Эрих Фромм

Эрих Фромм

«Главная жизненная задача человека – дать жизнь самому себе, стать тем, чем он является потенциально. Самый важный плод его усилий – его собственная личность».

Эрих Фромм

Когда Фромму было чуть больше тридцати, он всерьез задумался над проведением достаточно жесткой ревизии психоанализа и развитием его до новой, практически самостоятельной ветви, где базовые понятия должны определенно расходиться с фрейдовскими. Если Фрейд поставил во главу угла развитие либидо и внутренние сексуальные переживания человека, то Фромм усмотрел в обществе и в социальном окружении человека, а не в нем самом главную причину воздействия на характер и на его психическое здоровье. После длительных исследований всего спектра психоаналитических, философских и социологических направлений Фромм был твердо уверен в необходимости видоизменить теорию о приоритете либидо и сексуального мира Фрейда. Пытаясь развить и внедрить несколько иную теорию, по сути являющуюся вызовом психоаналитическому миру. Любопытно, но Фромм при этом даже не имел медицинского образования. «Я считаю человека существом прежде всего общественным и не думаю, подобно Фрейду, будто он прежде всего самодостаточен и только во вторую очередь нуждается в других, чтобы удовлетворять свои инстинктивные потребности» – так определил он свою позицию, едва перешагнув тридцатилетний возраст. Главное, что он сумел сделать в период своего исследовательского становления, – четко сформулировать задачу, которую намеревался выполнить. Безусловно, речь не идет о том, что ученый видел конечную цель, скорее он нащупал направление, которое было новым, интересным и достаточно противоречивым. Что касается воли, тут молодой искатель истины был полностью уверен, что доведет начатое до конца. Практически, с этого момента волевое рациональное начало окончательно берет верх во всей деятельности Эриха Фромма: все, что он сделает в будущем, станет результатом реализации достаточно четко обозначенной последовательной стратегии.

Благодаря чрезвычайно избирательному окружению (что является одним из наиболее важных отличительных качеств сосредоточенных и ориентированных на успех людей) Фромм получил приглашение работать в Соединенных Штатах. Среди прочего, следствием этого стала возможность продолжать серии на редкость смелых исследований и публикаций, а также открытое выдвижение собственной психоаналитической теории. Именно к тридцати двум-тридцати трем годам Эрих Фромм созрел для формулировки одной из собственных идей (в США он переехал в тридцать три), заключавшейся в совмещении социологии и психоанализа. В это время он окончательно отказался от фрейдовской теории, в которой либидо занимает центральное место. Это случилось тогда, когда исследователь основательно проникся мыслью, что этическое лечение и совершенствование человека возможно лишь при условии изменения общественного сознания и общественного уклада в целом. Он считал человеческий индивидуум слишком локальным и слишком зависимым элементом общества, чтобы верить в его самодостаточность. В связи с этим Фромм решился осознанно и публично отвергнуть многие предшествующие авторитетные учения, чтобы расчистить дорогу собственному учению, которое еще предстояло доказать, отстоять и внести в научный мир, как знамя, с которым революция врывается в оцепеневший город. Учению, которое должно было основываться на иных, скрытых ценностях, позволяющих, по убеждению Фромма, «обеспечить процесс рождения самого себя».

Приехав в Америку, Фромм как профессор-психоаналитик был практически неизвестен не только широким кругам, но и большинству исследователей. Да и достижения его не носили глобального характера, хотя как раз в этот период он начал мыслить поистине революционными категориями. Его смелое объединение психологии и социологии являлось абсолютно новым направлением и нашло поддержку не только в студенческой аудитории, но и с воодушевлением было воспринято рядом ученых. Он полностью сосредоточился на этой идее, стараясь развить и распространить ее по миру. Фромм прекрасно осознавал, что просто поддержки части окружения будет слишком мало для принятия его взглядов и распространения своего влияния. Для зарождения зерен в широких массах должны предприниматься активные действия по широкому фронту, среди которых первые роли должны отводиться публикации книг и статей, написанных в популярном, адаптированном для понимания большинством стиле. А также живому общению с теми, кто в будущем будет формировать мнение: с коллегами-учеными, с исследователями академических структур и, наконец, со студенчеством. Как истинный трудоголик, одержимый неодолимым стремлением достичь если не невозможного, то ощутимо высоких результатов, Фромм взялся за работу сразу в нескольких плоскостях, так или иначе соприкасающихся с его идеей. Конечно, такой подход стал возможен лишь в силу того, что он не мыслил свою собственную жизнь без всеобъемлющей творческой активности и был, прежде всего, сам насквозь пропитан духом новой теории, которая, как ему казалось, должна помочь человечеству выбраться из тупика цивилизации.

