Отто фон Бисмарк

Отто фон Бисмарк

«Талант дожидаться развития ситуации является одним из существенных требований практической политики».

Отто фон Бисмарк

Что по-настоящему удалось Бисмарку уже на первых порах становления как государственного деятеля – так это стать заметным. Этому делу он отдавал значительную часть своих сил и не ошибся.

Семье он традиционно уделял минимум времени и внимания, предпочитая общаться через письма. Даже став отцом, Бисмарк почти не отрывался от политической жизни столицы – еще одно подтверждение способности окунаться с головой в реализацию собственных идей и умения отмежеваться от всего, что могло бы стать на пути к достижению собственных целей. Черта, которую Бисмарк периодически демонстрировал и позже, придя к власти. Более того, впервые став прусским послом во Франкфурте, он сумел настолько ловко использовать свое приближение к первым лицам, что предложил принцу и руководителю внешнеполитического ведомства стать крестными отцами его сына. Все это говорит о присутствии строгого расчета в деятельности начинающего дипломата – он одинаково хорошо заботился как о внешней, чисто дипломатической работе, не брезгуя ненавистными его характеру формальностями, так и о внутренней стороне дела: построение связующих звеньев команды своих сторонников он считал едва ли не самым главным в вопросе достижения вершин власти на благодатной почве государственности. Довольно любопытно, что едва ли не с самого появления Бисмарка на политико-дипломатической ниве у него появилась феноменальная и коварная идея объединения германских земель в империю.

И все же на впечатлительный и не поддающийся ничьему влиянию темперамент будущего железного канцлера влияли внезапные порывы, имеющие довольно сомнительную природу, – свидетельство уникальной способности откликаться на самые сумасбродные авантюры, которые были такими губительными в молодые годы. Речь идет о том, что смутные связи или совершение такой критической ошибки, которая могла бы погубить его, очевидно, благодаря способности Бисмарка чувствовать меру и вовремя возвращаться в водоворот общественной жизни остались всего лишь занимательными историями. Например, достаточно легкомысленное и очень чувственное увлечение им молодой Екатериной Трубецкой-Орловой и возникновение между ними довольно глубоких, хотя и платонических отношений не нанесли удара по бисмарковской карьере даже тогда, когда Бисмарк напрочь забывался и переставал читать газеты. Однако прозрение наступало так же внезапно, как и решение окунуться в бездну романтической чувственности и сентиментальной влюбленности. Уже много позже, когда, даже находясь на пороге власти, Бисмарк с неожиданной легкомысленностью увязался за четой Орловых, желая еще хоть немного побыть рядом с возлюбленной, он все же нашел в себе достаточно воли для поддержания переписки (хоть и запоздалой) с Берлином. Хотя формально его поведение было критической ошибкой, Бисмарк, очевидно, осознавал, что в глобальном смысле в тот момент уже ничто не могло повлиять на развитие событий – он находился в том удивительном положении, когда последнее слово относительно его судьбы должен был сделать монарх. Другими словами, как бы ни забывался Бисмарк, его интуиция, развитая многолетним опытом и обдумыванием событий, контролировала происходящее. Однако говоря о якобы легкомысленных поступках дипломата, нельзя умолчать о его необыкновенной предусмотрительности: именно срочная телеграмма от высокопоставленного представителя прусского правительства известила его о необходимости срочно прибыть в Берлин, ибо политическая ситуация там благоприятствовала приходу к власти. Именно агрессивному приходу, почти захвату должности, а не покорному ожиданию решения кем-то своей судьбы! Бисмарк хорошо заботился об информаторах и источниках информации, и в этом также одна из составляющих его успеха.

Почти не вызывает удивления пробудившийся интерес короля Вильгельма к личности Бисмарка – флегматичный, слабовольный и нерешительный консерватор по натуре, король не мог не остановить свой взор на молодом политике, чья воля искрилась от соприкосновения с внешним миром, а решимость и знания позволяли не только дать трезвую оценку происходящего в мире, но и уверенно очертить возможности и пути преобразования с точки зрения немецких интересов. Правда, именно последнее долго отпугивало от Бисмарка аморфного короля, хотя и не помешало его притягательности как умелого реформатора. На первый взгляд, уникальное мастерство Бисмарка встречаться и «решать вопросы» с лицами первого семейства удивительно. Однако и тут просматривается тонкий расчет, помноженный на необыкновенную решительность, приправленную недюжинным обаянием. Молодой политик без колебаний не только искал встреч с монархом и его наследником, но и охотно использовал встречи с «первыми» леди для «впрыскивания» в их мозги собственных реформаторских идей. Сами идеи, естественно, мало интересовали приближенных к властному

Олимпу женщин, но волевое начало бисмарковского характера и поистине бесподобный талант изысканного общения так часто оставляли глубокий след в сознании собеседниц, что союзничество на критические моменты было обеспечено.

