ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Слишком много волынок

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Слишком много волынок

Раньше я любил волынку. Но потом были все эти похороны полицейских и похороны пожарных. И… волынок оказалось слишком много.

Джо Уэббер, герой 11 сентября

Когда самолет врезался в первую из двух башен-близнецов, здание № 6 Всемирного торгового центра, Джо Уэббер находился на утреннем совещании персонала, проходившем на седьмом этаже.

Многие работавшие с ним в нью-йоркском окружном управлении таможни США агенты были свидетелями случившегося там в 1993 году взрыва бомбы и, когда здание содрогнулось от удара, сразу поняли, что произошло. Эвакуация началась немедленно, но Уэббер, возглавлявший Нью-Йоркское управление таможни США, отказался спуститься вниз. Напротив, этот высокий крепко сбитый техасец приказал всем собраться в здании № 7 ВТЦ — на командном пункте, предусмотренном властями Нью-Йорка для чрезвычайных обстоятельств, а сам пробежал по этажам шестого здания, чтобы убедиться, что в нем никого не осталось.

К тому времени, когда он прибыл к зданию №7, здесь царила полная неразбериха. Двери командного пункта были заперты, и попасть внутрь оказалось невозможно. В этот момент террористы нанесли удар по второй башне, и на Уэббера и стоявших рядом людей посыпались горящие обломки.

Уэббер и несколько его коллег, прибежав в находившийся в том же квартале детский сад, позвонили в Вашингтон и сообщили о произошедшем. Несколько старших агентов направились в штаб-квартиру ФБР. Проводив их, Уэббер вернулся в башню №6 и поднялся наверх, чтобы убедиться в том, что все покинули здание, и заглянуть в собственный офис. Электричество в здании то включалось, то выключалось. Шум, царивший в квартале, периодически заглушала срабатывавшая сирена сигнализации. Многие двери оказались заперты на электронные замки, что не давало возможности попасть в офисы.

Возвращение в ВТЦ едва не стоило Уэбберу жизни. Не успел он выйти наружу, как на здание обрушилась находившаяся всего в десяти метрах северная башня. Южную башню тут же охватил огонь, и Уэббер оказался в ловушке. Он попытался спуститься вниз по лестнице, но не смог сделать этого из-за дыма, а во внутренних помещениях не было запасных выходов.

Находясь внутри, Уэббер следил за пожарными, пытавшимися попасть в здание. Наконец двоим из них удалось с помощью приставной лестницы взобраться на балкон. Втянув на него другую лестницу, они поднялись на четвертый этаж. Уэбберу ничего не оставалось, как сквозь огонь и дым броситься вниз по лестнице.

Каким-то образом ему удалось добраться до четвертого этажа. Пожарные заметили его и вывели вниз, в безопасную зону.

Через две недели Уэббер и три его агента вновь оказались внутри здания. Было около двух часов утра. Подвальные помещения еще догорали, и в воздухе пахло дымом и смертью. Команды спасателей не прекращали работу, надеясь отыскать оставшихся в живых, но вместо них находя лишь внушающие ужас останки погибших здесь 2800 человек.

Уэббер представился одному из старших пожарных офицеров и объяснил, зачем им нужно пройти внутрь. Ему пришлось потратить некоторое время, чтобы убедить их позволить ему войти в здание, и тем не менее работавшие там пожарные с пониманием отнеслись к порыву Уэббера: в те дни и ночи на развалинах ВТЦ работали многие люди, проявлявшие чудеса самоотверженности и героизма.

Пожарные установили кран перед тем, что осталось от здания. Джо и две сотрудницы таможенного управления — Алиса Эрикс и Тина Циммерман — храбро залезли в корзину вместе с несколькими рабочими службы спасения, и пожарные подняли их на пятый этаж. Внутри было абсолютно темно. Пожарные навели на них прожекторы, и, отбрасывая длинные тени на черные обожженные стены, агенты и работники службы спасения стали пробираться сквозь то, что когда-то было помещением Нью-Йоркского управления таможни США.

В одном из хранилищ конфиската находилось около полутора тонн кокаина и почти полтонны героина, а также некоторое количество «экстази». В другой части помещения хранилось оружие, в том числе автоматическое, и 1,4 млн. патронов. Все это необходимо было вынести из здания. В сейфах лежали деньги и тысячи секретных документов, досье с материалами, полученными из конфиденциальных источников, и множество других бумаг. Это тоже нужно было забрать.

«Мы вынесли примерно 96% всего подотчетного материала, находившегося в офисе, — говорит Уэббер. — По всей видимости, то, что осталось внутри, все же не попало на улицу. Мы очень беспокоились, потому что на всех материалах были наклейки таможни США и, если бы кто-то нашел их на улице, это было бы ужасно».

Голос его неожиданно меняется и становится очень спокойным: «Вы не можете себе представить, что там было. Это было огромное место преступления. За одно утро там было убито 2800 человек. И мы испытывали глубокое отчаяние из-за того, что ничем не могли помочь, острое чувство беспомощности…»

Покачав головой, он несколько секунд молчит, а затем продолжает: «Начался снос здания, поэтому мы, как и все остальные, работали круглосуточно. И все время, пока велись работы, наши агенты находились там и разбирали обломки. Мы доставали оружие, часть которого была еще в рабочем состоянии. Мы занимались этим в течение шести месяцев».

