеду, раму которого сама лично сплела из лозы, и отправилась в долгий путь домой. Всю дорогу злобные водители машин засыпали ее проклятьями и даже пытались столкнуть с трассы.

– Эй ты! Тормози!

Рейнфлауэр увидела жирного, вонючего полицейского с зализанными волосами. Он махал ей, чтобы она остановилась.

– Ты что, не знаешь, что так ездить нельзя, шалава? – спросил полицейский, сплюнув на колесо ее велосипеда.

– Как, офицер? – уточнила она.

– Давай, дурочку не разыгрывай! – сказал он и выписал ей кучу штрафов.

Рейнфлауэр стояла на обочине, едва сдерживая слезы, руки болели от химикатов. Какой-то мужчина в костюме, проходя мимо, уставился на нее своим мертвым взглядом, а потом одобрительно кивнул фашисту-копу.

Это более развернутая версия «Гневного разоблачения», где каждый персонаж, каждое событие, каждое место служит только для указания на несправедливость. Такие книги иногда печатаются определенными СМИ или общественными организациями. Но это еще не значит, что кто-то станет их читать.

Если хотите завоевать широкую аудиторию, лучше открыто признайте: главная цель романа – продемонстрировать социальные заблуждения по тому или иному поводу. Затем выберите события, происходящие на протяжении нескольких месяцев или лет, чтобы череда несправедливостей была не так навязчива.

Возьмем хрестоматийный пример с сюжетом о гитлеровском режиме и преследовании евреев. Тевье-молочник[28] по дороге на работу подвергается разного рода унижениям и оскорблениям от каждого проезжающего немца. Мы следим за его жизнью в течение нескольких месяцев и наблюдаем, как меняется ситуация.

Бывает, что неизвестный автор занимает в книге позицию, которую разделяют все в мире, но обозначает себя как одинокого борца за истину. И пока он настойчиво доказывает непросвещенному читателю, что нельзя жестоко относиться к животным, бунтовать начинает уже сам читатель. Да, у вас есть убеждения, но с чего вы на нас-то кричите?

Другая крайность – когда в романе выражается точка зрения, с которой никто не согласен. Для таких случаев есть три отдельные категории.

КЛИЗМА ПОЧТОЙ

КОГДА ТОЧКА ЗРЕНИЯ АВТОРА НЕ ПЕРЕСЕКАЕТСЯ С УБЕЖДЕНИЯМИ ЧИТАТЕЛЯ

Перед выходом я выполнил обычные упражнения, повторив несколько раз «призыв к энергии ануса» и «вилочный захват». Промыв прибор, я вышел во двор, ощущая силу, высвободившуюся из сущности дома, который я выбрал, основываясь на геомантийных знаках.

На углу 88-й и Бродвея женщина остановилась как вкопанная, пораженная энергией моего присутствия. К моему удивлению, она оказалась одной из кандидатов на выборах. Не сводя с меня своих фиолетово-карих глаз, она произнесла: «Властелин Восьмидесятых, изыди!» И тут я понял, что следующий час проведу не так, как планировал, расследуя убийство Капольски, а изгоняя зло из этой женщины, растолковывая ей смысл произведений Хайнлайна.

Есть много разных дорог, и некоторые уводят нас очень далеко от главного шоссе. Но где бы мы все были, если бы мыслили одинаково? Однако, если вы занимаетесь коммерческой литературой для массового читателя, задумайтесь, разделяет ли большинство ваш взгляд на мир.

Да, когда-нибудь слово «геомантия» станет общеупотребительным. Но не стоит торопить события и писать так, словно этот день уже наступил. Если вы далеки от мейнстрима, постарайтесь найти другой, более убедительный подход.

Иногда даже одна-единственная мысль может жутко раздражать.

ОДЕРЖИМОСТЬ КЕЛЬВИНА КЛЯЙНА[29] (ВЫ ЖЕ В КУРСЕ, ЧТО ОН ЕВРЕЙ?)

КОГДА АВТОР НЕ ОСОЗНАЁТ, ЧТО ЕГО ИДЕЯ ФИКС ОЧЕВИДНА

– Может, позвонишь мне как-нибудь? Поужинаем вместе? – произнесла она с напускной скромностью и уже начала писать свой номер телефона на салфетке.

Она задумчиво сдвинула брови, и мое сердце сжалось. Это была всего лишь еще одна шлюшка, которые спят со всеми подряд – просто не могут отказать. Не то чтобы им нравится секс. Женщины от секса получают не больше удовольствия, чем я – от расчесывания комариного укуса. Для них все дело в невероятной зацикленности на себе, непреодолимом желании выглядеть в глазах других «привлекательной». На самом деле все эти шлюхи были скрытыми лесбиянками.

Попробуйте сглотнуть. Ничего не чувствуете? Кажется, какая-то навязчивая идея давно стоит вам поперек горла. Ну а если не вам, то уж точно читателю, потому что это упорное убеждение проникает чуть ли не в каждую вашу фразу.

Может, сами мысли, которые вы высказываете, не так уж новы, но ожесточение, сквозящее в каждой строчке, бросается в глаза. Многие романы повествуют о двуличности женщин, например, но редко где об этом говорится на каждой странице. Если что-то становится лейтмотивом произведения, читатель может насторожиться: неужели автор выстроил свою художественную вселенную лишь для того, чтобы удариться в пропаганду?

Не самые распространенные идеи нужно выдавать дозированно, рассеивая по книге, чтобы читатель в них не увяз. Лучше всего выражать их как мнения, а не как неоспоримую истину. Если вы решили рассказать историю, этим и занимайтесь, а не бросайтесь разоблачать лицемерие ипотечной системы или плюсы перехода на летнее время…

ГЛАС ВОПИЮЩЕГО В ПУСТЫНЕ

КОГДА ВЫРАЖАЕМЫЕ ВЗГЛЯДЫ ПРЕЗИРАЮТСЯ ОБЩЕСТВОМ

Военный комендант рыдал, отпуская руку умирающего еврея. Несмотря на все усилия врачей СС и охранников, которые добровольно вызвались работать сверхурочно, чтобы заботиться о больных, очень многие в Освенциме умирали от тифа, и все попытки спасти их были тщетны. Охранникам приходилось даже сжигать тела, вместо того чтобы хоронить как полагается. И, конечно, предсказуемы были новости в газетах союзников.

Его трясло от злости, когда он вспоминал, как ему и его парням приходилось отказываться от еды, чтобы накормить заключенных, а персонал потом за это демонизировали.

Когда-нибудь, думал он, мир узнает об их жертве!

Можно верить во что-то всем сердцем. Можно быть убежденным, что факты постоянно подтасовываются в интересах ЦРУ. Можно даже думать, что ваш роман сорвет завесу всеобщего заговора и откроет читателям правду.

А может быть, вы уверены, что сумасбродный, иконоборческий взгляд на вещи обеспечит продажи вашей книге? Почему бы не написать о мире, в котором дети любят педофилов? Вот это шумиха поднимется. Тираж разлетится как горячие пирожки.

О нет. Независимо от того, высказываете вы свою личную точку зрения или просто пытаетесь шокировать публику, ваши книги до магазинов даже не доберутся. Редактор, возможно, обратит внимание на рукопись и даже кое-что для себя отметит, но лишь для того, чтобы потом искрометно шутить о вашем романе в компании своих друзей.