Чрезвычайная активность и деятельность не могла остаться за пределами внимания политиков, государственных деятелей и монарха. Кроме того, после потрясений времен наполеоновской империи Германия нуждалась в духовном возрождении и националистическом подъеме, и именно Бисмарк старался, как никто другой, сыграть на национальном патриотизме.

Однако победы, даже самые мелкие, поначалу давались крайне тяжело, а жизненный путь политика все еще сопровождался порой грубыми просчетами. Правда, ошибаясь, он тут же все компенсировал еще большим рвением, еще большими хитросплетениями интриг и еще более профессиональной сценической игрой. Каждый миг он чувствовал себя игроком большой сцены, и это помогало сосредотачиваться и все чаще страховало от неизбежных просчетов. Он, например, боролся за место в парламенте, который позже с легким сердцем не раз распускал, так, словно это была последняя битва в его жизни, и преграды расступались. Добившись известности на критике официальной позиции, проницательный политик и государственный деятель вскоре, казалось бы, неожиданно сменил позицию на более выгодную для монарха. В то время он не стеснялся работать на всех фронтах – например, появляться в обществе лишь для того, чтобы поддерживать знакомство с влиятельными в высшем обществе женщинами. В конце концов усилия Бисмарка увенчались успехом – король Вильгельм предложил ему быть посланником Пруссии во Франкфурте.

В тридцать пять лет, почти через три года после скандального выступления в парламенте, началось практическое восхождение к образу человека-легенды – железного канцлера. С новым назначением от Бисмарка требовалось избавиться от темпераментных выходок и стать уравновешенным дипломатом. Нельзя сказать, что он легко преодолел эту ступень. Но он заставил себя вникнуть в суть дипломатии и даже… был готов учиться. Бисмарк неустанно работал, чтобы быть оригинальным, что было особенно нелегко в то время, когда практически все дипломатические должности были заняты военными.

По своему личному разумению и с целью улучшить качество дипломатической работы посол предпринял ряд частных визитов, например во Францию и Великобританию, где использовал все свое обаяние для того, чтобы «запомниться» монархам и дипломатам. На этом отрезке своей жизни он сделал все, чтобы его идентифицировали как будущее главное действующее лицо

Пруссии. Логика такой тактики была основана на взаимовлиянии первых лиц ключевых европейских стран. Сознательно или интуитивно, но Бисмарк начал разыгрывать такую схему, когда первые лица своей державы должны были получить «правильную» информацию о нем, Бисмарке, от влиятельных лиц других государств. Это было особенно нелегко еще и потому, что интересы европейских держав всегда пересекались, и всегда по-разному. Необходимо было тонко чувствовать и знать, какое именно мнение, какого именно дипломата или монарха, какой страны может помочь, а какое навредить делу. При этом не менее важным оказывалось мгновенное понимание психологии собеседника, чтобы разыгрываемая роль оказалась верной. Но тот факт, что далеко не юный дипломат отважился на такие рискованные шаги, говорит не только о вере в себя и свои силы, но и о готовности к большой игре – использовании того шанса, который лишь иногда дается игроку, но, не применив который, он отбрасывает момент реализации цели на многие годы и десятилетия назад, а порой и навсегда. Не слишком обходительный с женщинами, Бисмарк научился очаровывать: встретившись на одном из балов с английской королевой, он сумел произвести на нее такое впечатление, что последняя не преминула упомянуть об этой встрече в своем дневнике.

Все же бурная и потрясающе динамичная деятельность не была в жизни столь же эффективной, как в планах. Многофакторность влияния на карьеру любого политического или государственного деятеля сказалась и на судьбе Бисмарка-дипломата. В погоне за влиянием на короля он выпустил из виду состояние его здоровья и, как следствие, недооценил позиции принца Прусского. В результате, когда из-за резкого ухудшения здоровья короля было введено регентство, принц, не питавший особой любви к радикализму и потенциальной тяги к риску Бисмарка, отправил последнего в политическую ссылку – послом Пруссии в Петербург. Не помог повлиять на позиции Бисмарка даже чрезвычайно объемный и исключительно оригинальный анализ прусской внешней политики, создание которого, к слову, демонстрирует сформировавшуюся еще в юные годы привычку Бисмарка бороться до конца, используя в том числе и самые необыкновенные и нетрадиционные средства. Не исключено, что именно этот труд и сохранил Бисмарку дипломатическую карьеру, учитывая, какую объемную чистку произвел новый управитель государства. Бисмарк слишком хорошо знал, что бездеятельность есть болезнь, имя которой – нерешительность. В его действиях всегда присутствовали решимость, смелость и большая доля риска, и главное – он всегда действовал…

