Глава шестая Знания – основная платформа

Глава шестая

Знания – основная платформа

1

Всякая сильная, неординарная личность многогранна. И подобно тому, как любого незнакомого человека при первой встрече оценивают по одежде, так первое соприкосновение с личностью всегда предполагает невольную оценку умственного потенциала. Интеллект, словно карта личности, непредвзято отражает все ее уникальные возможности и потенциальные маршруты. Его основу чаще всего формируют именно родители и первые учителя, словно производя ювелирную огранку природного камня. И эта работа, если родители и учителя выполнили ее старательно, филигранно, потом позволяет личности сверкать, действовать и реализовываться, оказывая сильное впечатление на окружающих.

Любопытную историю приводит Мария Николаева в книге об индийском философе и общественном деятеле Вивекананде. Повествуя о том, как он, будучи безвестным странствующим монахом, появился в Соединенных Штатах с намерением исполнить миссию единения религий, она подчеркивает: выступить в Парламенте религий в Чикаго перед именитым собранием он не имел никаких шансов. Однако необычный индус, оказавшись в поезде попутчиком писательницы и популярного лектора Кати Санборн, поразил ее не только блестящим знанием языка, но и обширными познаниями в разных областях. «Он свободно цитировал Шекспира и Дарвина, Библию и Коран, а его лик излучал сияние мудрости», – сообщает автор книги, объясняя, почему встреча оказалась судьбоносной. А после того как мисс Санборн пригласила Вивекананду познакомиться с деловыми и влиятельными кругами Бостона, возникла цепная реакция, результатом которой для духовного лидера индуизма и явились рекомендательные письма в Парламент религий, где он, как известно, получил овации и признание восхищенных участников встречи, сумев донести все свои идеи, заготовленные еще в Индии. Кстати, именно после эпохального выступления и прочитанных затем лекций в Парламенте религий Вивекананда приобрел мировую известность. Этот маленький эпизод из жизни мудреца демонстрирует, как разум находит дорогу в различных ситуациях, позволяет достичь поставленных целей.

Развитым интеллектом Вивекананда был обязан насыщенному детству и вниманию к его личности со стороны родителей, поощрявших всякое проявление лидерства и не только хорошие результаты в учебе, но и различные формы самовыражения. Известно, что в юности он организовал любительскую театральную студию и гимнастический клуб, отличался завидным умением фехтовать, занимался борьбой и греблей, с удовольствием изучал инструментальную и вокальную музыку. При полной свободе выбора родители стимулировали сосредоточение сына на всяких формах развития, поощряя результаты и отмечая важность общественной значимости. Затем был Президентский колледж, Шотландский церковный колледж, где сформировался интерес Вивекананды к западной философии и европейской истории. Такой многогранный путь самопознания, доверительные отношения с родителями в детстве и юности и привели к новому витку исканий, в котором произошла судьбоносная встреча с учителем Рамакришной. Родители сумели увлечь мальчика, стимулируя получение разносторонних знаний, позволивших их сыну выполнить предназначенную ему миссию.

В то же время стоит заметить, что наличие знаний само по себе не обеспечивает успеха и не указывает пути к счастью. Можно лишь вспомнить, как обладающий завидным набором знаний, изысканно воспитанный Владимир Набоков в 24 года все еще не мог найти даже сносную работу, не говоря уже о самореализации, каких-то крупных достижениях. Те же социальные проблемы испытывала и Марина Цветаева и еще многие творческие люди, оставшиеся в памяти человечества. То есть – непосредственно к знаниям необходимы еще важные ингредиенты, о которых должен позаботиться родитель или учитель.

Тот же Владимир Набоков, которого с раннего детства приобщали к иностранным языкам, свободно общался на трех языках. Он писал свои произведения на русском и английском, но если бы проявил желание, вероятно, стал бы первым в мире писателем, сочиняющим на трех языках (он настолько тщательно работал над французскими переводами своих произведений, что нередко указывал переводчикам на неточности в сложных местах). Еще он язвил по поводу своего «несовершенного» знания немецкого, хотя легко мог бы выступить переводчиком и из этого языка.

