Совладающее поведение женщины на этапе принятия роли матери О. Б. Подобина

Принятие роли матери в индивидуальном генезе материнской сферы личности женщины рассматривается как кризисный этап с уникальными стрессами и стрессогенными факторами. На базе субъектно-деятельностного подхода обосновывается доминанта динамических (ситуативных) и регулятивных факторов выбора стратегий совладания с трудностями этого этапа. Приводятся результаты лонгитюдного эмпирического исследования особенностей и динамики совладающего с трудностями поведения женщины на этапе принятия роли матери.

Ключевые слова: социальная роль матери, этап принятия роли матери как кризис, совладающее (копинг) поведение и факторы выбора стратегий и стилей совладания, особенности и динамика совладающего поведения женщины на этапе принятия роли матери.

Демографические проблемы и здоровье подрастающего поколения остро поставили вопросы психологической помощи семье и женщине. До недавнего времени в нашей стране на передний план выдвигались социально-профессиональные роли женщины, а не ее материнские функции. И на сегодняшний день существует противоречие между декларируемым социальным статусом материнства и реальными возможностями его реализации в нашем обществе, что нередко ведет к психологической неготовности женщины к роли матери. Как показывает анализ материнства в традиционных культурах, для успешной адаптации женщины в роли матери общество осуществляет сопровождение этого процесса посредством системы ритуалов и традиций, что способствует обретению женщиной личностного смысла материнства (И. С. Кон, М. Мид, Р. В. Овчарова, В. А. Рамих, Г. Г. Филиппова и другие). По мнению социологов и психологов, такой системы в нашем обществе на сегодняшний день нет (Филиппова, 2002), в связи с этим материнство привлекает все большее внимание и интерес исследователей и практиков.

В последние годы предметом изучения отечественной психологии становятся такие аспекты материнства, как взаимодействие матери и ребенка в раннем онтогенезе (Н. Н. Авдеева, Т. В. Архиреева, О. Ю. Дубовик, Г. В. Скобло, Е. О. Смирнова), эмоциональное состояние женщины во время беременности (А. С. Батуев, Г. И. Брехман, А. И. Захаров, И. В. Добряков), факторы и условия девиаций материнства (В. И. Брутман, Л. Л. Баз, О. В. Баженова, А. Я. Варга, М. С. Родионова и другие), личностные изменения женщины, связанные с переходом к родительству (Е. И. Захарова, Е. И. Исенина, О. А. Карабанова, Т. В. Леус, С. Ю. Мещерякова). Кроме того, в науке и практике идет активный поиск моделей психологического сопровождения женщины во время беременности и в течение первых лет жизни ребенка (И. В. Добряков, Н. П. Коваленко, М. Е. Ланцбург, Р. Ж. Мухамедрахимов, Г. Г. Филиппова, Ю. И. Шмурак и др.).

Практически во всех существующих исследованиях материнства употребляются такие понятия, как «материнская роль», «принятие роли», «материнское ролевое поведение», однако они не дают достаточного представления о ролевом контексте изменений, происходящих в личности женщины, в ее взаимодействии с окружением, о влиянии на них ситуационных переменных в период беременности и после рождения ребенка.

Женщина, становясь матерью, приобретает новое положение в системе социальных связей – статус родителя – и принимает на себя новую социальную роль. Социальная роль матери в данном исследовании рассматривается как личностный конструкт, представляющий собой интериоризированные женщиной социальные экспектации в отношении реализации родительских функций, и как способ поведения женщины, соответствующий принятым нормам и осуществляющийся в зависимости от занимаемого статуса. Структура роли матери включает ожидания роли, концепцию роли (понимание человеком своей роли), приемлемость или неприемлемость роли (отношение человека к своей роли) и ролевое поведение (Шибутани, 2002).

Усвоение роли матери происходит в течение всей жизни женщины, начиная с самого раннего детства, и имплицитно компоненты этой роли присутствуют в структуре личности женщины и до рождения ребенка (Добряков, 2002). Однако только с появлением комплементарной роли – ребенка – и ролевого поведения происходит принятие женщиной социальной роли матери. Только с наступлением беременности и рождением первого ребенка женщина приобретает социальный статус матери, у нее появляется реальное ролевое поведение, а сформированные ранее компоненты материнства конкретизируются и уточняются во взаимодействии с собственным ребенком (Винникотт, 1998; Коваленко, 2001).