И все же редкий изворотливый ум Бисмарка сумел не только пережить нелегкие времена, но и превратить полученный кислый лимон в сладкий лимонад. Впечатление, произведенное на русского царя и влиятельного министра иностранных дел Горчакова, оказалось настолько серьезным, что даже спасло уполномоченного посланника от увольнения, когда он позволил себе отнюдь не присущую матерым дипломатам ошибку – возмутиться действиями принца-регента в присутствии того же царя, о чем тут же донесли прусскому лидеру. Вкупе с большой отдаленностью от Берлина она отбросила его далеко назад от успешной карьеры. Какое-то время даже ему самому казалось, что дальнейшая борьба бесполезна. Но и в такие трудные минуты он сумел побороть собственные человеческие слабости и депрессию, чтобы оставаться последовательным в своем движении к цели.

Когда Бисмарку исполнилось сорок пять и король Фридрих испустил дух, казалось, на дальнейшем восхождении по служебной лестнице можно поставить крест. Но и тут незаурядная выдержка и просто немыслимое для бисмарковских темпов терпение были вознаграждены: внутренний кризис в Пруссии и отсутствие в стране серьезной политической фигуры заставили вспомнить нового короля о колоритности неустрашимого Бисмарка. Король достаточно долго колебался, не назначить ли эту бушующую, жаждущую деятельности натуру министром, но его природная нерешительность так и не позволила сделать окончательный шаг. Вместо этого он, очевидно, чтобы с относительно близкого расстояния рассмотреть восходящую звезду, отправил Бисмарка посланником в Париж. Для последнего это было еще одно поражение, удар судьбы, которым он уже потерял счет. На самом деле это была не воля рока, а лишь расплата за многочисленные ошибки и за слишком не свойственную дипломату резвость.

Все-таки Бисмарк к тому времени уже добился того, что ни один сколько-нибудь следящий за событиями в Европе политик не мог не видеть в сокрушительной личности немецкого дипломата перспективного государственного деятеля. Это была исключительная заслуга Бисмарка. Он работал с удвоенной энергией, абсолютно не зная усталости, он думал о себе как о будущем государственнике европейского уровня – об этом свидетельствуют его письма того периода. Уже между приездом из России и назначением послом во Францию в письме своей жене Бисмарк упомянул об условиях, на которых он согласился бы сформировать правительство. Для дипломата, чья карьера вряд ли могла бы быть названа блестящей, это было дерзостью. Любопытно, правда, что он не скрывал своих амбиций и от тех, кто близко общался с королем и мог напоминать монарху о существовании постоянного кандидата. Но вера в себя и в победу не покидала его! Нужно было, не теряя ни дня, убедить в своих потрясающих способностях короля и его окружение!

И победа тоже не оставила его. Но, кстати, король не самолично принял решение – не кто иной, как Бисмарк, которого прекрасно информировали о том, что происходит в столице, ринулся навстречу монарху, как только почувствовал его психологическую готовность подчиниться стремительной и неукротимой воле этого не похожего на остальных дипломата, уже свято верящего в собственную миссию. И король сдался под немыслимым и ни на секунду не ослабевающим напором: после долгой аудиенции загнанный в угол внутриполитической ситуацией и собственной неспособностью принимать сильные решения король решился переложить проблемы на плечи вселявшего уверенность Бисмарка. Последнему недавно исполнилось сорок семь…

Поражает решительность, тонкость и гибкость одновременно в деле подбора нужных людей и устранения от двора опасных – тут Бисмарк превзошел самого себя, не жалея при этом никого. Он быстро научился «перехватывать» своего суверена где-нибудь в дороге для решения вопросов чрезвычайной важности и срочности, устранив таким образом сколь-нибудь существенное влияние на короля со стороны своих оппонентов и просто не внушающих ему доверия приближенных первого лица. Однако верха мастерства и превосходства над европейскими лидерами Бисмарк достиг на внешнеполитической арене – он понимал, что для настоящей славы и настоящего успеха нужна серьезная сцена. Национально-объединительная и общенемецкая идея как нельзя лучше подходила для такой цели.