Продвижение идеи Фромма на американском континенте началось с Института социальных исследований в Нью-Йорке. Но этот форум ученых-психоаналитиков оказался лишь первичной базой для формирования нового статуса. Как только критика Фроммом фрейдовских идей стала резко выделять его из институтского коллектива, ему пришлось уйти из учебного заведения. Впрочем, этот институт и другие академические школы Фромм оставлял без особого сожаления, поскольку был уверен в том, что под развитие сильно действующей идеи всегда можно создать общественную трибуну. Потому что первична идея, а институты, звания и должности могут служить лишь декоративным обрамлением. Хотя он придавал важность блестящей упаковке, которой можно привлечь внимание к той или иной идее, Фромм никогда не переоценивал ее роль и потому никогда не шел на сделку с собственными убеждениями. Все, что мешало развитию его идеи, должно было либо немедленно устраняться, либо переставать существовать для него. То есть вытесняться из сознания. Фромм удивительно ловко обходился со своими раздражителями. Конечно, было бы преувеличением утверждать, что он был абсолютно невозмутим после различных потерь. Но уверенность в себе и высокий уровень самообладания позволяли очень скоро справляться с душевными переживаниями. После Института социальных исследований было Нью-Йоркское психоаналитическое общество, потом Американский институт психоанализа, затем Институт имени Уильяма Э. Уайта и т. д. Неважно, как это называлось; важно, как эти вывески каждый из участников предприятия мог использовать для развития своих идей и продвижения их в массовое сознание. Будем откровенны, Фромм оказался одним из наиболее преуспевающих представителей когорты американских исследователей глубин психоанализа. К примеру, создавая Американский институт психоанализа и не будучи медиком, он мог претендовать лишь на «почетное членство», но поставил свое участие в предприятии в зависимость от признания себя обучающим и контролирующим аналитиком. И сумел навязать свои условия. Впрочем, очень скоро благодаря своей откровенной неординарности Фромм вновь оказался у нового рубежа: его первая книга «Бегство от свободы» неожиданно сделала исследователя удивительно популярным среди студентов и специалистов. И хотя для ухода в поисках нового статуса были и личные мотивы (например, разрыв близких отношений с Карен Хорни, одной из основных фигур института), уже в то время Фромм осознал необходимость создания собственного предприятия-форума, в котором не было бы ограничительных линий для внедрения разработанных установок.

Именно поэтому Институт имени Уильяма Э. Уайта Фромм возглавил сам. Хотя это не было самоцелью, нужна была лишь более или менее универсальная крыша для содействия идентификации имени ученого. А позже, заботясь в том числе о дальнейшем распространении своих научных взглядов и харизматического влияния, Фромм двадцать пять лет прожил в Мексике, впрочем, почти беспрерывно курсируя между Мексикой и Америкой. При этом очень важное замечание по этому поводу сделал Райнер Функ: если в Мексике ученый позиционировал себя как психоаналитик и социопсихолог, то в США – как социальный критик и социальный политик. То есть он использовал для развития возможности воздействия, с одной стороны, разные статусы и, соответственно, разные аудитории, а с другой – постиндустриальное американское общество с более развитой информационной сетью воспринималось Фроммом как основная арена сражения. И с целью продвижения своих идей, и с целью «лечения» самого общества.

Окончательно проникшись убеждением о наличии у современного общества серьезной болезни, Фромм начал тщательно изучать коллективное подсознательное, пытаясь определить пути к гармонии и способности каждой личности стать плодотворной и творящей. Именно с публикаций первых книг, со смелых публичных выступлений в студенческой и преподавательской среде начались его первые шаги к успеху и признанию. Он преимущественно говорил то, что большинство коллег говорить не решалось, поскольку общественный резонанс неминуемо оставил бы отпечаток на карьере и положении. Подобно многим ученым-первооткрывателям новых направлений, Фромм использовал все возможные методы для того, чтобы стать заметным и узнаваемым, а также для того, чтобы приобщить к своему психосоциологическому учению как можно больше людей. Стоит заметить, что Фромм не собирался витать в облаках, замкнувшись в пределах собственного, созданного в воображении утопического мира, как нередко делали философы до него. А неожиданно открыв для себя Маркса – в той части, где он возвышает роль индивидуума в истории, – он тотчас использовал идеи великого коммуниста для развития собственной интерпретации психоанализа.