Этап принятия роли матери мы определяем как особый период в онтогенезе материнской сферы личности, который характеризуется:

• появлением реального ролевого поведения,

• согласованием родительских установок женщины, ее представлений о себе как матери, социальных ожиданий окружающих,

• перестройкой ролевого веера личности,

• появлением или актуализацией потребности в материнстве, перестройкой личностных смыслов.

В развитии субъективности женщины представляется возможным охарактеризовать этап принятия роли матери как кризисный. Переход к родительству и этап принятия роли матери являются важными жизненными событиями и сопряжены как с ролевым напряжением, так и с увеличением ежедневных жизненных трудностей (типами стрессоров по классификации К. Олдвин) (Aldwin, 1994). Этот кризис является поворотным пунктом, который содержит и опасность, и некую возможность: человека, который не разрешает кризис, увеличивается опасность развития невротического синдрома; успешное разрешение кризиса несет в себе возможность научения и личностного развития через приобретение жизненного опыта (Анцыферова, 1994; Ахмеров, 1994).

Период появления первого ребенка является кризисным не только для самой матери, но и для семьи в целом (К. Витакер, С. Минухин, Д. Пайнз). В то же время объективная кризисность перехода к родительству и принятия материнской роли может значительно различаться в субъективной оценке стрессогенности этого события. Результаты эмпирического исследования демонстрируют, что на протяжении всего этапа принятия роли матери выявляется динамика трудностей, воспринимаемых женщинами в качестве доминантных. На последние места в иерархии уходят материальные, финансовые, профессиональные трудности, которые напрямую не связаны с функционированием в принимаемой, осваиваемой роли. На первых местах постепенно оказываются специфические стрессоры, связанные с ролевыми функциями:

• в период беременности – волнение за собственное здоровье, которое рассматривается как ролевое (защищающее плод) поведение;

• в первый год жизни ребенка – младенец как главный объект ролевого поведения, его здоровье, связанные с ним изменения в обычном укладе семейной жизни (взаимоотношения с супругом, родственниками, ограничение свободы) (Подобина, 2005).

Чем старше становится ребенок, тем чаще упоминаются трудности в его воспитании, во взаимодействии с ним. Кроме того, на данном этапе появляются или обостряются внутренние конфликты личности. Это может быть связано с противоречивостью компонентов роли, противоречивостью самого процесса принятия роли, а также с актуализацией бессознательных процессов, так или иначе связанных с материнством.

С позиций субъектно-деятельностного подхода (Знаков, 2003) человек рассматривается как субъект, активно противостоящий неблагоприятным воздействиям и обстоятельствам посредством совладающего (копинг) поведения. Совладающее поведение – это целенаправленное социальное поведение, позволяющее субъекту справиться со стрессом или трудной жизненной ситуацией адекватными личностным особенностям и ситуации способами через осознанные стратегии действий. Выбор совладающего поведения активно действующим субъектом определяется личностными (структурными), динамическими (ситуативными) и регулятивными (социально-психологическими) факторами (Крюкова, 2007).

Совладающее с жизненными трудностями поведение выполняет функции минимизации негативных воздействий обстоятельств и повышение возможностей восстановления (выздоровления); приспособления или регулирования, преобразования жизненных ситуаций; поддержания позитивного, положительного «образа Я», уверенности в своих силах; поддержания эмоционального равновесия; сохранения достаточно тесных взаимосвязей с другими людьми.

На основе описанных в литературе результатов ряда эмпирических исследований (Крюкова, 2001; Nolen-Hoeksema, 1999; Taylor, 1995) можно зафиксировать особенности совладающего поведения женщин в сравнении с совладающим поведением мужчин: для женщин характерны в целом более высокие показатели по всем стилям совладания; у них ярче выражены избегание, эмоционально-ориентированный копинг, социальное отвлечение, включающее поиск социальной поддержки; женщины склонны реагировать на стрессовую ситуацию по типу «tend-and-befriend» – «забота, поддержка и сотрудничество».

Однако, хотя имеется большое количество литературы по совладанию в разных областях психологии здоровья, исследования копинга в беременности редки. Так, доказано, что избегание связано с сильными дистрессами во время беременности, в то время как положительная переоценка – единственная стратегия совладания, которая во всех исследованиях последовательно связывается с невысоким дистрессом у беременных женщин. Проблемно-ориентированный тип совладания порой ведет к центрации на проблемах, которые не могут быть решены в данный момент; при этом он эффективен для беременных женщин с низким медицинским риском (Kendall-Tackett, Klaus, Klaus, 2001; Margolies, 1989). Однако большинство отечественных авторов изучают совладающее поведение, связывая копинг с теми или иными личностными характеристиками (диспозиционный подход), в то время как ситуационные факторы совладания изучены недостаточно.