Через три месяца после катастрофы «Эльдорадо» и Нью-Йоркское таможенное управление возобновили работу в новых офисах в удаленном от центра районе города. Большой угловой кабинет Уэббера, намеренно или нет, расположен таким образом, что из его окон не видно деловой части Нью-Йорка. Голос Уэббера вновь становится тихим: «Раньше я любил волынки».

* * *

Пока Рон Роуз и его команда в MLU разрабатывали Патрицию, его старые приятели из «Эльдорадо» вышли на группу колумбийцев — братьев Гермес, Луиса Торреса и Норберто Ромеро Гаравито, брокеров BMPE, работавших на колумбийский наркокартель на северном побережье.

Используя наработанные за это время контакты, агенты «Эльдорадо» могли попросить помощи у колумбийского управления безопасности DAS, чтобы организовать беспрецедентную операцию, которая могла бы охватить обе части сети BMPE.

Эта операция, получившая название «Кусачки», началась в сентябре 1999 года. Через информаторов в Нью-Йорке и Колумбии люди из «Эльдорадо» начали заниматься сбором наличных в Нью-Йорке. Когда брокеры BMPE увидели, что им можно доверять, забор денег стал происходить также в Чикаго, Майами, Лос-Анджелесе, Сан-Хуане и Пуэрто-Рико.

Передавая деньги, брокеры говорили, куда бы они хотели их переместить. Часть денег отправлялась частным самолетом в Колумбию, другая — помещалась в банки, включая Lloyds, HSBC и Deutsche Bank, некоторая сумма денег передавалась другим брокерам, а остальное переводилось в подставные компании. Деньги уходили в Сингапур, Канаду и Великобританию, а также отмывались через акции на Нью-Йоркской фондовой бирже или NASDAQ. Некоторая их часть расходовалась на приобретение вертолетов, рефрижераторов и электроники, причем все это покупалось у производителей, оптовиков и дистрибьюторов, с радостью принимавших наличные деньги или платежи от третьей стороны.

Пока все это происходило, тайные агенты таможни США, DEA и DAS работали с брокерами в Колумбии. Американцы потратили год на то, чтобы установить личности брокеров в Боготе и проникнуть внутрь самой системы, которую они намеревались в конечном счете разрушить.

«Мы успешно провели несколько операций с BMPE, — говорит Уэббер, — и огромное количество заборов денег в Нью-Йорке. Но нам ни разу не удалось совершить полный цикл, чтобы увидеть, как деньги забираются на Манхэттене, а затем появляются на другом конце этой цепочки, в Колумбии».

В течение 30 месяцев тайные агенты собирали улики на восемь брокеров BMPE в Колумбии и 29 брокеров и мойщиков денег в Штатах, приводивших BMPE в движение.

Однако после трагедии 11 сентября возникла реальная угроза лишиться улик, хранившихся в помещениях здания № 6 Всемирного торгового центра. Там находилась вся информация по операции «Кусачки», в том числе оригиналы записей телефонных разговоров и их расшифровки, а также отчеты агентов.

Все это было спасено Уэббером, Алисой Эрикс и Тиной Циммерман.

Через несколько дней после событий 11 сентября, по словам Уэббера, им позвонил один человек из Бруклина, нашедший у себя во дворе документы. И сегодня при воспоминании об этом Уэббера охватывает ужас.

«Это была расшифровка записей телефонных разговоров киллера Сэмми Гровано по кличке Бык. Они были возвращены нам, но мы никак не могли отделаться от мысли, что вот так вот разлететься в разные стороны могло все что угодно. Обломки находили в радиусе 15–20 километров от Всемирного торгового центра, и это пугало нас, потому что мы не знали, что еще было потеряно. Мы беспокоились из-за того, что могли проиграть дела в суде и раскрыть своих тайных агентов. Но я все же думаю, что нам повезло и это был единичный случай. Мы потеряли лишь несколько фотографий, сделанных во время наружного наблюдения, — то, что мы называем fenoo-lenoo» (сокращение f-n-u-1-n-u от first name unknown, last name unknown — имя не известно, фамилия не известна).

К завершению операции «Кусачки» было арестовано 37 подозреваемых и конфисковано более 8 млн. долларов, 400 кг кокаина, 100 кг марихуаны, 6 (?) кг героина и несколько единиц оружия.

«Этим ребятам хотелось получить побольше денег, причем как можно скорее, — продолжает Уэббер. — В отличие от законопослушных бизнесменов, которых интересуют итоговые результаты, эти люди никогда не думали о рентабельности. Наркоторговля приносит такую прибыль, что им не нужно было особенно заботиться о затратах. Они готовы были заплатить любые деньги, поскольку проблема была не в прибыли, а в том, насколько быстро они могли разместить свои деньги».

Другим сюрпризом стали используемые ими методы. «Методы были самыми разными. Они продемонстрировали нам, что не существует какого-то единственного, традиционного способа. И это создавало нам проблемы в прошлом. Мы занимались какой-то одной схемой отмывания денег и не замечали остального. А эти ребята использовали любые возможности».

Как это часто случается во время следствия, «хорошие парни» наткнулись на «плохих парней», о существовании которых не подозревали, в то время как другие «хорошие парни гонялись за другими «плохими парнями», о которых им также ничего не было известно. Всего через год после начала операции «Кусачки» сотрудники американской таможни в Майами начали собственное расследование дела об отмывании колумбийских наркоденег, в ходе которого пытались разобраться в сети BMPE.