По всей видимости, поиски новых величин в создаваемом базисе социального психоанализа и привели Фромма к определению такого понятия, как общественный характер. Действительно, трудно переоценить значение предостережения исследователя относительно двусмысленной функции общественного характера, который при изменении условий существования общества начинает выполнять не стабилизирующую, а дезинтегрирующую и подрывающую социальную систему функцию. И поскольку, утверждает Фромм, поведение отдельного человека определяется целым рядом факторов, среди которых способ контакта с окружающим миром, приобретение вещей и отношения с людьми, социальная составляющая заметно влияет на направления потоков человеческой энергии. Именно отсюда, из формулировки общественного характера вытекает основной тезис, оставленный Фроммом в наследство нездоровому человечеству в качестве лечебной сыворотки. Изучая направленности человеческого характера в процессе социализации, Фромм сформулировал одну из наиболее опасных из непродуктивных ориентаций для будущего человечества – «рыночную ориентацию». Рыночный характер, по Фромму, предусматривает появление повсеместно «человека-товара» – на фоне отсутствия развития своих психических и духовных сил. Что ведет к потере идентичности и самоуважения, искореняет идеи творчества, свободы и продуктивности. Это одно из наиболее важных открытий Фромма, запечатленных в ряде книг и статей. Впрочем, его граница остается весьма размытой и требует особо тонкого восприятия от каждого, кто намерен стать успешным.

Ведь и сам Фромм в какой-то степени спешил представить себя как символ. А значит, и как некий, весьма ценный, хоть и духовный товар. Действительно, что касается вопросов презентации себя как исследователя и проповедника, Фромм всегда был весьма удачливым ваятелем собственного монумента. Может быть, потому, что он был прежде всего практиком, ориентированным на эмпирический опыт. Порой он даже стоически боролся за собственное формальное положение, хотя в действительности никогда не относился к нему слишком серьезно. В течение всей жизни Фромма прослеживается очень характерная черта: он всегда без колебаний оставлял в прошлом инструмент воздействия на массы, который либо начинал устаревать, либо становился сомнительным, либо переставал работать не на его имя. Так было с некоторыми наставниками, например Рабинковым. Так получилось с его собственной женой, достаточно неординарной женщиной, благодаря которой он вообще приблизился к психоанализу. Так в конце концов вышло с Институтом социальных исследований, который Фромм оставил, как только осознал, что его идея должна создать судьбоносное течение, а не послужить развитию ранее открытых направлений. Стоит признать, что, будучи совершенно равнодушным к материальным ценностям, Фромм становился изощренным умельцем, когда дело касалось создания и развития мифа о себе как о мессии для современного общества. Иначе и не могло быть: путь гения – это не только сами достижения и адаптация формулировок к сознанию современников, это еще и принудительное приобщение мира к новым догмам. Чтобы губка была пропитана влагой, недостаточно разлить воду. Искусство приобщения к себе не менее важно, чем искусство производить на свет сами идеи. И в каждом случае рождения гениальной личности и талантливого созидателя мы, тем не менее, наблюдаем развитие очень обостренного восприятия, не позволяющего победителю превратиться в общественный товар, о котором нас так настойчиво предупреждал Эрих Фромм.

Годы длительных размышлений над, казалось бы, известными истинами, произвели на свет изумительный фроммовский синтез бытия, позволивший взглянуть на мир под совершенно новым углом зрения, отличным от общепринятого по сути. Он обнаружил у современного человека ошеломляющее противоречие: потерю цели в пользу бесконечного и часто бесполезного развития средств. Фиксация этой чудовищной подмены понятий, доминирующей в современном мире, позволила Фромму утверждать, что основные проблемы современного человека коренятся в его безразличии к самому себе.

Достаточно уникальным является анализ Фроммом текстов Ветхого Завета, в котором его более всего потрясла истории о непослушании Адама и Евы. Глубокий синтез природы человеческого поведения и поиск истоков созидательной мотивации у обитателя планеты Земля навели мыслителя на, казалось бы, парадоксальную мысль: подлинное творческое начало основывается только на противостоянии большинству и отрицании окружающего и общепринятого.