Все вышеперечисленные обстоятельства обусловили выбор проблемы нашего исследования, каковы особенности и динамика совладающего с трудностями поведения женщины на этапе принятия роли матери, как они связаны с ситуационными факторами данного этапа?

Гипотезы исследования

1 Особенности принятия женщиной роли матери выражаются в согласовании компонентов роли (социальных ожиданий, родительских установок, представлений о себе, ролевого поведения) и изменении значимых ситуаций, воспринимаемых женщиной как трудные.

2 Выбор женщиной стратегий и стилей совладающего поведения на этапе принятия роли матери связан, прежде всего, с динамическим (субъективная и объективная составляющие изменяющейся трудной ситуации) и регулятивным (установки) факторами поведения субъекта.

3 Совладающее поведение женщины изменяется от периода беременности к периоду после рождения ребенка по выраженности стратегий и стилей и их соотношению.

Частные рабочие гипотезы:

Предпочтения в выборе копинг-стратегий изменяются следующим образом:

• женщина, став матерью, чаще, чем во время беременности, использует копинг, ориентированный на решение проблемы;

• в период беременности эмоциональный копинг более выражен;

• копинг избегания и отвлечения более выражен у беременных, чем у матерей;

• поиск социальной поддержки – копинг, характерный для женщины как до, так и после рождения ребенка.

Методика исследования

В эмпирическом исследовании для проверки гипотез применялись беседа, полуструктурированное интервью, наблюдение, опрос, тестирование, контент-анализ, проективные методики, методы математической обработки результатов.

Для исследования особенностей совладающего поведения женщины на этапе принятия роли матери использовались опросник многомерного измерения совладающего поведения CISS (Coping Inventory for Stressful Situations) или «Копинг-поведение в стрессовых ситуациях» (N. Endler, J. A. Parker), адаптированный Т. Л. Крюковой (2001); опросник «Ways of Coping Questionnaire» или «Опросник способов совладания» (Lazarus, Folkman, 1988), адаптированный Т. Л. Крюковой, Е. В. Куфтяк и др. (2004); метод цветовых выборов или МЦВ (модифицированный тест Люшера), адаптированный Л. Н. Собчик; методика PARI или Опросник родительских установок и реакций (Е. Шефер и Р. Белл), адаптированный Т. В. Архиереевой (2002); методика «Личностный дифференциал»; методика «Шкала семейной поддержки» (C. Dunst, C. Trivette, A. Deal), адаптированная Р. Ж. Мухамедрахимовым; проективная методика «Рисунок „Я и мой ребенок“» (Г. Г. Филиппова); наблюдение за особенностями взаимодействия матери и ребенка на основе методики М. Эйнсворт. Для обработки полученных данных использовались методы математической статистики.

Исследование проводилось на базе женских консультаций № 1 и № 3 г. Костромы, Школы подготовки к родам МУЗ ГП «Центр психотерапии и практической психологии» г. Костромы и Городского семейного клуба «Девять плюс», Костромского государственного университета имени Н. А. Некрасова на протяжении трех лет (2001–2003). В нем приняли участие 160 женщин, из которых была выделена экспериментальная группа в количестве 50 человек в возрасте от 20 до 33 лет. Контрольную группу (N = 50) составили женщины того же возраста, не имеющие детей.

Выборка формировалась таким образом, чтобы максимально исключить влияние серьезных стрессовых факторов на ситуацию материнства, таких, как «нежеланная беременность», «юное материнство», «неполная семья», «патология беременности», «кесарево сечение», «послеродовая депрессия», «ребенок с нарушениями в развитии». Гомогенность выборки по этим параметрам не исключает ее репрезентативности, так как в исследовании приняли участие женщины с разным уровнем образования, разного социального положения и профессий, имевшие разные мотивы беременности, воспитывающие как дочерей, так и сыновей.