В это же время Национальная уголовная полиция Великобритании (NCIS) получила информацию о том, что через обменные пункты в разных районах Лондона отмываются крупные суммы наличных. Была организована слежка, и сотрудники полиции смогли проследить за тем, как деньги, поступающие в эти заведения, затем покидали страну. Деньги либо переправлялись в Южную Америку — для этого мафия использовала в качестве курьера стюардессу авиакомпании Avianca, — либо пересылались телеграфом в различные места, включая США. Именно тогда англичане впервые наблюдали отмывание денег в его чистейшей форме — т.е. когда его участниками были исключительно мойщики, а не контрабандисты, работающие с наркотиками.

По этому делу проходило несколько подозреваемых, однако список возглавили Мигель Сольгадо, которому принадлежал обменный пункт Latin Linkup в северной части Лондона, и Луис Эдуардо Хуртадо, державший обменный пункт World Express в южной части города. Оба они были уроженцами Колумбии, получившими британское гражданство. В результате проведения операции, получившей кодовое название «Рёв», было арестовано и отправлено в тюрьму 13 человек, включая Сольгадо и Хуртадо, осужденных за отмывание более 70 млн. долларов, вырученных от продажи 2 (?) тонн кокаина.

Еще несколько лет назад эти дела, вероятнее всего, не удалось бы объединить. Но в последние годы правоохранительные органы пришли к осознанию глобальных масштабов организованной преступности и терроризма и пониманию того, что сотрудничество правоохранительных органов также должно носить глобальный характер. Британцы передали американцам информацию о том, что некоторые обменные пункты переправляли деньги в США, таможня Майами заинтересовалась данной информацией и установила связь между этими деньгами и несколькими людьми, которыми занимались Уэббер и «Эльдорадо» в Нью-Йорке. Они также увидели их связь с MLU Investments Рона Роуза.

Связующим звеном оказался остров Мэн. 77 тыс. человек, проживающих на этой самоуправляющейся британской территории, имеют свой собственный парламент, позволивший им создать сферу финансовых услуг, которая порой демонстрировала такое отсутствие принципов, что остров со временем приобрел репутацию офшорного лондромата. Но в конце концов некоторые люди на острове сказали: «Хватит», — и начали наводить на нем порядок. Сегодня здесь уже нет компаний с акциями на предъявителя, хотя в начале 2003 года на острове еще было зарегистрировано приблизительно 36 тыс. международных деловых корпораций, что, однако, на 15% ниже уровня четырехлетней давности. В настоящее время здесь ежегодно регистрируется на 50% меньше компаний, чем в прошлом, и обязательным условием является проведение процедуры «дью дилидженс». На острове имеется 59 банков, 16 страховых компаний и примерно 160 компаний, занимающихся коллективным инвестированием. В управлении расположенных здесь фондов находится примерно 5 млрд. фунтов, а вклады в местные банки составляют в общей сумме более 28 млрд. фунтов стерлингов.

Все это свидетельствует о значительном потенциале финансового сектора острова, в котором легко могут затеряться грязные деньги. Однако в последнее время местные правоохранительные органы включились в борьбу за чистоту финансовой сферы и активно участвуют в проведении международных расследований.

Но так было отнюдь не всегда. Совсем недавно никому на острове не было дела до того, откуда поступали деньги, кому они принадлежали и что с ними предполагалось сделать. Однако перемены, хоть и медленно, но происходили. И для американцев — многие из которых были настроены по отношению к острову весьма критически — первым реальным признаком перемен стали события 1999 года.

Американские полицейские более 25 лет охотились за мошенником по имени Роберт Бреннан, который с помощью принадлежавшей ему компании First Jersey Securities украл у инвесторов десятки миллионов долларов. SEC подала против него гражданский иск, и в 1995 году было вынесено решение об изъятии у него 75 млн. долларов. Бреннан, однако, предпочел объявить себя банкротом. И некоторое время казалось, что ему удалось ускользнуть от властей.

Четыре года спустя управление окружного прокурора Нью-Йорка предприняло новую попытку добиться более действенного сотрудничества со стороны Нормандских островов. И отношения действительно стали улучшаться. Власти острова Мэн, не проявлявшие особого стремления быть полезными в прошлом, согласились, что пришла пора кое-что изменить. После обмена визитами между прокурорами Нью-Йорка и острова Мэн установились конструктивные рабочие отношения. Вскоре стали появляться первые результаты сотрудничества. Американская сторона занималась сбором улик по нескольким делам о мошенничестве с ценными бумагами, и власти Мэна помогли им их получить. Затем началось следствие по делу Бреннана, и прокуратура острова предоставила американцам все необходимые документы — в соответствии с требованиями местных законов, — которые помогли отыскать несколько миллионов долларов, о которых он не упомянул во время слушаний по делу о своем банкротстве. Бреннан открыл номинальный счет в Bank of Scotland на острове Мэн, с которого он мог использовать счет брокерской конторы Bear, Stearns в Нью-Йорке. Ему принадлежали 22 млн. долларов, размещенные в трех трастах, и, когда начались слушания по делу о банкротстве, он, как следует из бухгалтерских регистров, перевел один из трастов на Маврикий, а оттуда — на Сент-Китс и Невис.