Марина Цветаева, с ее музыкально-лирическим детством благодаря матери-пианистке была развитым, глубоко чувствующим ребенком, и гувернантки и учителя только довершили огранку уже имевшегося багажа знаний. Свобода и органичное, непринужденное восприятие языков и культур, доставшееся от матери, развили феноменальную способность не только говорить, но и сочинять на трех языках. И это – на фоне неоконченной гимназии.

Когда мы говорим о получении базовых знаний людьми, подобными Владимиру Набокову или Марине Цветаевой, то не можем не заметить, что знания плавно сформировали не только их жизненную позицию, но и профессии. Случается, родителям удается дать отпрыску чрезвычайно разносторонние знания, и даже если он не использует их напрямую в своей работе, то все равно они влияют на его образ, становятся неотъемлемой частью личности. Как, скажем, органная музыка для Альберта Швейцера или скрипка для Альберта Эйнштейна. Как иностранные языки для Владимира Даля и археология для Николая Рериха. Как литература для Александра Македонского. Этот список можно продолжать до бесконечности.

2

Более всего знания трансформируются в силу личности, когда их приобретение неразрывно связано с запрограммированным применением. Это срабатывает даже при непрямой связи знаний с будущим делом, как, например, у Александра Македонского. Его отец решил‚ что образование мальчика не должно ограничиться придворным обучением. Царь Филипп изначально готовил сына не только для роли воителя, но и для универсального государственного управления. Как хозяин маленького государства, он нередко сам ощущал нехватку общих знаний, а потому дал сыну неординарное для тех времен греческое образование. Конечно, втайне Филипп надеялся, что фундаментальные знания о сути вещей помогут сыну в будущей борьбе за расширение государства, и что военная стратегия найдет продолжение в деяниях сына. Совершенно очевидно (и история зафиксировала много примеров) стимулирование отцом идеи будущих войн и завоеваний. Стареющий царь, руководствуясь в своей жизни более эмоциями, чем реальным расчетом, воспитывал у сына желание бо5льших побед, чем выпало на долю ему самому. Оттого он и уделял так много внимания знаниям сына, несмотря на традиционное воспитание мальчика при дворе – со знатной кормилицей и строгим «мужским стражем» – «дядькой» из родни матери. Хотя, возможно, не сами знания, а многократно повторенная мысль, что юношу ждет героическая судьба Божьего избранника, совершила главный прорыв в сознании Александра. Отсюда, из этого специфического внушения одной-единственной установки (об этом уже говорилось в предшествующих главах) возникла исключительная одержимость одной мыслью, а знания только укрепили ее.

Итак, когда Александру было тринадцать лет отроду, Филипп пригласил к нему в качестве учителя и воспитателя знаменитого греческого мыслителя и ученого Аристотеля. Сорокалетний философ, правда, в то время еще не был светилом науки, а придирчивые исследователи отмечают элемент случайности в выборе Филиппа. Дескать, оттого приглашен был именно Аристотель, что его отец Никомах когда-то находился при дворе отца Филиппа Аминты и показал себя искусным врачевателем и знатоком человеческой природы, что позволяло надеяться на ученость наследника. Так или иначе, но Филипп поступил по-отцовски мудро, удалив подростка вместе с учителем от шумной дворцовой жизни. Находясь вдали от тлетворных, отвлекающих импульсов в течение трех лет, молодой македонский царевич многое впитал от своего выдающегося учителя. В отличие от воздействия учителей-философов на юного Марка Аврелия, тут присутствовало существенное отличие. Не только возраст (Марку Аврелию в момент начала обучения было 8 лет, Александру – 13), но сами посылки оказались иными. Вспомним опять хрестоматийно утонченного Мережковского: «Ни блеска, ни страха, ни благоговения, – властью спокойно обладали и равнодушно делили ее между собой, заботясь о пользе государства. Таинственный ореол, окружавший трон, померк в глазах цезарей-скептиков и философов. В такой среде вырос Марк Аврелий. Адриан заметил этого тихого, печального ребенка, когда ему было еще восемь лет, и полюбил его. В продолжение 22 лет Марк спокойно ждал власти». На этом умиротворенном фоне нетерпеливый и вспыльчивый Александр выглядит молодым ненасытным честолюбцем. Одного – видевшего смерть отца – с первых лет жизни беспокоило постижение истин бытия, другого – понукаемого отцом к неустанному движению к власти – скорейшее ее получение, чтобы владеть всем миром. Один пребывал в гармоничном равновесии, полагаясь на волю предшествующих правителей и принимая власть по необходимости. Другой воспитывался завоевателем, для которого знания о мире были необходимы для одного – как можно эффективнее распорядиться достигнутой властью. Легенда гласит, что уже семилетний Александр детально расспрашивал персидских гостей об их стране, особо интересуясь военным делом: мальчик был заряжен фанатичной идеей захватов чужих земель.