Исследование носило лонгитюдный характер и проводилось с каждой женщиной в четыре этапа в течение двух лет. На первом этапе в процессе индивидуального консультирования выяснялись возможность участия женщины в исследовании, соответствие индивидуальных характеристик заданным параметрам. На втором этапе участницам исследования, находящимся на втором-третьем триместре беременности, предлагалось ответить на вопросы интервью и стандартизированных методик, фиксировалось их психоэмоциональное состояние. На третьем этапе, по прошествии 4-х месяцев после рождения ребенка, происходила встреча с испытуемыми и их детьми в домашней обстановке (по возможности в отсутствие мужа или родителей), во время которой женщина повторно отвечала на вопросы предложенных методик, рисовала рисунок «Я и мой ребенок». Кроме того, во время этой встречи проводилась беседа о жизненных трудностях, велось наблюдение за поведением матери и ребенка, измерялось психоэмоциональное состояние. На четвертом этапе, после того как ребенку исполнялось 18 месяцев, происходила встреча с участницами для контроля общего психологического состояния матери и ребенка.

Результаты исследования и обсуждение

Проанализировав выраженность, динамику, взаимосвязи между компонентами роли матери: родительские установки, самооценка (личностная, ролевая, зеркальная) и их отличие от тех же параметров контрольной группы, а также взаимосвязь этих ролевых компонентов с такими показателями, как возраст женщины, образование, стаж брака мы пришли к следующим выводам.

Во-первых, в отличие от молодых женщин, еще не имеющих детей, беременные женщины из экспериментальной группы более склонны к проявлению «власти в роли матери» (p < 0,02) и «ускорению развития своего ребенка» (p < 0,04), что объясняется спецификой отношений беременной женщины к своему ребенку, ощущением ответственности за его жизнь и здоровье. После рождения ребенка матери экспериментальной группы более склонны к «поощрению зависимости ребенка от матери» (p < 0,03) (в сравнении с контрольной группой) и к «обереганию ребенка от трудностей» (p < 0,05) (в сравнении с периодом беременности). В целом после рождения ребенка родительские установки женщин становятся более выраженными и определенными.

Во-вторых, гипотеза о противоречивости структуры родительских установок женщин на этапе принятия роли матери подтвердилась. Факторный анализ показывает, что все эти установки не группируются в факторы, а разбросаны и перемешаны между собой.

В-третьих, корреляционный анализ показал большое количество значимых связей между родительскими установками более высокого диспозиционного уровня (уровня ценностей) и ролевой самооценкой женщины (Я как Мать). Так, например, установка на «равенство в отношениях между родителями и детьми» взаимосвязана с большим количеством параметров ролевой самооценки «Я – Мать»: сильная (р < 0,0001), дружелюбная (р < 0,001), отзывчивая (р < 0,005), уверенная (р < 0,002), ответственная (р < 0,03). При этом родительские установки уровня конкретных действий и операций с ролевой самооценкой связаны очень слабо, но коррелируют с личностной самооценкой. Например, значимые корреляционные связи установки на «поощрение активности ребенка» обнаруживаются с такими личностными качествами женщины как доброта (р < 0,01), дружелюбие (р < 0,04), сила (р < 0,01). Взаимосвязь этой же установки с качествами в оценке женщиной себя как матери обнаруживается только в одном случае (ответственность – р < 0,001). Зависимостей между данной установкой и зеркальной оценкой женщиной себя в роли матери (Я – Мать глазами других) не установлено. Это объясняется, на наш взгляд, тем, что стратегии ролевого поведения в роли матери на этапе ее принятия только начинают складываться и оформляться.

В-четвертых, обнаружены значимые регрессионные связи возраста женщины и уровня образования с ее родительскими установками и оценкой себя в роли матери. Чем моложе женщина, впервые родившая ребенка, тем менее осознано ее отношение к материнской роли. Матери с более высоким уровнем образования чувствуют себя в родительской роли более компетентными.

В-пятых, анализ личностной и ролевой самооценок свидетельствует о том, что в роли матери женщина ощущает себя гораздо сильнее (p < 0,01) и в целом более высоко оценивает себя как мать, чем просто как личность (p < 0,001). Материнская роль для участниц исследования является не только приемлемой, принимаемой, но и ресурсной. Однако принятие роли матери проходит достаточно противоречиво, поскольку личностная (Я), ролевая (Я – Мать) и «зеркальная ролевая» (Я – Мать глазами других) самооценки женщин значительно различаются.

В-шестых, о противоречивости принятия роли свидетельствует и содержание рисунков «Я и мой ребенок». Оптимальный контакт и психологическая дистанция, соответствующая, адекватному принятию роли матери наблюдается, судя по рисункам, только у 47 % (или 23 человек) испытуемых, хотя вся выборка изначально формировалась как «условно благополучная». В то же время можно констатировать у большинства женщин наличие умеренного стрессового состояния.