Собранные на Мэне улики позволили федеральным властям и властям штата Нью-Джерси, в котором жил Бреннан, возбудить против него новое дело, на этот раз по обвинению в преднамеренном банкротстве, отмывании денег и даче ложных показаний с целью сокрытия преступлений — в общей сложности по 10 пунктам. Суд присяжных признал его виновным, и он был приговорен к 9 годам и 2 месяцам тюремного заключения без права досрочного освобождения.

Американская сторона выразила властям Мэна благодарность за оказанную помощь, а власти острова, в свою очередь, — особенно те их представители, которые раньше весьма неохотно соглашались на сотрудничество, — пришли к выводу, что быть сознательным и ответственным членом мирового финансового сообщества гораздо приятнее, чем им казалось.

Однако дело Бреннана оказалось лишь прелюдией к последующим событиям.

В Майами таможенные органы пытались выстроить дело против группы наркоторговцев и созданной ими сети BMPE. Одним из членов этой группы был Родриго Хосе Мурильо. Контрабандист со стажем, он был осужден в Сан-Диего за попытку ввезти в Соединенные Штаты 13 тонн кокаина. Наркотики ввозились из Колумбии в Мексику, откуда он переправлял их на север, в Штаты, через сухопутную границу или лодками по Рио-Гранде. Сотрудники таможни в Майами, проведя несколько тайных операций, сумели выйти на контору, отмывавшую деньги Мурильо: это была маленькая инвестиционная компания, использовавшая банки в Монако, Гонконге и даже один банк в Латвии, чтобы перегонять деньги Мурильо на его счет в Bank of America в Форт-Лодердейле.

Латвийский след был интересен потому, что эта балтийская республика — не такой уж известный центр отмывания денег. Однако надо отметить, что через Латвию проходит все больше и больше денег, а местные власти отнюдь не собираются принимать в связи с этим какие-либо меры. Через латвийский банк было проведено 697 тыс. долларов, принадлежащих Мурильо, и все же его руководство не сочло этот факт достаточно подозрительным и не сообщило о нем властям. Управляющий банком позднее скажет, что, поскольку банк не имел никакой информации, которая могла бы связать эти деньги с торговлей наркотиками или отмыванием денег, и никогда не слышал о Родриго Мурильо, то и не ощутил беспокойства.

Но деньги, собственно говоря, именно по этой причине и пересылались через Латвию. К тому же этот банк не впервые использовался в схеме отмывания денег. В 1997 году из некоего банка на Украине сюда были переведены 1,2 млрд. долларов, с указанием немедленно перевести их дальше — на этот раз в банк на Науру. Латвийский банк выполнил то, о чем его просили, поскольку не имел причин подозревать, что 1,2 млрд. долларов, о которых ему ничего не было известно и которые, кроме того, направлялись с Украины на Науру, имели сомнительное происхождение.

Таможенники же из Майами имели на этот счет иное мнение. Их, кроме того, интересовало, почему часть денег Мурильо возвращалась с острова Мэн и что связывало их со страховыми полисами.

Таможенники Майами обратились к таможенникам Мэна, и те, основываясь на полученной от американцев информации, начали изучать свой отрезок маршрута перемещения денег. Власти острова знали о том, что преступления, совершаемые финансовыми учреждениями, являются свидетельством слабости системы, и то, что они увидели, испугало их не на шутку.

В течение последующих двух лет велось активное расследование на острове Мэн (в рамках операции «Баскинг»), в Соединенных Штатах (операция «Кэпстоун») и Колумбии (операция «Фэн»), в ходе которого все три страны обменивались информацией. В результате им удалось раскрыть в высшей степени изощренный сговор брокеров колумбийского черного рынка песо, целью которого было отмывание наркоденег через офшорную страховую индустрию. Через некоторое время были раскрыты схемы отмывания денег через сеть, созданную Хур-тадо и Сальгадо, а также через MLU Investments Рона Роуза, также являвшиеся частью этого сговора.

Механизм действия этой схемы основывался на страховании жизни инвестиционной категории. Этот вид страхования имеет общие черты с паевым инвестиционным фондом. Вы покупаете полис и обеспечиваете его избыточное финансирование. В принципе, чтобы вернуть свою инвестицию, вы должны дождаться истечения срока действия полиса. Конечно, у вас есть право обналичить его и до истечения этого срока, однако существует целая система штрафов, чтобы отбить у вас эту охоту. Но, обналичивая полис, купленный на наркоденьги, вы получаете чек или возможность перевода наличных на ваш банковский счет.

Часть денег, обнаруженных на острове Мэн, попала сюда из Лондона, из сети Хуртадо — Сольгадо, другая часть пришла из Мексики; крупные суммы были также переведены из MLU Investments в Нью-Йорке. Подставная брокерская фирма Рона Роуза в три приема перевела 500 тыс. долларов более чем на десяток счетов в Eagle Star International Life Services. Хотя данной компании не было предъявлено никаких обвинений, документы MLU Investment свидетельствуют о том, что ее сотрудниками выписывались полисы и принимались денежные переводы от третьих лиц. Их должно было насторожить, что полисы обналичивались и пополнялись третьими сторонами, — наркодельцы оформляли эти полисы, стоимостью по 1,9 млн. долларов, на имена всех своих родственников, которые в большинстве случаев ничего об этом не знали. И уж совсем непонятно, почему никого в компании не встревожил тот факт, что полисы затем обналичивались также третьими лицами, которые теряли при этом 25% их стоимости.

