Глава X Тайное и явное

Глава X

Тайное и явное

А: Четвертый стих: «чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно».

В: «Видящий тайное», – это, наверное, о той внутренней работе, которая была проделана душой и которая видна только Господу. А вот что значит «явно воздаст»?

Д: Что значит «явно»? Так, чтобы мы сами это восприняли, или чтобы это было видно всем вокруг?

А: Хороший вопрос…

В: Мне кажется, «всем вокруг» – это как-то очень эгово.

Д: Это может соотноситься со строчкой из предыдущей главы – о свече, которую не ставят под сосудом. Так, чтобы это воздаяние через нас проявлялось и действовало.

У: Это о взаимодействии человека с другими. Когда мы действуем таким образом, это меняет пространство вокруг нас и отношения с другими людьми.

Д: Вообще, вопрос воздаяния такой… интересный. Что это за воздаяние? Мне кажется, что здесь речь идет о благодати, которая на нас нисходит. Это ощущение в душе. Ощущение, ни с чем не сравнимое. Вдруг становится так хорошо, что ничего больше и не надо. Это ощущение появляется после того, как мы капитулируем. Вот все, что нужно сделать – это просто сдаться, а в ответ – ах! – такое чувство благодати, радости прямо в душе распускается.

У: А почему «явно»?

Д: Но для нас это очень ощутимо, реально, это происходит в нашей жизни. А потом, это действительно меняет все вокруг.

А: Не знаю, как справится с этим Дашино эго, но мне нечего добавить к тому, что она сказала. Да, совершенно верно. А почему это так? Почему эта благодать нисходит?

Д: Потому что своей капитуляцией мы убираем ту преграду, которая этой благодати мешает изливаться. Эго сдается. Оно и есть преграда между нами и этим совершенством. Мы ее убираем, и просто открывается проход.

А: Да. С помощью той настройки, о которой я говорил, мы превращаем творение милостыни в медитативное упражнение, а упражнение, если делать его регулярно, всегда дает эффект роста – в данном случае духовного. И поскольку суть этого упражнения заключается в умалении, то есть его целью, обозначенной намеком, на заднем плане, является сближение с Небесным Отцом, то при условии правильного его выполнения, упражняющийся к этой цели приближается. Но ему кажется, что приближается не он к ней, а она к нему – именно потому, что цель эта не дается директивно, непосредственно, прямо. Дарья правильно сказала: цель становится ближе не за счет нашего к ней приближения, а за счет того, что убирается преграда. Директивное, явное направление этой медитации – устранить преграду. А более глубокая цель – то, что за этой преградой скрывается – возникает сама, поэтому мы и начинаем чувствовать, что Отец наш «воздает».

Вообще в том, что касается явности воздаяния Отца, все не так просто, как может показаться. И здесь, на мой взгляд, без теории кармы, столь нелюбимой православными, не обойтись. Ее надобность в этом вопросе заключается в одном из важнейших аспектов этой теории, а именно: в недуальности, в нераздельной слитности, во-первых, того, что мы натворили раньше (как в этой, так и в предыдущих жизнях), во-вторых, того, что мы представляем собою сейчас (как внешне, так и внутренне), и наконец, в-третьих, того, что нас ждет впереди. Все эти три ипостаси, взятые в своем единстве, и составляют суть нашей персональной кармы. Стало быть, мы, в числе прочего, и эгоистичны ровно настолько, насколько раньше мы совершали эгоистичные поступки, и ровно настолько же (не больше и не меньше) нас ждет в будущем различных неприятностей, насколько мы успели в прошлом – по совокупности – навредить всему остальному миру. Возникает резонный вопрос: можно ли с этим что-то сделать, то есть, по возможности уменьшить количество кармических воздаяний, причитающихся нам за наш эгоизм?

В: То есть, раздача милостыни – это способ уменьшить негативный кармический груз?

А: Совершенно верно! Именно так ее и следует понимать! А теперь давайте взглянем на милостыню с точки зрения трехчастной модели кармы. Что получается, если творить милостыню эгово?

В: Получается, что мы не все аспекты кармы отрабатываем.