В целом выявленные особенности этапа принятия роли матери характеризуют его как специфическую, изменяющуюся ситуацию и могут быть отнесены к динамическому фактору совладающего поведения.

Анализ особенностей совладающего поведения женщины на этапе принятия роли матери позволил сделать следующие выводы.

Беременные женщины значительно реже используют в трудных ситуациях проблемно-ориентированный копинг. И если в сравнении с их же выбором, но уже после рождения ребенка различия по этому стилю не значимы, то в сравнении с выбором женщин из контрольной группы они существенны (U = 955,5 при p < 0,04). Однако как до, так и после рождения ребенка проблемно-ориентированный стиль совладания находится на первом месте, что соответствует эмпирическим нормам и подтверждает его конструктивность для данного этапа онтогенеза материнства.

Социальное отвлечение как способ и субстиль совладания с трудностями достаточно часто используют женщины как экспериментальной, так и контрольной группы. Однако матери Поиск социальной поддержки предпочитают другим копинг-стратегиям. Качественный анализ данных интервью показал, что для матерей эта стратегия по смыслу близка к проблемно-ориентированному стилю совладания и является продуктивной в ситуациях болезни ребенка, встречи с абсолютно незнакомыми трудностями ухода за младенцем и т. п.

Во время беременности эмоционально-ориентированный стиль совладания используется женщинами чаще, чем после рождения ребенка, и в сравнении с женщинами, не имеющими детей. Однако для данной выборки эта разница статистически не значима. Это объясняется рядом обстоятельств: отсутствие серьезных (уровня катастрофы) стрессовых факторов в жизни исследуемых женщин, обнаруженная зависимость этого стиля копинга в большей мере от структурного фактора (в том числе, личностных качеств), чем от динамического (специфики ситуации) фактора.

Избегание и отвлечение от проблемы как способы совладания с трудностями у женщин из исследуемых групп менее всего присущи матерям. Существует динамика в выборе этих стилей совладания (получен значимый сдвиг по критерию T Вилкоксона: копинг избегания T = 339,5 при р < 0,01 и отвлечение Т = 276,5 при р < 0,005). В период беременности «охранительные» стратегии избегания и отвлечения помогают женщине уберечь свою психику (и здоровье ребенка) от неблагоприятных стрессовых ситуаций, и поэтому она чаще их использует. Матери значительно реже уходят от проблем, предпочитая отнестись к возникшей трудной ситуации как к задаче и сосредоточиться на ее решении. Если говорить о направленности совладающего с жизненными трудностями поведения – приближение или удаление от проблемы, – матери ориентированы на первый (приближение), беременные – на второй (удаление). Эти факты также свидетельствуют о значимости влияния ситуационных факторов на выбор совладающего поведения на этапе принятия роли матери.

Рис. 1. Сдвиг в значениях выраженности стилей совладающего поведения в экспериментальной группе

На основе корреляционного и регрессионного анализа получены доказательства гипотезы о том, что ролевые установки и ролевая самооценка на этапе принятия роли матери становятся регулятивным фактором выбора совладающего поведения.

На выбор способов совладания, ориентированных на избегание и отвлечение, влияют такие установки, как «поощрение зависимости ребенка от матери» (? = – 0,78 0 при р < 0,03), «навязчивость в роли родителя» (? = 0,623 при р < 0,02), «мученичество в роли родителя» (? = 0,416 при р < 0,05) и «ощущение самопожертвования в роли родителя» (? = 0,802 при р < 0,01). Копинг, ориентированный на избегание, значимо отрицательно коррелирует с установкой на «ограничение матери ролью хозяйки дома» (р < 0,05), установкой на «подавление воли ребенка» (p < 0,05) и установкой на «сверхавторитет родителей» (р < 0,03).

Чем в большей степени женщина настроена на установление с ребенком отношений зависимости, чем сильней она «загоняет» себя в рамки «дома», «семьи», тем реже она позволяет себе отвлекаться: «ходить по магазинам», «смотреть телевизор» и пр., считая это неприемлемым занятием для «хорошей матери». При этом внутреннее напряжение и неудовлетворенность материнской ролью нарастают, а вместе с ними – подсознательное желание «убежать из дома», «не думать об этом». Если не происходит перестройка установок или способов совладания, этот замкнутый круг может привести к серьезному внутреннему конфликту.