С острова Мэн деньги пересылались обратно в Штаты — в банки Флориды, Нью-Джерси, Нью-Йорка, Техаса и Пуэрто-Рико, а кроме того, в Испанию, Португалию и Панаму. По некоторым оценкам, за два года наркодельцам удалось отмыть примерно 80 млн. долларов, используя 250 страховых полисов. Впрочем, на острове Мэн кое-кто намекает, что «в действительности их было значительно больше».

В начале 2003 года, когда операции «Кэпстоун» и «Баскинг» еще не были завершены, таможня США в Майами конфисковала 9,5 млн. долларов и выдвинула обвинения против пяти колумбийцев, включая людей, отмывавших деньги Мурильо, и его сына. На острове Мэн было конфисковано 8,75 млн. долларов. DAS в Колумбии арестовало десять человек, а также конфисковало страховые полисы, облигации и деньги на общую сумму 20 млн. долларов. В Панаме было заморожено 1,2 млн. долларов.

Узнав об использовании BMPE для отмывания денег через офшорное страхование, многие люди в правоохранительных органах лишились сна. После 11 сентября ни у кого уже не было сомнений в том, что, раз такой системой смогли воспользоваться наркодилеры, заставить ее работать смогут и террористы. В правоохранительных органах и страховой среде начали циркулировать слухи о том, что Усама бен Ладен перегонял через офшорные страховые компании часть денег, принадлежавших «Аль-Каиде».

Но даже если это и было правдой, ничего доказать до сих пор не удалось. Впрочем, власти Нормандских островов, сильно обеспокоенные этими слухами, проверили их так тщательно, как только могли. Но и они не нашли им подтверждения.

По крайней мере, пока.

* * *

Было время, когда колумбийцы контролировали единственный продукт, и этим продуктом был кокаин. Конечно, они часто передавали его для контрабанды мексиканцам, но перед тем, как этот продукт попадал на улицы, контроль над ним вновь переходил к колумбийцам.

Но это время давно прошло. Сегодня колумбийцы делают то же, что и MacDonald’s, — они продают франшизу. Они передали права на уличную торговлю мексиканским, доминиканским и даже вьетнамским бандам, которые и занимаются розницей. Колумбийцы с тех пор диверсифицировались и значительно увеличили число предлагаемых продуктов. Ассортимент трехсот мини-картелей, пришедших на смену картелям Кали и Медельина, сегодня включает не только кок, но и марихуану, и героин, а также, по некоторым данным, «экстази».

«Колумбийцы полностью диверсифицировались, — говорит Уэббер. — Они продают продукт мексиканцам, а значит, не несут прямого риска. Имея брокеров в Колумбии, они получают свои деньги немедленно. Следовательно, и в этом отношении они не несут никаких рисков. Колумбийцы позиционируют себя как бизнесмены. Возможно, они пока не осознают, что норма прибыли у них значительно снизилась по сравнению с тем, что было раньше, потому что теперь они делятся прибылью с мексиканцами и брокерами песо. Тем не менее риск стал гораздо меньше, а разнообразие поставляемых ими продуктов свидетельствует о том, что дела у них идут прекрасно».

Неплохо чувствуют себя и мексиканцы. И это означает, что в Мексику поступает все больше наличных денег. Таможня, DEA и местные правоохранительные органы пытаются нанести удар по курьерам, переправляющим доллары через юго-западную границу, однако Уэббер чувствует, что существует более эффективное решение этой проблемы.

«Удары по ним надо наносить в Нью-Йорке и Чикаго, в Лос-Анджелесе и Бостоне. Деньги нужно искать там, где их делают. В борьбе с ними вдоль юго-западной границы можно рассчитывать лишь на случайный успех, удачные проверки или использование какой-то внутренней информации».

Как бы то ни было, мексиканцы, перевозящие деньги, хорошо подготовлены ко всему, что могут предпринять против них правоохранительные органы. Стараясь получше спрятать деньги, они постоянно изобретают для этого все новые и новые способы — например, помещая один в другой несколько контейнеров, — а кроме того, их очень много, и они действуют на очень большой территории.

«Несколько лет назад, — продолжает Уэббер, — мы обнаружили на одном складе в Лос-Анджелесе шесть тонн кокаина. Если проанализировать это дело, можно увидеть, как работают эти люди. В течение многих лет они перевозили кокаин через границу, партию за партией, как армия муравьев. Одна группа загружала машину и оставляла ее в условленном месте, другая группа переправляла ее через границу и тоже оставляла, третья — забирала машину и пригоняла ее на склад, четвертая — перевозила на другой склад. И даже если арестовать кого-то из этих людей, он не сообщит вам всей информации, потому что сам ее не имеет. Вы можете перехватить груз, но вы никогда не доберетесь до склада».

То же самое и с деньгами. Поэтому, заключает Уэббер, лучше всего бороться с ними там, где они появляются. И начинать, по всей видимости, нужно с банков.

«Банковское сообщество, — объясняет Уэббер, — имеет гигантский опыт перемещения денег. Если что-то привлекает их внимание, значит, это действительно того заслуживает. Я уверен, что большинство банков стремятся сохранить свою репутацию. Одним это удается лучше, другим — хуже. Многие банки предпочтут закрыть счет, но не позвонят нам, потому что дорожат своей репутацией. Помню, мы некоторое время безуспешно разыскивали одного человека. Прежде чем нам удалось до него добраться, перед ним закрылись двери четырех банков. Вместо того чтобы позвонить нам, они просто отказывались вести с ним дела. Банки соблюдали правила, но они не хотели осложнений».