Весьма интересной в жизни гениального исследователя была роль женщин. Он сам был существом глубоко социальным и не мог пребывать в одиночестве. Женитьба Фромма на Фриде Райхманн, на десять лет старшей его, казалась достаточно логичной, если принять во внимание тот факт, что он вместе с рядом друзей проходил у нее сеансы психоанализа. Будучи довольно сильной магнетической личностью, она долго оказывала вполне определенное влияние на его жизнь и восприятие мира. Но поскольку двум самобытным свободолюбивым людям ужиться весьма непросто, вряд ли вызовет недоумение их довольно скорый, через четыре года, развод. Впрочем, они остались добрыми друзьями. В основе еще одной связи – с Карен Хорни – также была профессиональная деятельность. Старше Фромма на добрых пятнадцать лет, она была психоаналитиком с именем и фактически ввела его в психоаналитический мир Америки. Исследователи небезосновательно утверждают, что «они оказывали влияние на мышление друг друга». Но после того как по настоянию самой Хорни, ее дочь прошла психоаналитическую подготовку у Фромма, их связь была прервана. Кстати, тот факт, что после разрыва с Карен Хорни Фромм принял к себе на работу ее дочь, является весьма красноречивым: появление еще одного сторонника казалось мыслителю важнее угрызений совести перед бывшей коллегой и любовницей. У Фромма были еще два брака, первый из которых был прерван смертью жены. Разумеется, это далеко не полный перечень связей Фромма, свидетельствующий о двух тенденциях. Во-первых, практически все женщины, с которыми он когда-либо был близок, были для него одновременно и подругами, и коллегами. А порой и учителями. Что еще раз говорит о том, что Фромму уникальным образом удалось в течение всей жизни пребывать в размышлении над собственной идеей или находиться в пределах сопутствующих областей. Во-вторых, женщины были социальной опорой ученого, который в связи со сменами своего статуса и отсутствием бремени какого-либо домашнего очага нуждался в сублимации понятий «уют» и «дом». Двигаясь к своей цели, путь к которой видел лишь он сам, Фромм нуждался, чтобы рядом была женщина и надежный помощник. Отчасти ради самой же цели. Пожалуй, эти факторы являются одной из определяющих слагаемых результативности мыслителя, не желавшего тратить силы на приобретение чего-либо и обладание им, что могло бы оказывать сдерживающее воздействие на его деятельность, связанную с распространением идеи. В связи с этим стоит вспомнить, что он легко преодолевал расстояния, находясь то в одном, то в другом географическом пункте, лишь с целью выступлений или проведения лекций. Фромма ничто не могло удержать на месте: когда он почувствовал необходимость жить на определенном удалении от постиндустриального американского общества, то без колебаний бросил Нью-Йорк и переехал в столицу другой страны (что в том числе было связано и с болезнью жены). Наконец, когда он ощутил желание не возвращаться в свой достаточно большой дом в предместье Мехико, он просто бросил его. Эти факты говорят о самоидентификации Фромма: он относился к времени и пространству как к категориям, призванным служить ему, а не наоборот, как подавляющее большинство других людей, обремененных тяжестью различных обстоятельств и вещей, которыми они обладают.

Вообще интересным является факт, что Фромм практически никогда не был одиноким. Но его всегда окружали лишь две категории людей: те, кто могли дать новый толчок его творчеству, и те, кто были его учениками и последователями. Он до конца реализовал жизненную формулу, высказанную одним из успешных талантов: «Отмежеваться от всего несущественного». Может быть, поэтому иногда может создаться обманчивое впечатление, будто бы Фромм, не испытывая излишнего напряжения, довольно спокойно стал маститым ученым мирового уровня, незаметно превратившись в колосса социальной психологии. Но это не так. Просто Фромм принадлежал к категории людей, которые жили в рамках своих идей. Реализация этих идей не была для него каторжным трудом – она была большей и лучшей частью его жизни.

Хотя на момент выхода в свет первого серьезного творения – книги «Бегство от свободы» – Фромм был уже автором множества статей, именно этот труд показал, что на горизонте появился еще один ученый, имя которого будет вписано в ряд великих исследователей самого близкого и самого неизведанного – природы человека. Тот факт, что Фромму в это время был уже сорок один год, среди прочего является ярким подтверждением того, сколь далек был мыслитель от дешевого стремления преуспеть, от обывательского тщеславия, от всего материального и «слишком земного» в негативном понимании этих слов. Приняв однажды облик мыслителя, Эрих Фромм уже никогда ему не изменял, и в этом, пожалуй, главный секрет его успеха – в спокойной последовательности и стойком желании найти истинную причину психосоциальных болезней современного общества. Именно это и еще непрерывная и очень сосредоточенная работа в одном направлении позволили ему оставить важное наследие потомкам и возвыситься над современниками.