Дистанцирование от проблемы прямо связано с «раздражительностью» (p < 0,04) и «мученичеством в роли родителя» (p < 0,02). Мы установили обратную корреляционную зависимость между копинг-стратегией Бегство-избегание и «установкой на товарищеские отношения с ребенком» (p < 0,001). Таким образом, можно предположить, что такие стратегии и стили совладания с трудностями, как избегание и отвлечение, на этапе принятия новой для женщины материнской роли не способствуют выстраиванию благополучных родительско-детских отношений.

Сама женщина, принимая новую для себя роль, понимает, что отвлечение и уход от проблем – не лучший способ справиться с ними в тот период жизни, когда от ее действий целиком зависит здоровье и благополучие ребенка. Оценка женщиной себя с позиции «Я – Мать» имеет обратную корреляционную связь с копингом избегание (p < 0,005) и копингом отвлечение (p < 0,005). Результаты исследования демонстрируют обратную зависимость стратегии Бегство-избегание и «зеркальной» самооценки в роли матери (p < 0,01).

Избегание как стратегия совладания зависит от таких качеств личности, как независимость, решительность, самостоятельность, уверенность, которые образуют показатель «Сила Я». Регрессионный анализ продемонстрировал: чем выше «Сила Я» личности женщины, тем реже она использует избегание как способ совладания с трудностями (? = – 0,82 p < 0,05).

Сосредотачиваясь на возникшей проблеме, планируя варианты ее решения и предпринимая активные действия, мать проявляет собственную высокую активность и энергичность, причем направленную на проблему. И в этот момент в детско-родительских отношениях она доминирует и принимает решения, так как несет ответственность, обусловленную ее родительской ролью. Поэтому проблемно-ориентированный копинг значимо отрицательно связан с «установкой на поощрение активности ребенка» (р < 0,05), а копинг-стратегия Принятие ответственности – с «установкой на товарищеские отношения с ребенком» (р < 0,03). Можно констатировать, что проблемно-ориентированный копинг не связан с личностной самооценкой. При этом выраженность открытости и независимости женщины как матери (ролевая самооценка) прямо коррелирует с выбором данного стиля совладания (соответственно, p < 0,02 и p < 0,03). Это позволяет говорить о том, что на этапе принятия роли матери проблемно-ориентированный копинг в большей мере детерминируется ситуационными переменными, нежели личностными особенностями женщины.

Высокие показатели по шкале Проблемно-ориентированный копинг опросника КПСС согласуются с положением зеленого и желтого цвета в начале ряда предпочтений (МЦВ). С большой долей достоверности (р < 0,01) можно утверждать, что проблемно-ориентированный стиль совладания связан с таким психоэмоциональным состоянием человека, которое характеризуется уверенностью в себе, упорством в достижении целей, стремлением к самовыражению, а также стремлением к новому, оптимизмом и расширением возможностей, что подтверждает его конструктивную природу.

Полученные результаты подтверждают предположение о том, что эмоциональные копинг-стратегии являются наименее эффективными в совладании с трудностями и стрессами молодой матери. Регрессионный анализ показал, что «Сила Я» личности снижает показатели эмоционально-ориентированного копинга (? = –0,31 при р < 0,05). С выраженностью эмоционально-ориентированного копинга согласуются и некоторые ролевые характеристики. Например, чем сильнее выражено ощущение «мученичества в роли матери» (методика PARI) и «страх причинить вред ребенку» (т. е. неуверенность и чувство некомпетентности), тем чаще женщина прибегает к эмоциональному копингу (? = 0,536 при р < 0,05 и ? = 0,5 при р < 0,05 соответственно). А чем увереннее она чувствует себя как мать, тем реже использует эмоциональные способы совладания с трудной ситуацией (? = – 0,30 при р < 0,05).

Таким образом, копинг, направленный на эмоциональное отреагирование, в большей степени определяется личностными качествами, связанными с уверенностью человека в себе, нежели с ситуацией актуального материнства: в проведенном исследовании не обнаружено взаимосвязи этого стиля совладания с психоэмоциональным (ситуационным) состоянием испытуемых, измеряемым по методике МЦВ (модифицированный тест Люшера).

Результаты исследования показывают, что копинг-стратегия Поиск социальной поддержки и субстиль Социальное отвлечение значимо коррелируют с установкой на «поощрение вербализаций ребенка» (р < 0,01 и р < 0,03 соответственно), а Социальное отвлечение отрицательно коррелирует с установкой на «подавление воли ребенка» (р < 0,04). «Самостоятельность» в роли родителя является коррелятом Социального отвлечения, указывая на обратную связь этого параметра ролевой самооценки с поиском социальной поддержки.