Однако иногда банки могут быть исключительно полезными. Как, например, произошло с Valley National, расположенным в центре Манхэттена, через несколько месяцев после того, как пограничные отряды таможни США обнаружили в скатанном ковре 500 килограммов кокаина.

Это была одна из тех удач, которые время от времени выпадают таможенникам. И им еще раз повезло, когда они смогли получить кое-какую дополнительную информацию, связанную с этой поставкой. Таможенники передали ее в DEA. Это учреждение, в свою очередь, связалось с некоторыми людьми в Колумбии, которые указали на человека по имени Антонио Пирес де Альмейда. Наблюдая за ним, DЕA обнаружило банковский счет в Коннектикуте и конфисковало лежавшие на нем 6,87 млн. долларов. Часть этих денег была связана с наркотиками, обнаруженными в ковре. Ровно через две недели после того, как де Альмейда лишился своих денег в Коннектикуте, он сменил банк. DЕA сообщило об этом команде Уэббера, и «Эльдорадо» стало с интересом наблюдать за тем, как де Альмейда ведет свои дела через Merchant’s Bank.

С де Альмейдой работала Мария Каролина Ноласко, получившая американское гражданство уроженка Португалии сорока с небольшим лет. Она занимала должность помощника вице-президента по международным операциям и частному банкингу, и чем больше присматривались к ней члены группы «Эльдорадо», тем больший интерес она у них вызывала. Госпожа Ноласко играла по-крупному.

Наблюдение за ней, а заодно и за счетами де Альмейда, продлилось довольно долго, до тех пор, пока банк не был поглощен Valley National. Когда это произошло, Ноласко продолжила работать в прежней должности в отделении на Мэдисон-авеню, в центре Манхэтенна. Новое руководство банка дало Уэбберу и его команде возможность подобраться к ней поближе. Связавшись с некоторыми людьми в Valley National, Уэббер объяснил, что им нужно, и руководители банка позволили им внедрить в это отделение своего агента. Помощницей Ноласко стала сотрудница Таможенного управления США, свободно говорившая по-португальски.

Вскоре стали ясны размеры бизнеса Ноласко. Она вела целых 250 счетов, документы по которым — включая идентификационные документы и инструкции по переводу средств — были заперты в сейфе в ее личном кабинете, и никто кроме нее не имел к ним доступа. В банке, судя по всему, о ее клиентах ничего не было известно. Кроме того, всю документацию она вела на португальском языке. Ноласко, по сути, управляла банком внутри банка, поддерживая полную тайну и регистрируя каждую операцию на языке, которого никто в банке больше не знал. За исключением работавшего под прикрытием агента таможни.

Этот агент вскоре смогла установить, что 44 счета, которыми Ноласко занималась лично, были открыты на имена подставных компаний. Все 44 счета имели режим «задержки почты», т.е. в их адрес не высылались выписки. Агент вскоре заподозрила, что все эти компании были связаны с платежами BMPE.

Три подставные компании — Sorabe SA, Harber Corp и Gatex Corp — управлялись от имени Антонио Пиреса де Альмейды, который в регистрационных документах был назван представителем двух южноамериканских компаний. Одна из этих компаний, похоже, была обменным бюро.

Ноласко лично контролировала значительный процент переводов, ежедневно осуществляемых отделением, однако сами по себе эти переводы ни о чем не говорили. Они только показывали движение денег на счетах, оставляя много вопросов, требующих ответов. Однако на основании того, что удалось выяснить тайному агенту, члены команды «Эльдорадо» пришли к выводу, что у них имеется достаточно оснований для более тщательного изучения деятельности Ноласко. Судья согласился с ними, и они смогли получить доступ к ее факсовому аппарату.

Открывшаяся им картина была поистине поразительной. Вклады на трех счетах де Альмейды были либо телеграфными переводами из других банков, либо переводами с других счетов, контролировавшихся Ноласко. А снимавшиеся деньги переводились либо на другие счета, либо, телеграфом, в Бразилию. Просматривая сотни исходящих телеграфных переводов, члены команды «Эльдорадо» выяснили, что все они совершались от имени организаций, не входивших в список подставных компаний де Альмейды.

Все это были наркоденьги, проходившие через ту часть сети BMPE, которая контролировалась Ноласко.

В период с 4 мая 2001 года по 31 декабря 2001 года вклады и изъятия Sorabe были незначительными. На счет Harber Corp в этот же промежуток времени поступило 39,5 млн. долларов, переведено же с него было 39,7 млн. долларов. А вот вклады Gatex Corp составили целых 136,5 млн. долларов, а изъятия — не менее поразительную сумму 137,3 млн. долларов.

Когда, наконец, удалось составить полную картину деятельности созданного Ноласко банка внутри банка, оказалось, что на 26 крупнейших из управляемых ею корпоративных счетов, в том числе счета Gatex и Harber, за этот период было зачислено 538,5 млн. долларов, изъято же с них было в общей сумме свыше 534,6 млн. долларов.

За 18 месяцев через эти счета Ноласко переместила в Бразилию более 2 млрд. долларов.