А: Да. Получается, что мы отрабатываем только внешний аспект, и не более того. Но ведь карма-то едина! В реальности ее не расщепить на внешние и внутренние аспекты. И получается, что если мы отрабатываем только внешний аспект, то он тут же поглощается неотработанным внутренним – и все возвращается на круги своя. Другими словами, если в процессе творения милостыни мы никак не преодолеваем свой эгоизм, то ядро кармической проблемы остается незадетым, и, не изменившись изнутри, мы не в состоянии ничего изменить снаружи.

С этой точки зрения явное воздаяние Отца вовсе не так явно, как можно было бы подумать. Во-первых, Отец наш, видящий тайное, видит не только тайну нашей милостыни, но и тайну нашей кармы – то прошлое и будущее, что скрыто от наших взоров, да и то настоящее нашей души, что неведомо порой не только нашим ближним, но и нам самим. Во-вторых, явность воздаяния Отца, таким образом, относится только к тайне будущего и настоящего нашей души, и стало быть, сама по себе вовсе не так уж явна. Она явна в отношении того, насколько сильно изменится наше пока незримое будущее по сравнению с тем, каким оно было бы без этого воздаяния, но не в плане того, что это Божественное воздаяние будет видно сразу и всем. Если бы это было так, то люди не уставали бы состязаться друг с другом в щедрости, творя милостыню, но этого, увы, не происходит. Так что все, как всегда, очень нелинейно.

5 И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою.

6 Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

А: Это очень глубокий стих. Он не просто глубокий – он почти революционный.

Д: О личных отношениях с Богом?

А: Да! Это стих об установлении личных отношений с Отцом Небесным.

У: Имеется в виду – без посредничества церкви?

А: Церковь не возражает против личной молитвы. У монахов она присутствует, и называется, насколько я помню, «келейное правило», – когда они молятся наедине.

В: Наедине, но молитву они читают общую, прописанную? Не теми словами, что идут от души?

А: Да.

Д: А своими словами можно?

А: Это вопрос батюшкам. Насколько я знаю – нельзя.

В: Когда я прочитала шестой стих, он мне показался почти дзенским, потому что «Отцу твоему, Который втайне» – это Тому, Который внутри тебя.

Д: Может быть, 5-ый и 6-ой стих надо смотреть вместе… Лицемеры молятся только тогда, когда их видно: в церкви или на улице. Их обращение к Богу не искреннее, не ежесекундное.

У: А мне кажется, что дело не в помещении: можно и в комнате молиться эгово, можно и в церкви безэгово.

Д: Когда человек наедине сам с собой, зачем притворяться?

У: Эго неутомляемо. Делаешь и сам собой любуешься: какой ты.

А: «Отцу, твоему, Который втайне…» Дарья правильно указала на предыдущий стих, если иметь в виду противопоставление тайного явному… Что такое «тайное»? Это значит – скрытое. А скрытое от чего?

В: От эго?

А: От сознания – неосознаваемое. Помолись Отцу, Который настолько в глубине твоей души, что ты до этой глубины в своем сознании дойдешь еще очень не скоро (в этом смысле было бы корректней между словами в и тайне оставить пробел). Который в тайне твоей душевной жизни – в самой сердцевине, в самой глубине твоего существа, твоего естества, в той тайне, к которой (здесь Вероника права), мы каждый раз пытаемся прикоснуться, садясь в дза-дзен. И вот Отец, Который находится втайне, это тайное видит, и благодаря тому, что Он это видит, Он имеет возможность воздавать явно. Почему? Потому что тайное владычествует над явным. Тайна иерархически в мироздании занимает более высокое положение и, следовательно, властвует над находящейся на более низком уровне в иерархии космоса явностью. И для того, чтобы установить контакт с Отцом Небесным, нужно погрузиться в эту тайность. А для этого нужно удалиться от явности, ибо удаление от явности – это удаление от эговости, от архетипа «персоны» (как наслаждения реакцией других), от наслаждения собой, которое перекрывает канал общения с Богом, ибо делает наслаждающегося самодостаточным – если мы наслаждаемся сами собой, то зачем нам что-то более глубокое? Нет, более глубокое может возникнуть только тогда, когда менее глубокое и более явное не устраивает, не удовлетворяет.

7 А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны;

А: Поясню этот стих. В Древнем Египте, когда усопшего отправляли на египетский Страшный суд, ему в дорогу давали пергамент, текст которого послужил основанием Египетской книги мертвых, и на этом пергаменте писалось следующее: я не крал, я не никого обижал, я был во всех отношениях хорошим.