Хотя имеется и важное сходство: оба ученика были удалены от мирской суеты, что, несомненно, содействовало впитыванию знаний. Аристотелю удалось многое. Пробуждая разум юного Александра, учитель привил ему глубокую, осмысленную любовь к культуре, на образах бессмертных героев обучал основам истории, пониманию некоторых законов бытия. Именно Аристотелю приписывают безусловный приоритет рассудка в расчетах при подготовке серьезных кампаний‚ пленительную артистичность, практичность и даже некоторую осторожность Александра-полководца, что поразительным образом уживалось в нем наряду с необузданным нравом и свирепостью.

В одной из глав упоминалось, сколь неразрывной и сильной была духовная связь матери Аврелии с сыном, Юлием Цезарем. Женщина не только неустанно проявляла любовь к сыну, которого, как наседка, оберегала и готова была поддерживать во всех начинаниях, даже авантюрах. Интуиция и природная мудрость подсказали ей уделить внимание развитию интеллекта и широты кругозора сына, когда тот был маленьким ребенком. Известно, что мировоззрение юного Цезаря в значительной степени было сформировано его учителем – одним из самых именитых и действительно талантливых наставников того времени. Аврелии удалось уговорить Марка Антония Гнифона, автора блестящего сочинения «О латинском языке», заняться ее сыном. По всей видимости, Гнифон оказался выдающимся педагогом, ибо сумел привить молодому аристократу вкус к правильному и колоритному языку, а также открыл ему древнюю классику, лингвистику, философию и историю. Благодаря занятиям с авторитетным наставником Юлий на деле убедился, что отточенный, изысканный язык и хорошая лингвистическая подготовка могут пробить дорогу к цели куда лучше грубого меча. С их помощью он потом не раз формировал общественное мнение и в среде преданных легионеров, и у черни, и в рядах аристократической знати Древнего Рима. Небезынтересный факт: в порыве внезапного вдохновения Юлий даже написал поэму о подвигах могучего героя древности Геркулеса. Можно с полной ответственностью заявить, что благодаря отваге Юлий Цезарь мог бы добиться военных побед, но вот без усвоенных в детстве уникальных знаний он никогда не стал бы выдающимся государственным деятелем.

К этому же подходу получения и использования знаний относится и опыт Альфреда Нобеля. Мальчиком он всего лишь год посещал школу (что приписывали слабому здоровью и неисправимой замкнутости). Где убывает одно, часто прибывает другое. Усилия отца по организации индивидуального учебного процесса с изучением предметов, которые он сам считал важными, принесли небывалые плоды. Опять же занятия проводились в тишине, в отсутствии чуждой энергетики (всегда присутствующей в больших учебных аудиториях). Прошло совсем немного времени, и маленький Альфред стал радовать родителей необыкновенно глубокими познаниями‚ особенно хорошо ему давались иностранные языки. Нобель-отец щедро оплачивал частные уроки сыновей‚ приглашая самых именитых учителей. То, что среди них были известные в стране ученые, исключительная отцовская заслуга (она граничит с созданием уникального окружения вокруг сыновей). Родитель предусмотрительно отдавал должное и сентиментальной, романтической поэзии, и фундаментальным наукам, формируя мотивацию детей к овладению знаниями, в том числе демонстрацией собственных исследовательских и производственных успехов. Эммануэль Нобель всегда был для детей непререкаемым авторитетом.