Различие рейтинга источников воспринимаемой и ожидаемой поддержки подтверждает наше предположение о том, что Поиск социальной поддержки как копинг-стратегия обретает особое значение для женщины после рождения ребенка. Об этом свидетельствует выход на более высокие места в рейтинге ожидаемой поддержки помощи от врача-консультанта, профессиональных помощников, социальных агентов.

Молодые матери, проживающие совместно с родителями и автономно, значимо различаются по целому ряду установок, реакций и личностных качеств. В целом складывается более благополучный образ автономных матерей с более адаптивными характеристиками. Казалось бы, женщины, проживающие с родителями и воспитывающие маленького ребенка, получают достаточно заботы и помощи от ближайшего окружения. Но при этом они испытывают больший «страх причинить вред ребенку» (p < 0,0006), настроены на «подавление сексуальности ребенка» (p < 0,02) и «поощрение зависимости ребенка от матери» (p < 0,02); считают, что самостоятельно воспитать ребенка мать не в состоянии, ей нужна помощь со стороны окружающих (p < 0,007). Выраженность опекающих родительских установок значительно выше у женщин, проживающих вместе с собственной матерью (p < 0,01). Очевидно, непроработанные отношения зависимости от своей матери провоцируют подобный тип отношений и с собственным ребенком.

Фигура мужа и отца ребенка на этапе принятия роли матери для женщины достаточно противоречива. Результаты исследования показывают: чем меньше поддержка от супруга, тем сильнее у женщины выражены неконструктивные способы совладания с трудностями этого этапа: Эмоционально-ориентированный копинг (р < 0,03), Бегство-избегание (р < 0,04), Дистанцирование (р < 0,002); а так же такие стратегии, как Самоконтроль (р < 0,009) и Положительная переоценка (р < 0,008). И наоборот, с возрастанием поддержки от мужа на этом этапе выраженность данных способов копинга уменьшается.

Чем больше поддержка от супруга, тем более тесный контакт с ребенком демонстрируют женщины в рисунке (параметр «Контакт с ребенком») – эти две переменные связаны с большой долей достоверности (р < 0,001). Эмоциональное состояние молодой матери тесно связано с отношениями с мужем, которые складываются в этот период жизни: в целом количество тревог и их компенсаций уменьшается по мере возрастания поддержки от супруга (р < 0,03).

Выводы

Выбор совладающего поведения активно действующим субъектом определяется личностными (структурными), динамическими (ситуативными) и регулятивными (социально-психологическими) факторами. Выбор женщиной стратегий и стилей совладающего поведения на этапе принятия роли матери связан, прежде всего, с динамическим (субъективная и объективная составляющие изменяющейся трудной ситуации) и регулятивным (установки) факторами активности поведения субъекта. Динамический фактор включает особенности процесса совладания в конкретной и изменяющейся ситуации, обладающей определенным уровнем стрессогенности для субъекта, оцениваемой им самостоятельно. К такой специфически развивающейся стрессовой ситуации в нашем исследовании относится принятие женщиной роли матери от беременности к актуальному материнству.

Нами доказано, что именно специфика изменяющейся жизненной ситуации женщины, принимающей роль матери, определяет динамику ее совладающего поведения:

• несмотря на гибкость и подвижность психики, эмоциональную нестабильность в период беременности, столкнувшись с трудностями, женщины эмоциональному отреагированию предпочитают проблемно-ориентированные стратегии совладания. Проблемно-ориентированный стиль совладания как наиболее конструктивный предпочитается женщинами контрольной и экспериментальной групп; его выраженность усиливается после рождения ребенка;

• копинг, ориентированный на избегание и отвлечение, – наименее предпочитаемый способ совладания. Во время беременности он связан с «охранительными функциями», и женщины выбирают его несколько чаще. После рождения ребенка стратегии избегания и отвлечения наименее эффективны и используются матерями крайне редко.

• поиск и получение социальной поддержки становится эффективной самостоятельной копинг-стратегией, содержательно и по эффективности приближающейся к проблемно-ориентированному стилю совладания.