Так случилось, что эта операция пересеклась еще с одной проводимой «Эльдорадо» операций, и через одного мойщика денег из Флориды таможенники смогли устроить своему тайному агенту встречу с Ноласко, на которой он обсудил с ней некоторые проблемы, связанные с отмыванием денег. Сначала этот тайный агент вручил Ноласко 30 тыс. долларов наличными. Ноласко предложила делать вклады суммами до 10 тыс. долларов, чтобы не пришлось объяснять их происхождения, и сказала, что девять тысяч положит сразу, а остальные оставит у себя в сейфе, чтобы депонировать их на счет в течение нескольких дней. Затем Ноласко спросила агента, как ему удалось ввезти деньги в страну, и тот сообщил ей, что пронес их на теле и в сумках. Ноласко сказала, что это очень опасно, и пообещала связать его с курьерами, занимающимися доставкой денег в Бразилию, которые избавят его от необходимости делать это самому.

Через 11 дней агент принес Ноласко еще 50 тыс. долларов. На этот раз она спросила, не являются ли эти деньги выручкой от продажи наркотиков, и заявила, что не хочет подвергать себя опасности. Она посоветовала ему в дальнейшем переводить деньги по телеграфу и предупредила, что наличных больше не возьмет.

Первоначально предполагалось продолжить наблюдение за Ноласко, чтобы попытаться проникнуть внутрь сети BMPE и разрушить ее не только в Штатах, но и в Колумбии и, в особенности, Бразилии. Однако у команды «Эльдорадо» не было уверенности в безопасности бразильской части операции, кроме того, они беспокоились, что, если операция затянется, тайные агенты будут раскрыты. Как раз в это время Ноласко объявила о том, что отправляется в Бразилию, и именно тогда в «Эльдорадо» было принято решение завершить операцию.

После ареста Ноласко было конфисковано 39 банковских счетов, на которых находилось 20 млн. долларов.

* * *

Если бы аналогичное дело возникло сегодня, группа «Эльдорадо», вероятно, заинтересовалась бы им и даже взялась бы за его расследование, хотя наверняка утверждать это нельзя.

После 11 сентября внимание властей переключилось на деньги террористов. Уэббер вскоре покинул Нью-Йорк и вернулся в Техас. Но команда «Эльдорадо» продолжает работать в Нью-Йорке, да и интересы Уэббера в Техасе остаются теми же.

«Главное сегодня — терроризм. Мы не перекинули на него все ресурсы и по-прежнему параллельно занимаемся и делами о наркотиках. Но 11 сентября наши приоритеты стали уже не теми, какими они были 10 сентября. В тот день наши представления о жизни изменились, и изменились навсегда».

До 11 сентября ни на кого не производили впечатления схемы отмывания денег, в которых перемещалось 300 тыс. долларов. «По нашей классификации, это было делом 3-й категории, — говорит Уэббер, — и у нас, по существу, не было времени на то, чтобы заниматься такой ерундой. Мы работали с большими числами. Вот если бы речь шла о миллионах, то это, несомненно, заслуживало бы внимания. А теперь, после 11 сентября, если кто-то скажет, что эти 300 тыс. долларов, возможно, связаны с террористической деятельностью, делу сразу же присваивается 1-я категория, и оно становится приоритетным».

В центре офиса «Эльдорадо» есть большая комната, в которой работают агенты. В ней множество письменных столов, а на спинках стульев висят пуленепробиваемые жилеты. Немного в стороне стоят другие, огромные, столы. На них считают деньги.

«При виде миллионов долларов, сложенных пачками на счетном столе, — продолжает Уэббер, — возникает совершенно особое чувство. Его трудно объяснить. Наши сотрудники всю свою жизнь занимались тем, что арестовывали преступников. Преступников, занимающихся продажей наркотиков, преступников, связанных с мошенничествами. Они арестовывали и отправляли в тюрьму толпы людей. Но вид пачек долларов, сложенных на столе, — это нечто особое. Самая большая сумма, которую я видел, — наверное, шесть миллионов. Это много денег».

В конечном счете, говорит Уэббер, все упирается в деньги. «Если проследить за деньгами, — утверждает он, — то вы увидите, что они лежат в основе любой известной преступной схемы. Деньги — ключ ко всему. Члены картеля в Колумбии могут никогда не прикасаться к кокаину или героину, но они прикасаются к песо. Вот это и есть мотив. Поэтому, нанеся удар по деньгам, вы добьетесь гораздо большего. Они могут сменить курьера, могут сменить продукт, но наибольший ущерб вы им нанесете, если заберете у них деньги. Я предпочитаю видеть на счетном столе пару миллионов, а не сам порошок. Конечно, хорошо было бы заполучить и порошок. Но, когда мы забираем с улицы деньги, результат гораздо значительнее».

В этом смысле между наркоторговцами и террористами нет никакой разницы.

 «Эффективным ключом к разрушению некоторых подобных организаций, — объясняет Уэббер — является проникновение в их структуру управления и связи. Мы убедились в этом, работая с делами по наркотикам. Наибольших результатов мы добьемся, если сумеем отследить их средства связи, если сможем раскрыть их структуру управления, проникнуть в нее через информаторов или с помощью технических средств прослушивания. Нашей задачей является полное разрушение организации. Старый подход, заключавшийся в изъятии денег, собираемых на улице, представляет собой удар по организации, и мы продолжаем этим заниматься. Но при этом мы стараемся двигаться вперед. Очень часто конечную цель операций, направленных против отмывания денег, люди видят только в том, чтобы изъять эти деньги. С нашей точки зрения, особенно если речь идет о террористических группах, это только начало».