3

Почему есть смысл разделять получение знаний и получение образования? Дело в том, что мотивация к знаниям, как правило, проистекает из интереса к познанию самого ребенка, причем получение знаний чаще всего происходит бессистемно и индивидуально. Образование же носит в основном общий, системный характер. Хорошо, когда эти процессы взаимно дополняют друг друга, но это величайшая редкость. Чаще всего желания получения знаний вступают в конфликт с образовательными идеями, навязываемыми учителями или родителями, как было описано на примере школьного обучения Стефана Цвейга. К тому же время нерастяжимо, а энергия быстро иссякает. И интерес ребенка, если он безропотно покоряется напору взрослых, быстро улетучивается, любознательность подменяется машинальным заучиванием всего того, что представляется родителям как «нужное для организации будущей жизни, необходимое для успеха». Но чем больше ребенок привыкает жить стереотипами (даже будучи круглым отличником в школе и прилежным исполнителем воли родителей), тем меньше креативности в его действиях остается. И потом родители удивляются, как это их сын или дочь, зная школьные предметы почти в совершенстве, обладая высокими баллами и солидными аттестатами, оказываются неспособными найти себя, встать на путь самореализации. Ведь не всякому хватит мужества изменить свой жизненный сценарий уже в пути, как писатель-философ Ричард Бах или психотерапевт Ролло Мэй. Оттого и стала среди педагогов популярной идея научиться следовать за интересами детей или формировать эти интересы. Но существует мнение, что интересы могут оказаться узко специфическими и не обеспечивают панорамного развития. В этих доводах достаточно высокий процент истины. Можно вспомнить Агату Кристи, которая сумела достичь социальной и творческой самореализации, однако в течение всей жизни делала вопиющие грамматические ошибки. Или Михаила Лермонтова, одного из величайших поэтов «золотого века» русской культуры и одновременно нелюдимого человека, неудобного в общении.

Родитель, как никто другой, обязан понимать: слишком часто он желает ребенку не той судьбы, которая ведет к гармонии. Отношения родителей и детей только в самом начале походят на Солнце и его протуберанцы; вскоре родительское магнитное поле истощается, и ребенок начинает свой собственный неповторимый жизненный цикл. И если благодаря родительским усилиям им достигнуто неоспоримое преимущество в одной плоскости человеческого естества, непременно в другой плоскости возникнет брешь. Жизнь подобна сражению; как только сын или дочь сосредотачивает все силы на одном направлении, тут же оголяется один из флангов, делая его (ее) уязвимым(ой). Это наглядно проявилось в жизни самого пикантного писателя ХХ века Владимира Набокова: достигнув невообразимых результатов в литературе, он оставался совершенно беспомощным в быту. В пиковых формах перекосы имеют трагические последствия: крупнейший французский ученый Пьер Кюри, который к 16 годам уже получил степень бакалавра в Парижском университете, в 46 лет трагически погиб, поскользнувшись и попав под колесо экипажа. Бесконечно сосредоточенный на науке, он был неисправимо рассеян в обычной реальной жизни. Кстати, его знаменитая жена Мария Кюри может также служить примером, но другого перекоса, уже в сфере общения. Известно, что она была настолько зациклена на научной миссии, что ее коллега Эрнест Резерфорд избегал неформальных встреч и бесед с нею. Неспособность к переключению делала ее неинтересной и скучной, впрочем, Марию Кюри такая ситуация нисколько не тревожила.

Художник Сальвадор Дали и женщина-скульптор Камилла Клодель слыли сумасшедшими. Но их эпатаж в крайних проявлениях – не более, чем результат родительского отношения в самые первые годы жизни (и в том числе и отношения родителей к смертям детей-предшественников). Однажды пятилетнему Сальвадору на могиле его брата родители сообщили, будто сам он – возрожденный старший брат, умерший раньше. О Камилле биограф писал, что для матери она стала воплощением ранее умершего ребенка. Одним словом, слишком много случаев, когда родители, с одной стороны – предоставляют детям фантастические возможности, а с другой – калечат их психику. Поэтому на них лежит особая ответственность за написание жизненного сценария своего ребенка, а значит, они должны осознанно избирать определенную линию поведения.