У: Стандартный текст.

А: Да. Он должен был, по замыслу египтян, помочь человеку пройти Страшный Суд. То есть в древнеегипетском представлении на Страшном Суде можно было запросто и беззастенчиво лгать.

Д: Индульгенцию купить…

А: Да. Просто предъявляется бумажка – там посмертная участь очень сильно зависела от финансового и прочего статуса. Все как у нынешних «новых русских» – VIP-зоны на кладбищах, гигантские мемориалы, «Мерседес» опускают в землю – вместо гроба. Американцы в этом смысле пошли дальше других – они придумали специальные мобильники для покойников с мощным аккумулятором, чтобы им можно было долго-долго туда звонить.

Д: Да… Какие мы все-таки язычники в глубине души…

А: Все первобытнообщинное. Вот оно – языческое многословие. По сути дела – это возможность соврать Господу, отвертеться, откупиться. Именно в этом контексте и с этой точки зрения следует воспринимать следующий, восьмой стих: «не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него», – то есть Отцу нашему хорошо известно, что мы собой представляем. И конечно же, самое главное отличие прежнего, языческого боговосприятия от нового, христианского заключается в том, что прежде божество воспринималось как личность, не равная нам, конечно, но тем не менее, личность – нечто, обладающее эговой структурой; а это означало, что к ней можно «найти подходы»: задобрить, заболтать, в конце концов. Вот откуда языческое многословие.

Новый, христианский Бог – это уже нечто принципиально иное, нечто, выражаясь философским языком, имманентно-трансцендентное, то есть, с одной стороны, запредельно надличностное, а с другой стороны, при этом находящееся внутри каждого из нас, в нашем сердце, и потому все о нас знающее гораздо лучше нас самих. Только через такое понимание можно логически увязать предыдущий стих о немногословии молитвы с последующим – о том, что Отец наш знает все наши нужды. Таким образом, весь этот пассаж означает не что иное, как принципиальную трансформацию молитвы: если у язычников она представляла собой то, что называется «доведение до сведения вышестоящей инстанции», то в христианстве молитва становится актом внутреннего делания, самосозерцания и безэгового общения со своей истинной и притом внутренней сущностью. Такая вот разница.

Д: А я прочитала восьмой стих и подумала о седьмом. Язычники ведь просили Бога буквально обо всем: от хорошего урожая, до удачи на охоте…

В: Так ведь и православные просят. На все эти случаи молитвы есть: на урожай, от укусов, в дорогу…

Д: Это же все отголоски языческого…

А: В православии много языческого. То, о чем ты говоришь, Даша, действительно имеет место – об этом и Феофилакт пишет: «Многоглаголение есть пустословие, например, молить о чем-либо земном – о власти, богатстве, победе. Многоглаголение есть и нечленораздельная речь, как речь детей. Итак, не будь пустословом. Должно совершать не длинные молитвы, а краткие, но непрестанно пребывать в краткой молитве».

У: У римских язычников за каждый шаг жизни отвечало свое божество: у них было божество двери – Янус, божество вносимого в почву навоза – Стеркулин, божество первого крика ребенка – Ватикан, божество, отвечавшее за первый зубик, божество, чтобы отвести ребенка в школу и привести его из школы, божество успешного зачатия, божество внезапной болезни, божество, отвечавшее за клоаку – Клоакина.

Д: Они перекладывали всю ответственность на божеств – от человека ничего не зависело.

А: Ну, как не зависело? А помолиться? А жертву принести?

Д: С другой стороны, хорошо – эго было не таким сильным.

А: Многословие язычников – это целая концепция, которая во многом актуальна до сих пор. Для чего читаются мантры?

Д: Наверное, это своего рода заклинание. Считается, что это особым образом произнесенное слово, обладающее силой.

А: Точнее – звук. Обладание магического звука реальной силой имеет достаточно глубокое объяснение. Больше всего этим занимается Тантра*. Сила мантры основана на эффекте резонанса.

Д: Как и молитвы?

