Они

Автор: Марина Дункан

Они встречаются рано утром по четвергам уже много-много лет. Они гуляют, а потом идут к нему. Ей нравится быть с ним дикой. В каждой женщине есть глубокое подземелье, где на толстой цепи сидит зверь. Он воет, и вертится, и грызет свою цепь, пытаясь выбраться, пока она молодая, но с годами устает, сдается и засыпает. Она научилась выпускать своего зверя. Бывает, по краешку сознания рябью пробежится мысль, что со стороны она, наверное, выглядит очень глупо, но тут же и улетит прочь легким облачком.

Потом она притворяется, что уснула. Ей кажется, что это делает ее особой, не такой, как другие женщины. Он пользуется случаем, чтобы хорошенько рассмотреть ее. Какое-то время назад память начала предавать его, и он боится, что однажды при встрече не узнает ее, что будет стоять, как начищенный, трогательный идиот в ожидании, вглядываясь в лица проходящих мимо женщин, а она решит, что больше уже не та единственная и не подойдет. Всю неделю он думает о том, что надо бы ей рассказать, но каждый раз решает, что сегодня – слишком прекрасный день, чтобы ломать его.

Он смотрит, как солнечный луч путается в ее волосах, как пульсирует жизнь в небольшой жилке на виске и, поддаваясь давно знакомому порыву, бережно целует ее. Он очень-очень не хочет ее забывать.

Она «просыпается», потягивается, и они еще долго смотрят друг на друга. Потом она обнимает его, как мать обнимает подросшего сына, когда он спит и не может взбрыкнуть вот с этим противным «ну мааааа!» Она обнимает его, словно она Богиня Земля, словно этим объятьем она может сделать его неуязвимым для всей боли мира, защитить от всех печалей и несчастий.

Она целует его в уголок рта, сама при этом улыбаясь краешками губ. Он всегда ловит эту улыбку и отвечает на нее. Так расходятся круги по озерной глади, если бросить туда камень. «Наверное, я сделал в жизни что-то хорошее, – думает он, – если мир послал мне такую женщину».

Когда он засыпает, она еще какое-то время смотрит на него. Она слушает стук его сердца, звуки рассыхающихся половиц, тиканье старого будильника, отмеряющего время, слишком быстро бегущее куда-то по никому не известному расписанию, жужжание мухи, увязшей в стекле. Затем она тихонько вытаскивает свою руку из под его шеи (он никогда не просыпается), быстро одевается и сбегает вниз по ступенькам на улицу, все еще залитую солнцем.

Она пойдет, что-то напевая, и даже слегка пританцовывая. Иногда ей захочется сделать что-нибудь странное – например, поцеловать старую калитку. Она тут так давно, а кто ее видит? Кто ее любит? Целовать не станет, но погладит нежно, проведя рукой, как по спине котенка.

Потом она пойдет на рынок и купит всякой снеди. Но не много. Она же все-таки женщина, а не грузчик. Позже ей надо будет забрать из школы внука, накормить, расспросить, а возможно, и пожурить. А вечером она будет сидеть за вязанием. «Наверное, я сделала в жизни что-то хорошее, – будет думать она, – наверное, я сделала в жизни что-то очень хорошее»…