Есть веские основания считать, что желание Камиллы Клодель стать скульптором произошло из неустанного поиска любви родителей. Это именно тот случай, когда один родитель создает личность, а второй ее калечит. Мать игнорировала старшую дочь, перенеся на нее свои страдания за умершего сына. Отец же, искренне любя, был слишком занят работой. Девочка стремилась максимально выделиться, привлечь к себе внимание, стараясь подражать умершему до ее рождения брату. Ведь стать скульптором – сугубо мужская форма самовыражения, женщинам в те времена даже запрещено было поступать в школы изящных искусств. Почему такой выбор? Благодаря отцу, привившему детям интерес к античным героям (впрочем, говорить можно лишь о Камилле и ее старшем брате Поле, ставшем впоследствии поэтом и дипломатом; средняя дочь была под материнской опекой и прожила жизнь бездарной мещанки). По всей видимости, отец всерьез увлекался Древним миром, потому что собрал грандиозную библиотеку античной литературы. Хотя девочка читала бессистемно, ее воображение подпитывалось общением с братом и редкими беседами с отцом. В книгах о Древней Греции, показанных отцом, она открыла для себя скульптуры богов и героев. И настолько загорелась желанием стать скульптором, что тут же взялась за глину. Ее одержимость подстегивалась тихим ободрением отца, а насмешки матери только усиливали ее старания. Именно отец, после того, как увидел первые работы дочери, предложил заниматься ваянием профессионально. Занятый до предела, он оценил упорство дочери! Для 13-летней Камиллы это было все равно, что подтверждение любви (позже она будет добиваться любви мужчины, старшего ее на много лет, признанного миром мастера). Чудо состояло и в том, что Альфред Буше, к которому отец привел 15-летнюю дочь, не просто высоко оценил ее старания, но рассыпал перед нею горсть искристых, как жемчуг, похвал, чем убедил ее и отца в том, что Камилла обладает незаурядным талантом. Через некоторое время Буше намекнул отцу Камиллы, что ей, чтобы развить талант, надо ехать в Париж. И отец сделал еще один, может быть, решающий родительский шаг. Он перевез семью в Париж, чтобы дети могли получить достойное образование. Отец успел – Камилле было еще 16 лет, когда семья обосновалась в столице. Именно там произошла ее эпохальная встреча с Роденом.

Так что же сделал отец для становления знаменитой дочери? Сформировал интерес к книгам – это первое. Вник в ее проблемы и помог их решать – второе. В результате заложил основу получения профессиональных знаний. Усилия Луи-Проспера относятся именно к области знаний – он с пониманием и участием следовал за намерением дочери обрести возможность творческой самореализации. И он в первую очередь финансово обеспечил получение всего необходимого для развития, именно там, где реализация возможна была в принципе. Это – третье. Известно, что Камилла, прежде чем оказаться в мастерской великого мэтра скульптуры, снимала студию вместе с девушками-англичанками. А чего отец не сумел ей дать? Полноты отношений, что еще более усугублялось нелюбовью матери. Он действовал несколько отстраненно, отмежевавшись от страданий и непонимания, которые испытывала дочь в родительском доме. Как следствие, выдающаяся женщина оказалась несчастлива, проведя много лет в депрессии, в психиатрической лечебнице. Она не сумела стать матерью и женой и довольствовалась лишь коротким периодом счастья, будучи возлюбленной одного из самых титулованных ваятелей ХХ века.

В самом деле, иногда, в случае теплых отношений с ребенком, толчком для получения знаний бывает достаточно предложенной вовремя книги. Якоб Фрейд однажды показал семилетнему сыну дивное издание Библии с множеством картинок, а Луи-Проспер Клодель совершил революцию в душе маленькой Камиллы, когда открыл ей Жозефа-Эрнеста Ренана: «Жизнь Иисуса», что вызвало тектонические сдвиги в голове пытливой девочки. Но, как видно, для создания целостной личности, знаний, образования, окружения и даже безоговорочной поддержки бывает недостаточно, если не хватает любви и непосредственных контактов любящего родителя с ребенком.

4

Отец Николая Рериха сумел объединить две, как будто, различные по сути идеи, в одну: получение обширных знаний и приобретение универсального образования. Как ему это удалось? Кто-то назовет это родительской настойчивостью, кто-то некоей отцовской позицией, твердой и непреклонной. Но более всего это походит на предоставление свободы выбора ребенку в определенный момент жизни.