А: Нет. Различие между мантрой и молитвой является не культурологическим. И на Востоке читают молитвы, и на Западе некоторые молитвы читают как мантры. У мантры другой принцип действия. Наше тело, так же, как и весь космос, состоит из вещества, имеющего ту или иную частоту колебания. И мы, произнося определенные звуки, входим в резонанс с тем или иным органом, с тем или иным уровнем души, с тем или иным уровнем мироздания. Наше тело – это копия всего космоса, всего мироздания, своего рода миниатюра, голограмма. Лучше всего это можно понять на принципе мантрического резонанса. Когда мы определенным образом произносим звук «ОМ» – он вибрирует на той же частоте, что и сахасрара44 – чакра, имеющая фиолетовый цвет и форму тысячелепесткового лотоса Брамы. И мы вступаем в резонанс не просто с этой чакрой, а с тем миром, с тем слоем реальности, с тем уровнем мироздания, представительством которого эта чакра является в нашем теле. На этом принципе основывается тантрический контакт с богами. При чтении любой мантры большое внимание уделяется правильности ее произнесения.

М: В чем состоит правильность? В тональности?

А: Да. В тональности, в настройке. Произнося «ОМ» нужно представлять, что звук идет в макушку. Сопутствующая визуализация крайне важна.

М: А можно ли достичь такого же состояния, слушая, например, звон колоколов?

Д: Можно ведь создавать вибрацию и без звука.

А: Да. Беззвучная мантра. Когда мы производим мантрический звук, то получаемый при этом эффект создается не самим звуком, а определенной частотной модуляцией наших голосовых связок, которые внутри себя имеют представительство всех отделов нашего тела. Когда мужчина соблазняет женщину, или наоборот, то его или ее голос становится более низким – потому что в голосе начинает звучать представительство нижних чакр. Если раскрывается сердечная чакра, то голос идет из глубины души. Для того, чтобы тот или иной звук был произнесен правильно, в нас должен возникнуть резонанс с той или иной частью нашего тела. А поскольку наше тело является священным вместилищем всего космоса (это храм души: душа – символ Бога, тело – символ мироздания), то мы, создавая резонанс с определенной частью своего тела, обращаемся к той или иной части мироздания и входим в резонанс с ней.

В: А может не получиться правильный звук?

А: На эту тему в Индии существует множество легенд. Например, такая: один человек, желая, чтобы его сын родился необыкновенно талантливым и стал бы впоследствии тем, кем ему (отцу) хотелось, читал специальную мантру, но один звук он произносил неправильно – в итоге он получил абсолютно противоположный эффект. Это магический принцип взаимодействия с мирозданием. Понимаешь, Рита, что здесь самое главное и почему эффект достигается другой, отличный от эффекта колокольного звона? Здесь мы должны сами, в своем теле создать определенный резонанс: именно наше активное участие в этом процессе будет являться решающим для получения тех или иных плодов. К слову сказать, в Индии мантре приписывают абсолютную силу. Правильное распевание мантры может, на взгляд индусов, сделать все. Такой же священной воздействующей силой обладают иероглифы. В Китае существует практика рисования иероглифов на теле, с помощью которой излечиваются многие болезни. При этом целебной силой обладают только протоиероглифы. В этом случае возникает такой же эффект, как от звука колокола – вибрация воздействует на нас извне и вызывает необходимый резонанс.

Такая, глубоко разработанная теория и практика звукового взаимодействия с мирозданием тем язычникам, о которых говорит Иисус, конечно была неизвестна. У них было другое: вера в тайное знание имени божества. На тайном знании имен основана вся Каббала. Говоря о тайном имени имеют в виду такую вибрацию, воспроизведение которой способно исполнить желаемое. У древних иудеев эта вера была невероятно сильна, о чем свидетельствуют сохранившиеся легенды про голема. Основываясь на этом представлении, один пражский раввин создал такого глиняного истукана, правда, уже в XVI в. Он оживал благодаря табличке, которую ему вставляли в рот и на которой было написано тайное имя бога. Днем он выполнял всю тяжелую работу, а вечером табличку убирали, и он снова превращался в кусок глины. Это тайное знание – одержимая мечта всех мистиков и в особенности магов, опирающаяся на веру в то, что с помощью этого знания звуков и вибраций, можно управлять всем миром. Отсюда вера в силу заклинаний и прочее. Теперь давайте посмотрим в корень такого представления.