Таким образом, динамический аспект анализа совладающего поведения в период от беременности до материнства показывает рост субъектности в поведении женщин в форме зрелого (взрослого) отношения к актуальной трудной жизненной ситуации. Оптимальность и конструктивность изменений в поведении проявляется в значительном уменьшении выбора неадекватного ситуации материнства копинга, ориентированного на избегание, дистанцирование и отвлечение, в функциональном и адекватном изменившейся ситуации использовании социальной поддержки. Трансформация копинга происходит по мере внутренних изменений самого субъекта в условиях изменяющихся требований ситуации.

На этапе принятия роли матери регулирующим и способствующим адаптации фактором выбора женщиной стратегий и стилей совладающего поведения наравне с другими начинают выступать ролевые установки. Негативные родительские установки значимо влияют на выбор неконструктивных способов совладания с трудностями на этапе принятия материнской роли. В контрольной группе влияние родительских установок на совладающее поведение не обнаружено, а корреляционные связи между ними немногочисленны и слабы.

От полноты принятия женщиной роли матери, таким образом, зависит продуктивность ее совладания с трудностями беременности и материнства на раннем этапе развития ребенка.

Литература

Анцыферова Л. И. Личность в трудных жизненных условиях: переосмысливание, преобразование жизненных ситуаций и психологическая защита // Психологический журнал. 1994. Т. 15. № 1. С. 3–18.

Архиреева Т. В. Родительские позиции как условие развития отношения к себе ребенка младшего возраста: Автореф. дис. … канд. психол. наук. М., 1990.

Ахмеров Р. А. Биографические кризисы личности: Дис. … канд. психол. наук. М., 1994.

Брушлинский А. В. Психология субъекта / Отв. ред. В. В. Знаков. М.: Изд-во ИП РАН; СПб.: Алетейя, 2003.

Винникотт Д. В. Маленькие дети и их матери / Пер. с англ. М.: Независимая фирма «Класс», 1998.

Добряков И. В. Перинатальная семейная психотерапия // Системная семейная психотерапия / Под ред. Э. Г. Эйдемиллера. СПб.: Питер, 2002. С. 265–285.

Захарова Е. И. Личностные изменения, связанные с появлением ребенка // Журнал практического психолога. 2003. № 4–5. С. 38–45.

Знаков В. В. Психология субъекта как методология понимания человеческого бытия // Психологический журнал. 2003. Т. 24. № 2. С. 95–105.

Коваленко Н. П. Основы перинатальной психологии (теория, методология, опыт): Автореф. дис… … докт. психол. наук. СПб., 2001.

Крюкова Т. Л. Психология совладающего поведения в разные периоды жизни: Дис. … докт. психол наук. Кострома, 2005.

Крюкова Т. Л. Методы изучения совладающего поведения: три копинг-шкалы. Кострома: Изд-во КГУ им. Н. А. Некрасова, 2007.

Лазарус Р. Теория стресса и психофизиологические исследования // Эмоциональный стресс – физиологические и психологические реакции / Под ред. Л. Леви. Л.: Медицина, 1970. С. 178–209.

Мухамедрахимов Р. Ж. Мать и младенец: психологическое взаимодействие. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2001.

Подобина О. Б. Совладающее поведение женщины на этапе принятия роли матери. Дис. … канд. психол. наук. Кострома, 2005.

Семья: стресс, копинг, адаптация: Проблемы психологии совладающего поведения в семейном контексте / Отв. Ред. Т. Л. Крюкова, М. В. Сапоровская. Кострома: КГУ им. Н. А. Некрасова, 2003.

Филипова Г. Г. Психология материнства. М.: Изд-во Института психотерапии, 2002.

Шибутани Т. Социальная психология: Пер. с англ. Ростов-на-Дону: Феникс, 2002.

Aldwin C. M. Stress, Coping, and Development: an integrative perspective. N. Y.: Guilford Press, 1994.

Handbook of Health Psychology / Ed. by A. Baum, T. A. Revenson, J. E. Singer. New Jersey: Lawrence Erlbaum Ass., 2001.

Handbook of Coping: Theory. Research. Applications/Ed. by M. Zeidner, N. Endler, N. Y.: Wiley, Sons, 1996.

Kendall-Tackett K. A., Klaus P., Klaus M. H. The Hidden Feelings of Motherhood: Coping with Stress, Depression, and Burnout. New Harbinger, 2001.

Lazarus R. S., Folkman S. Stress, Appraisal and Coping. N. Y.: Springer Publishing House, 1984.

Margolies E. The Motherhood Report: How Women Feel about Being Mothers. N. Y.: McGraw-Hill Publ., 1989.