Родительская деятельность Константина Рериха, известного в Санкт-Петербурге нотариуса и общественного деятеля, была ориентирована на знания, основанные на интересе. Еще до гимназии в семье практиковалось раннее домашнее обучение с акцентом на чтении захватывающих исторических книг. Развитию воображения способствовала и обстановка в родительском доме – с картинами, добротными репродукциями, с многоликими живыми декорациями обширного хозяйства и полной свободой действий. Затем, с 9 лет, жизнь Николая Рериха связана была с частной гимназией знаменитого Карла Мая, умевшего достучаться до детских сердец. Еще больше, чем в родительском доме, там стимулировались любознательность и интерес гимназистов. В обучении директор Май широко практиковал познавательные игры, выступления, элементы театрализованных представлений – все то, в чем дети могли себя проявить и получить безоговорочное поощрение и одобрение любых инициатив. Невиданная свобода в частной школе сопровождалась особым отношением директора к детям – он не столько являлся администратором, сколько был старшим товарищем. Например, с немалым артистизмом Карл Иванович здоровался за руку с каждым малолетним учеником, как со взрослым, вселяя в мальчиков уверенность и проявляя уважение, а значит, воспитывая ответственного за принятые решения человека. Карл Май видел в каждом маленьком человеке личность и уже после экзамена заявил юному Николаю, что тот «будущий профессор», чем не только расположил к себе мальчика, но и стимулировал к усердию. «Мы не знали, что такое начальство, и потому не знали лицемерия», – вспоминал о гимназии как-то Дмитрий Философов, близкий друг четы Мережковского и Гиппиус.

Гимназист Рерих с удовольствием читал Гёте в оригинале (преподавание преимущественно осуществлялось на немецком языке), удивлял обширными познаниями в географии, самостоятельными переводами Демосфена, необыкновенной страстью к рисованию. На уроках географии ученики чертили и затем с упоением раскрашивали физические карты материков, восторженно лепили рельефные горы из пластилина. Вся учеба проистекала из непринужденных открытий законов мироздания, в атмосфере исключительной доброжелательности. Учителя выступали, как и должно, ненавязчивыми проводниками в мир знаний. Известен нешаблонный, очень действенный при обучении девиз Карла Мая: «Сперва любить, потом учить». Этот педагог ежедневно и неустанно демонстрировал именно тот подход к детям, который предполагает получение знаний, а не оценок. Кстати, Николай Рерих не был отличником, а за знание Закона Божьего даже некоторое время имел тройку. Но это нисколько не повлияло на его самооценку – так деликатно, в дружеской обстановке преподносились сами оценки. Зато любой внутренний импульс ребенка тотчас находил отражение – уловив нетривиальный интерес мальчика к рисованию, ему тут же поручили сделать эскизы декораций для «гоголевского вечера». Наверное, главное, что вынес Рерих из учебы в гимназии – благоговение перед духом Земли. Научился по запаху улавливать ее прошлое, прислушиваться к настоящему Природы и наслаждаться этим. Наряду с этим, отдаваясь романтическим порывам, юный Рерих сделал первые литературные пробы. Этюды об охоте органично переплетались с коллекционированием птичьих перьев и яиц. Юношей он успевал восхищаться Генрихом Шлиманом и мечтать о собственных экспедициях. И все время рисовал, то делая зарисовки на природе, то обращаясь к серьезным работам именитых мастеров. Надо отдать должное родителям, которые не только не сдерживали его, но, напротив, стимулировали развитие широкого кругозора признанием маленьких побед, поощрением даже самых незначительных результатов, самых хрупких начинаний. Отец с первых гимназических лет приучил сына вести дневник, в котором тот подробно излагал свои впечатления и описывал понравившееся. Так кристаллизовался слог будущего мыслителя. А вот занятиям живописью Рерих обязан другу семьи Микешину, который убедил его отца до конца следовать за интересом старшего сына. Однако Константин Рерих поставил сыну условие: сначала учеба на юридическом факультете, а в Академию художеств – если на то хватит желания и сил. И сын принял нестандартное решение совмещать учебу в университете с занятиями в Академии. Непоколебимость решения стать живописцем подарила Николаю знакомство со столпами того времени – Репиным, Шишкиным, Маковским и Куинджи. То, что студент Рерих сам должен был позаботиться о дополнительном заработке и находить время для занятий юриспруденцией и живописью, укрепило его самостоятельность, повысило самооценку. Отец не был сторонним наблюдателем – он, конечно, участвовал в жизни сына, но остерегался излишней опеки. А свою нотариальную контору Константин Рерих оставил для наследника в качестве запасного аэродрома, не мешая самореализации сына. Роль отца переоценить трудно. От него Николай усвоил необходимость принятия самостоятельных решений и ответственности за них. Отец преподнес урок и с выбором частной школы – Николай Рерих и своих двух сыновей также отправит к Карлу Маю. Показательны для сына и такие отцовские качества, как прагматичность и педантичность. По мере взросления он все более углублялся в мир духовных переживаний, но эти качества странным образом сохранял в себе – они нашли отражение в его трепетном и одновременно расчетливо-трезвом отношении к собственной семье. Однако самое главное, что передал отец сыну, это отношение к знаниям. Часть знаний Николай Рерих получил в семье, часть – в уникальной гимназии, часть – в Академии художеств, часть – от весьма благоприятного окружения. Но он не бросил университет, который стал дополнением к сформированной системе познания, хотя это была немалая дополнительная нагрузка. Отцовский подход к жизни научил его не только отделять знания от образования, но и уметь сохранять отношения, и отнестись к этому, как к знаниям, как к мудрости, открытой благодаря отцу. Умелое, гибкое и тонкое выстраивание отношений не раз потом помогало ему, да и спасало от верной гибели.