Надо сказать, что при определенных обстоятельствах мантрическая теория и практика действуют очень неплохо – например, в медицине. Однако суть разбираемого представления в другом. Есть мы, обладающие телом и теми возможностями, которые оно предоставляет – магическими, мистическими и прочими; есть определенные уровни мироздания, которые где-то там, очень далеко и недоступно, обладают теми качествами, которые нам необходимы – например, магическим могуществом, способностью даровать здоровье, расширять сознание и так далее; и есть возможность получить все это, используя заклинания. Чтобы заклинание обрело реальную силу, его нужно повторить много-много-много раз, в результате чего и возникает необходимый резонанс. Что в таком способе взаимодействия с высшими слоями реальности вам бросается в глаза, из чего можно сделать вывод, что Иисусу такой способ взаимодействия с Божественным не понравился?

М: Я могу сказать, что не понравилось мне: что высшее является недостижимым, находящимся где-то за пределами в этом мироздании, а значит появляется дуальность, разделение на внешнее и внутреннее. Маг считает, что сила, которую он получает, находится вовне.

А: Да, момент разделения присутствует. Это действительно так.

М: И второе – с какой целью эта сила призывается? Чтобы обрести материальные блага: могущество, власть, деньги?

У: Мне кажется, что в практике произнесения мантр отсутствует важный элемент – внутренней духовной работы человека.

А: Да, это так. Самое главное – это отсутствие возможности к непосредственному контакту с высшей реальностью. Лишним, которое не надо говорить, подобно язычникам, могут быть не только мантры и заклинания, но и славословия богам, которых пытаются таким образом задобрить. На самом деле, это тот же принцип резонанса: где-то там есть Бог, и нам нужно привлечь к себе Его драгоценное внимание. Получается следующее: в нашей душе рождаются желания, и чтобы донести их до богов нам нужно проделать длинный и сложный путь, через мантры, заклинания и ритуалы.

А что говорит Иисус? «…Ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него». Основной смысл послания Христа заключается в том, что Бог находится внутри нас, Он в нашей душе. И Он внутри нас гораздо больше, чем мы сами внутри себя. Он знает наши нужды и желания, потому что Он совсем недалеко. Он ближе, чем что бы то ни было и кто бы то ни был. Близость Божественного начала, Его близость к нам – это главный смысл послания Иисуса. И получается, что мантры произносить ни к чему, потому что разрушена дуальность между нашим «я» и Богом. Они становятся неразделимы.

Но зададимся вопросом: а в чем мы разделены? Если нет разделенности между нами и Богом, в чем тогда вообще есть разделенность? Между нами и материей? Нет. Между нами и другими слоями реальности? Но мы состоим из этих слоев реальности. Где же тогда разделенность? Ведь она есть, мы это чувствуем. Эта разделенность внутри нас, – между нами и нами. Пока мы находимся в этом состоянии, все вокруг тоже разделено, ибо отражает состояние разделенности: на нас и окружающий мир, на отдельные вещи этого мира, на молекулы и атомы. Когда внутри нас воцаряется единство, тогда разделенность между нами и другими исчезает как иллюзия.

М: А православные псалмы подобны мантрам или они другие по своей сути?

А: Они другие. При чтении псалмов, самым главным является не вибрация произносимых слов, а непосредственное переживание их смысла. Они предназначены для того, чтобы изменить наше состояние души.

М: Я считала, что мантры тоже служат для изменения состояния души, для увеличения концентрации, отвлечения от суетности, перехода в другое, медитативное состояние.