Не отличаясь жестокостью, канцлер, сумевший за долгие годы нахождения у власти создать имидж «железного» (применяя в том числе и чисто искусственные методы), никогда не думал о людях иначе как о строительном материале для своей идеи. Существует множество подтверждений этому утверждению: то в письме своей сестре он заметил, что надо «содрать с поляков кожу, чтобы они пожалели о том, что родились на свет», то без тени сочувствия развязал войну с Австрией, то для скорейшей победы в войне с Францией практически применил тактику выжженной земли, не жалея ни стариков, ни детей. Но так или иначе, все эти действия были подчинены большой цели. Например, польское восстание он использовал для развития отношений с Россией, что для Бисмарка выглядело гораздо важнее, нежели вся польская нация. И такова была философия этого государственного деятеля во всем.

В отношениях с людьми Бисмарк действовал со всем великолепием знатока человеческой психологии и тонким пониманием особенностей их природы. Психически слабого короля-консерватора с неустойчивой волей канцлер периодически весьма успешно шантажировал возможными отставками, французов – возможностью начала войны, русских – заговором в Европе, англичан – нарушением мирного сосуществования ключевых европейских игроков и т. д. Ради первой личной значительной победы – присоединения двух герцогств Шлезвига и Гольштейна – Бисмарк не побоялся развязать почти братоубийственную войну с Австрией, для возвышения над Францией – не менее разрушительную войну с соседом. Не испытывал он чувства смятения или благоговения пред величием городов и святостью их многовековой пыли: канцлер почти требовал начать разрушение Парижа при помощи дальнобойной артиллерии, когда надо было во что бы то ни стало быстро сломить сопротивление французов. Но надо отдать ему должное: именно он позже и прекратил обстрел Парижа, а также разработал условия капитуляции, что характеризует канцлера как прагматичного реалиста. Вообще Бисмарк всегда был готов жертвовать массами ради идеи. «Самый насущный вопрос будет решен не речами и большинством голосов, а железом и кровью», – высказался он как-то.

Достигнув высокого государственного поста, открывающего возможности для реализации своих помыслов, Бисмарк после двух неудачных покушений на его жизнь искренне возомнил свои действия мессианством. Убежденность в том, что он является избранником, и осторожное распространение мифа об этом немало способствовали не только возрастанию роли канцлера как великого реформатора нации, но и придавали ему сил для решения новых, подчас действительно фантастических задач, сформулированных перед самим собой. А еще больше эта мысль помогала оставаться уравновешенным перед лицом психологического натиска и давления оппозиции внутри страны. Все же если говорить о стратегии Бисмарка, то он был уверен в невозможности и губительности составления планов на далекую перспективу. Он был уверен в важности гибкости и динамической, оперативной реакции на события. Можно вспомнить очень известные слова самого канцлера: «…В политике нельзя составить план на длительный период и слепо следовать ему. Можно лишь в общих чертах придерживаться избранного направления; его, правда, нужно придерживаться непоколебимо, однако пути, по которым мы идем к цели, нам не всегда знакомы».

Железный канцлер, даже находясь на вершине власти, более чем часто терпел поражения. Его победы зависели от слишком многого: от настроя короля, от расклада сил на дипломатических полях сражений, от того, как сработает пресса… Но долгие годы непрерывной борьбы и постоянного напряжения настолько закалили его, что дух канцлера стал невосприимчивым к фиаско и уколам любого масштаба. Еще только чувствовался провал одного плана, как у Бисмарка, мозг которого был сродни кипятпему вулкану, уже была готова достойная замена, поражавшая противника как внезапностью, так и удивительной изощренностью. Биограф Алан Палмер небезосновательно утверждает, что виртуозный интриган Бисмарк «всегда видел особую эффективность проведения в жизнь сразу нескольких альтернативных политических линий». Так, например, когда король, проявив небывалую слабость духа, отказался от притязаний на герцогства Шлезвиг и Гольштейн, Бисмарк ловко довел дипломатическое противостояние до такой ситуации, что не начать войну «за утверждение силы» для Пруссии было бы немыслимо.

Одним из главных козырей на пути к достижению своей цели у Бисмарка было четкое знание того, чего он хочет, и четкий план для каждого отдельного хода, как именно это сделать. Причем на самом деле планов было несколько, они разрабатывались канцлером параллельно – он всегда был в готовности на ходу заменить один другим, порой не менее эффектным, но почти всегда гораздо более изощренным. Он ясно представлял себе не только ближайшую цель, но и все возможные способы ее достижения. При этом он всегда сосредотачивался исключительно на решении самой близкой задачи, и только расправившись с ней, этап за этапом двигался дальше.