Впрочем, Фромм был прежде всего существом земным и социальным и, конечно же, не избежал обычных земных склок. Поскольку он, хоть и был независим в творческих поисках, не мог быть абсолютно свободным от общества, над изменением качеств которого он так упорно работал. Хотя исключительная рациональность подходов ученого к жизни и работе позволяла ему находиться в стороне от очагов людской суеты, а те редкие случаи обыденных споров за доминирование в профессиональной сфере он решал часто нестандартным образом. Фромм не был привязан ни к месту, ни к достигнутому формальному положению, что без внутреннего напряжения позволяло ему оставлять коллективы и институты, организовывая на пустом месте новые, не менее колоссальные в научно-практическом отношении структуры. При этом примечательны его молниеносные решения, направленные преимущественно на сохранение собственного единожды избранного имиджа. Это то, о чем мыслитель действительно заботился с присущей ему тщательностью.

Фромму вполне удалось избежать того, чего он так не желал ослепленному тягой к материальным ценностям человечеству, – следования рыночной ориентации. Своей жизнью он продемонстрировал, что можно творить, добиться успеха и при этом никогда не быть товаром. Все его книги от «Бегства от свободы» (1941) и до «Иметь или быть» (1976) отрицают развитие человека как товара, презирают приоритетность его внешней оболочки и приобретенный авторитет, но в то же время вселяют веру в потенциальные силы каждого. Поэтому идея Фромма такая живая, а его успех – реален. Успех мыслителя определяется искренним желанием и способностью убедить потерявшегося в мире ложных целей маленького человека в том, что он владеет главным пакетом акций собственного счастья. Конструктивизм этой идеи вселяет в обывателя надежду, что он может и должен отыскать силы внутри себя, направив их на то, чтобы жизнь обрела реальный смысл. Такая идея, в отличие от многих, и в том числе религиозных ориентаций на помощь извне, подкупает, поскольку дает в руки человеку новое орудие борьбы и новые надежды. По всей видимости, именно рациональное зерно этой идеи, а также спокойная последовательность его взращивания Фроммом обеспечили ему неоспоримую победу в жизни.

Преимущественно новаторство Фромма и состоит в том, что он сумел обобщить все имеющиеся, но скрытые от не слишком пристального человеческого взгляда прогрессивные философские концепции, касающиеся развития личности и мотивации. Фромм дал каждому шанс родиться духовно, уже будучи рожденным физически, поэтому люди отплатили ему искренним признанием. Всю жизнь мыслитель следовал теории борьбы – он проделывал немалые усилия по поддержанию собственной физической и умственной кондиции: ежедневные физические упражнения, тренировка дыхания, концентрация внимания, тщательный самоанализ и медитация позволили ему практически до самой смерти в почти восьмидесятилетием возрасте сохранить не только трезвость мышления, но и способность убеждать молодых. Однажды ученому пришлось в возрасте семидесяти пяти лет делать экспромтом доклад перед аудиторией в 400 человек – в течение двух часов беспрерывного выступления ни он сам, ни слушатели не почувствовали усталости. Его глобальный труд «Иметь или быть» был написан в семьдесят шесть лет – когда большинство людей уже испытывает сложности не только с определением приоритетов, но и просто изложением своих мыслей. Это примеры, достойные стоика. Колоссальные, почти немыслимые творческие усилия – а за ними наибольшее эмоциональное удовлетворение, которое только может выпасть на долю человека, избравшего своим путем творчество.

По сути, то, что удалось сформулировать Эриху Фромму, является известным человечеству на каком-то подсознательном уровне. Но в силу суеты и безумного темпа, в котором пребывает мир, мало кто смеет задуматься над смыслом человеческих устремлений. Ученый, потративший жизнь на доказательства того, что существование современного человека по большей части деструктивно или как минимум непродуктивно, заставил своими обескураживающими откровениями тысячи людей сделать ревизию собственных устремлений и пересмотреть направления своей целеустремленности. Он предложил вполне четкий ответ на извечный вопрос: «Quo vadis?» – и потому стал таким понимаемым в современном обществе, которое уже вполне осознает, что в своем большинстве порочно, слабовольно и аморфно.

Нет никакого сомнения в том, что Эрих Фромм за долгие годы продвижения в мир своих гуманистических идей добился пророческого влияния. В зрелом возрасте этот гениальный аналитик отметил, что пророчество обязывает к провозглашению идей – не обязательно новых, но непременно с воплощением их в собственной жизни. Стоит признать, что жизнь Фромма поражает удивительной последовательностью, размеренностью и рациональностью, основой которой всегда было творческое начало и максимальная концентрация на главном. Он был пророком по жизни, счастливым и умиротворенным, что позволило открыть путь к новому, скрытому от большинства людей свету. И не только для себя самого, но и для многих тысяч идущих следом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.