А: Мантру тоже можно применять в качестве техники преодоления дуальности. Могу рассказать вам о своем опыте чтения мантры богини Тары. В начале я повторяю ее несколько раз, потом в астральном свете вижу эту богиню. В процессе укрепления связи с ней я начинаю чувствовать, что я, читающий мантру, – существо в гораздо большей степени воображаемое и в гораздо меньшей степени реальное, чем богиня, с которой я таким образом устанавливаю связь. И когда это чувство укрепляется, в моем сознании все меняется местами: я начинаю ощущать себя эманацией богини Тары, которая, словно язык пламени, оторвалась от нее, но потом осознала себя именно как эманацию, без своего источника являющуюся ничем. И чтобы прекратить состояние Ничто – иллюзорной погруженности в сансару – эта эманация начинает добровольно взывать к своему источнику, чтобы с ним воссоединиться. И это объединение с божеством вызывает у эманации экстаз. А у богини – легкую улыбку: она улыбается, наблюдая за тем, как нечто, иллюзорно от нее оторвавшееся, но взамен получившее свободу воли, воспользовалось добровольно этой свободой для того, чтобы снова с ней объединиться. Это захватывающее взаимодействие с божеством. И самое главное в нем то, что я начинаю чувствовать: моя душа является эманацией этой богини. Причем слово «эманация» имеет здесь совершенно конкретное наполнение. Что представляет собою богиня Тара? Фантастическое сочетание мудрости, юности, свежести, привлекательности, непорочности, чистоты. Я – эманация, потому что я имею все эти качества (душа изначально, врожденно ими обладает), но они запятнаны грязью вожделения, неведения, омрачения, озабоченности. В силу этого мое единичное сознание всего лишь эманация. Но когда она начинает осознавать себя как эманацию в процессе чтения мантры, получается, что богиня сама себе читает эти мантры – через меня, я просто функционирую как канал. Ощущение отсутствия себя, ощущение, что меня нет, но есть этот поток концентрации на богине, доставляет необыкновенное наслаждение – запредельное, трансцендентное. В данном случае присутствуют все атрибуты классической мантры: я вступаю в резонанс с определенной реальностью, я произношу определенные звуки и слова, но при этом языческого многословия и – самое главное! – разделения на Бога и меня – нет. Есть тантрический экстаз слияния, объединения, из которого выходишь другим. Но в таком акте мистического взаимодействия есть также и все атрибуты христианского общения с Богом: осознание своей умаленности по сравнению с Божественной чистотой, осознание своего единства и взаимосвязи с ней – и одно без другого невозможно; умаление и растворение в лучах этого света – все приходит через мантру. Как видите, использовать ее можно очень по-разному.

8 не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него.

А: Восьмой стих очень важен – непосредственно перед 9-м, которым начинается молитва «Отче наш». Знание Отца о том, в чем мы испытываем нужду – это крайне важный эзотерический мистический постулат не только христианства, но любой действительно высокой и глубокой религии. Это знание Отца важно правильно понять. Когда возможно такое знание – «прежде вашего прошения» – в каких случаях? Языческие боги тоже ведь обладают проницательностью.

Прежде всего необходимо заметить, что античные боги отличались весьма эгоистичными характерами. Хотя и говорят иногда, что их эговость поверхностна и что в мистериях, например, Элевсинских они выступали в другом аспекте, давайте все-таки посмотрим на них именно с этой стороны. Языческий бог всемогущ и проницателен, но когда мы созерцаем эти его качества, у нас возникает вопрос: какое дело этому совершенству может быть до нас, сирых, убогих и смертных? Это вопрос, который всегда возникает при взаимодействии высшего начала с низшим. При одном взгляде на общество сразу становится ясно, что высшим до низших нет никакого дела. До тех пор, пока в основе взаимодействия между высшим и низшим не окажется один универсальный космический принцип, все другие принципы обязательно будут наделять высшее качеством эговости, позиционируя его как начало, вполне равнодушное к низшим планам, в частности, к нашему человеческому. И нам, чтобы получить что-то от высшего начала, постоянно нужно будет одолевать его жалобами и просьбами. И единственный принцип, который может нарушить порочность взаимодействия низшего и высшего уровней мироздания, – это принцип любви. Бог без любви, каким бы совершенным Он ни был, все равно остается богом эговым. Любовь – единственный атрибут, разрушающий предполагаемую эговость божества. Все остальные атрибуты могут ее только усилить. Но если Господь любит, породив нас, то тогда в своей любви… Что мы прежде всего хотим узнать о тех, кого мы любим?

М: В чем они нуждаются.

А: Да. Он должен прекрасно знать все, что нам нужно. Почему же мы в таком случае не получаем немедленно с неба все, что нам необходимо?

М: Потому что то, что мы считаем, для себя самым необходимым, зачастую вовсе не является тем, что нужно человеку для духовного развития, для преодоления круга сансары. И Господь, видя и понимая это, дает нам возможность сделать выбор и выйти из этого круговорота.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.