5

Знания – величайший ускоритель и стимулятор деятельности мозга. На формирование активной, созидательной личности они действуют, как допинг на спортсмена. Когда движение свободно бегущей, ничем не сдерживаемой мысли преодолевает время и пространство, превращаясь в реализованную идею, это похоже на ураган, стирающий прежнюю реальность. Но чаще всего самые великие открытия совершаются в тишине. Чем тише действительность, тем яростнее, отважнее мысль. Это отчетливо видно на одном из уникальных примеров в истории человечества.

Делавший ставки исключительно на фундаментальные знания, сформированные глубокими размышлениями, на основе анализа и синтеза, титан цивилизации Леонардо да Винчи пришел к выводу о возможности создания летательного аппарата, взлетающего вертикально над землей, благодаря подъемной силе винтов пропеллера. Он оставил после себя множество рисунков, с пояснениями и без. Недвусмысленный намек великого ученого уловил чуткий к идеям писатель и не устоял от соблазна перевести зашифрованное послание средневекового мыслителя, изобретателя и живописца в область литературного творчества. Жюль Верн художественно изложил научную мысль, сопроводив собственными измышлениями. Прошли годы, и «Робур-завоеватель», дивный роман, написанный за три года до рождения Игоря Сикорского, нашел своего главного читателя. Книга настолько растревожила воображение подростка, что он долго не мог успокоиться… Стал искать все, что касалось геликоптера. Дальше – цепная реакция, о которой мы хорошо знаем.

А теперь главное. Что приводит в действие пласты знаний, оставленные прошлыми поколениями? И что вынуждает неугомонных искателей нового расширять поле реальности? Давайте зададимся вопросом: откуда у мальчика из Киева так рано пробудился интерес к моделям летательных аппаратов? Исследователи небезосновательно отмечают, что этому способствовала увлеченность матери Игоря искусством, жизнью и творчеством Леонардо да Винчи. Говорят, именно наблюдательная мать заметила поиски беспокойного сына после прочтения книги Жюля Верна и показала альбом репродукций Леонардо. В нем-то и были таинственные рисунки летательного аппарата с пропеллером! Родители Сикорского, сами обладая обширными знаниями и будучи высокообразованными людьми, настойчиво приобщали детей к литературе, музыке, искусству. И как знать, если бы незримая цепочка не связала роковым образом бессмертного Леонардо да Винчи, фантаста Жюля Верна и одержимого конструкторскими идеями Игоря Сикорского, то, может быть, он проявил бы себя в другой, не менее значимой области.

Эти примеры должны мотивировать родителей: их самые первые усилия зачастую являются в итоге самыми главными.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.