Объективности ради следует признать, что Бисмарк потратил немало сил и на внутренние интриги, направленные исключительно на укрепление собственных позиций. Это, конечно, приземляет его и позволяет еще яснее увидеть в нем человеческое – сомнения, коварство и хитрость. Тут, как, впрочем, и всегда, он действовал по принципу: «Для достижения целей хороши все средства!». К примеру, вместе с подготовкой новой конституции он не только утвердил авторитарный стиль руководства страной, но и ловко изменил свой личный статус – из министра-президента он вырос до канцлера с новыми обширными полномочиями. К слову, Бисмарк очень заботливо относился к своему имиджу – зная влияние формы на окружающих, он после войны с Австрией появлялся в свете исключительно в строгом, напыщенном и воинственном мундире генерала. Такой вид придавал его образу грандиозность и торжественность, он излучал волю и отделял от остальной придворной камарильи единственного и неповторимого! Воздействие на психику слабого большинства было более чем достаточным.

Позже, когда он усмотрел в особе одного из влиятельных дипломатов – после Германии в Париже Арниме, – угрозу собственному положению, он стал просто доканывать императора тем, чтобы учинить расправу над ненавистным оппонентом. Естественно, настойчивость Бисмарка взяла верх. Во время франко-прусской войны он, исключительно благодаря своему личному влиянию, необыкновенному обаянию и развитому таланту интерпретировать события в выгодном ему свете, сумел добиться ограничения роли Генштаба в решении политических вопросов – достижение небывалое, учитывая тот факт, что война была в разгаре. В результате после окончательной победы именно канцлеру, а не руководителю Генштаба доверили вести дальнейшие переговоры.

И все же все свои основные силы Бисмарк сосредоточил на реализации главной идеи, лежавшей в области внешней политики. Именно наличие рациональных и грандиозных по масштабам планов по изменению роли своей страны в мире и ставит Бисмарка в ряд великих преобразователей, для которых позиционный формальный успех являлся не самоцелью, а лишь средством для создания более великих и уникальных по своей сути моделей. Величие железного канцлера как государственного деятеля состоит прежде всего в том, что имея формальную власть, он сумел использовать ее для того, что навязать мысль о доминировании Пруссии на мировой арене не только внутри государства, но и далеко за его пределами. Удивительный интриган и мыслитель, преуспевший дипломат с необычным для такого рода деятельности темпераментом, научившийся обуздывать парламентские страсти и ловко использовать прессу, он, тем не менее, заявлял: «Мы не станем сильнее, занимаясь политикой на парламентских сессиях или в прессе, нам надо участвовать в большой политике, каждый раз прибегая к соответствующим методам борьбы». Он, борясь даже с оппозиционными мыслями, тем не менее, всегда думал не о том, как удержаться на вершине власти, а о главной цели – как сделать свою страну великой. Ибо прекрасно понимал, что его личное обаяние и величие растут прямо пропорционально возвышению Пруссии. Создание рейха было уникальным способом самореализации, но осознание этого нисколько не преуменьшает заслуг самого создателя, так как национальная идея еще долго будет оставаться движущей силой не только личностей, но и всей нации. Если бы благодаря усилиям Бисмарка после победы под Седаном не была создана империя, победа в войне так и осталась бы просто обычным военным достижением, а о роли в нем канцлера, не исключено, никто бы и не вспомнил через несколько десятков лет.

Стоит также сказать несколько слов и о том, при каких обстоятельствах или в каких условиях зарождались наиболее пламенные океанические по размаху идеи Отто фон Бисмарка. С годами он все более отдалялся от реального мира, словно понимал, что мирская суета и давление множества мелочей есть главный враг творчества. Вполне справедливым будет признать, что деятельность создателя Второго рейха в большей степени, чем это можно себе представить, была творчеством хитроумного ваятеля Европы, человека, чье воображение было развито и натренировано настолько, что могло ясно себе представить развитие целой группы стран, наиболее взрывоопасного региона, бывшего в XIX веке политическим и культурным центром планеты. Все это было достигнуто им самим путем долгих размышлений и беспрерывного напряжения разума. Необыкновенные обаяние и гибкость ума, фантастическая способность управлять своими чувствами, демонстрируя, в случае необходимости, то сочувствие, то лесть, то лютую звериную жестокость, а также стремительность в принятии и реализации решений, позволили этому удивительному человеку, искренне уверовавшему в свое мессианство на Земле, в течение двадцати семи лет фактически управлять не только Германией и построенным рейхом, но и настроениями всей Европы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.