Борьбу с террористическими организациями затрудняет то обстоятельство, что они, как и группы, занимающиеся торговлей наркотиками, очень раздробленны. Более того, они гораздо более подвижны и имеют способность изменяться быстрее, чем наркогруппы.

«Бывали случаи, — продолжает свой рассказ Уэббер, — когда они направляли деньги для поддержания других групп в Пакистане, Индонезии и на Филиппинах. Нам приходится очень быстро учиться, потому что они продемонстрировали способность чрезвычайно быстро менять направление. Поэтому мы следили за ними, выясняли, какими способами они укрывают деньги, и затем использовали все доступные нам средства для перехвата переправляемых в другие места денег. Когда мы начали конфисковывать посылки FedEx и курьерскую почту, они переключились на чеки. В течение некоторого времени нам удавалось конфисковывать чеки. Менее чем через 30 дней они перешли на финансовые инструменты на предъявителя. В этой цепочке были ключевые места, на которых мы постарались сфокусироваться. Но едва мы начинали добиваться некоторых успехов, как они придумывали что-то другое».

Эти террористические группы отмывают деньги с помощью торговли золотом, медом, бриллиантами. И работать с ними становится все труднее, потому что они маскируют фирмы по отмыванию денег под законопослушные предприятия. Они используют все возможности, предоставляемые офшорами. «Повсюду мы видим подставные компании и благотворительные организации. Они прилагают все усилия к тому, чтобы выглядеть законопослушными предприятиями, через которые перемещаются деньги».

И, конечно, не последнюю роль во все этом играют наркотики.

«Талибан» был крупнейшим «предприятием» по производству героина в Европе и до февраля 2001 года имел представительство в Нью-Йорке, неподалеку от штаб-квартиры ООН. Американцам, в конце концов, это надоело, и они потребовали его закрытия. Имелись некоторые факты, указывавшие на то, что выручка от продажи героина обрабатывалась людьми, связанными с этим представительством.

Уэббер не любит говорить об этом, но с удовольствием рассказывает о связи террористических групп с деньгами, вырученными от торговли героином. «Дело в том, что мы видим не сам героин, а только деньги, полученные от его продажи. И меня это беспокоит. На Нью-Йорк приходится примерно половина всего героина, конфискуемого таможней США. Поэтому нас тревожит тот факт, что мы видим выручку от продажи афганского героина, но не можем найти сам героин».

Не менее тревожным является появление в последние годы на территории США нового наркотика под названием «кат».

Это стимулятор, получаемый из листьев кустарника catha edulis. Наиболее сильного эффекта можно достичь, если жевать свежие листья. Это скоропортящийся продукт, теряющий свои наркотические свойства за несколько дней, но и после этого из него можно делать чай или жевать его как пасту. Растение это поступает главным образом из Восточной

Африки и с Аравийского полуострова, где оно уже давно используется.

В докладе Организации Объединенных Наций отмечается, что объем международной торговли катом составляет примерно 50 млн. долларов, а его крупнейшим поставщиком на международный рынок является Кения. В ООН также полагают, что на средства, вырученные от продажи ката, финансируется деятельность террористов в странах Африканского Рога. ООН выражает особую озабоченность в связи с тем, что кат экспортируется из Нигерии в Сомали, где некоторые племенные вожди, как известно, оказывают поддержку терроризму. В последние годы Сомали стала транзитным пунктом для ряда террористических групп.

В Великобритании кат открыто продается в некоторых магазинах по цене примерно 4 фунта за пучок, но является незаконным в Канаде и США. RCMP утверждает, что кат поступает в Торонто на борту самолетов, прибывающих из Великобритании, Нидерландов, Германии и Кении. В 2001 году (это последние статистические данные) канадские таможенники конфисковали 11 тонн ката. В Штатах им занимаются в основном эфиопские, йеменские и сомалийские наркоторговцы. Только в районе Нью-Йорка между аэропортами Ньюарк и Джона Кеннеди, по словам Уэббера, было конфисковано 43,5 тонны ката.

В Северной Америке заводилось очень мало уголовных дел по факту торговли катом, однако этот вид деятельности приносит немалый доход некоторым преступным группировкам. Кат продается в США по цене приблизительно 350 долларов за килограмм. «Это не тот наркотик, который используют в университетских общежитиях или барах, — утверждает Уэббер. — Большинство патрульных полицейских даже не смогут его распознать. Кат имеет свою особую аудиторию и, очевидно, связан с теми людьми, которые нас интересуют. У нас было два дела, в которых фигурировали продавцы ката, а деньги от его продажи возвращались на Ближний Восток. Все это находится вне поля зрения правоохранительных органов. И нас это очень беспокоит».

Уэббер вновь возвращается к теме денег. «В случаях отмывания денег, связанных с терроризмом, — говорит он, — речь не идет об огромных наличных суммах. И это может составить для нас проблему. Поэтому использование крупных сумм как индикаторов не всегда является эффективным. — На минуту он замолкает, а потом добавляет: — Существует мнение, что на осуществление теракта 11 сентября было потрачено всего 300 тыс. долларов. Теперь представьте себе, что смогут сделать террористы, если у них будет 6 миллионов. И если мы сможем отнять у них эти деньги, если мы сможем добраться до этих 6 миллионов… — Уэббер медленно кивает, — это двадцать терактов 11 сентября».