Социально-психологические ресурсы совладания: семейная история и значимые предки[14] Т. Л. Крюкова, Е. А. Петрова

В статье раскрывается содержание социокультурных факторов выбора совладающего поведения. Представлена концепция социальных ресурсов совладающего поведения, черпаемых в образах значимых предков, семейной истории. Приводятся результаты разработки психологии межпоколенных отношений в современной России, у горожан и жителей села, в семейном контексте. Даны результаты, полученные с помощью впервые используемого для этих целей метода построения и анализа семейного дерева – геносоциограммы. Ключевые слова: совладающее поведение, критерии и факторы совладания, межпоколенные отношения, семейная история и значимые предки как социальный копинг-ресурс.

В центре внимания данного исследования находится изменяющаяся психология межпоколенных отношений у сельских и городских жителей центральной России, различия в социальных представлениях друг о друге у представителей разных поколений и их потенциальная ресурсность для современного человека. Зачастую принадлежность к разным поколениям, особенно в семье, apriori считается детерминантой внутрисемейных и внутриличностных конфликтов или «вечным» конфликтом (Cowan et al., 1996; Карабанова, 2004). Представляется, что межпоколенные связи являют собой значительно более сложный феномен, существующий в разнообразных формах: от оппозиции, противостояния до сотрудничества, взаимовлияния и обогащения друг друга принадлежностью к разным поколениям. В наших исследованиях психологии совладающего поведения (Крюкова, 2004, 2005) оно определяется как целенаправленное социальное поведение, позволяющее субъекту справиться со стрессом или трудной жизненной ситуацией способами, адекватными личностным особенностям и ситуации через осознанные стратегии действий. Выявлены закономерности функционирования совладающего поведения, его детерминация совокупностью факторов, обусловливающих выбор субъектом копинг-стилей. Кроме индивидуально-психологических, личностных (диспозиционных) факторов, на выбор человеком способов совладания с трудной жизненной ситуацией влияет динамика самой ситуации или приближение/удаление от источника стресса (динамический фактор). Показано и влияние разнообразных факторов социально-психологического содержания: от гендерных особенностей субъекта и кросскультурных различий до характеристик межличностного общения и качества взаимоотношений с другими людьми (социокультурный фактор). В частности, установлена особая роль поиска и использования человеком социальной поддержки как стратегии совладания. Она определяется как амбивалентная. Однако в условиях российской патриархальной культуры связи субъекта с близким кругом значимых других – это, прежде всего, семейные связи. Человек совладающий живет в семье, имеет/не имеет определенные знания о своей семейной истории, предках, ищет и использует семейные ресурсы в трудных жизненных ситуациях.

Целью данного исследования является определение, в каких случаях и для каких людей использование именно семейного ресурса способствует продуктивному совладанию с трудностями (стрессами). Кроме психологии субъекта (С. Л. Рубинштейн, А. В. Брушлинский, В. В. Знаков, Е. А. Сергиенко), исследование построено с опорой на теорию социальных представлений (С. Московичи, К. А. Абульханова), идеи феноменологической (А. Джорджи) и нарративной психологии (Т. Р. Сарбин), психологии совладающего поведения в семье (Ф. Кован, Л. Кован, М. Шульц, Т. Л. Крюкова, М. В. Сапоровская, Е. В. Куфтяк), системной семейной теории (М. Боуэн). Нами использовались следующие методы: изучение социальных представлений о семейном дереве, истории семьи, значимых предках; срез отношений между поколениями в семье как малой группе и части семейного дерева при помощи феноменологического интервью, анализа рассказов (нарраций) и мини-сочинений, семейных фотографий, построение и описание геносоциограмм. Кроме этого, применялись когнитивно-поведенческие шкалы измерения совладания (адаптированные нами опросники «Копинг поведение в стрессовых ситуациях» – CISS и «Опросник способов совладания» – WCQ), модифицированный опросник осведомленности человека о своей семейной истории (Дрейк, 2004).

Изучение городских и сельских семей и отдельных их представителей (жителей города Костромы и сельских жителей Галичского района Костромской области – всего 140 испытуемых) проводилось с точки зрения их осведомленности о семейной истории, наличии значимых предков и обращения к этим семейным ресурсам в особо трудных жизненных ситуациях. В другом эмпирическом исследовании участвовали студенты вузов г. Костромы как поколение двадцатилетних (всего 167 чел.), которое имеет специфические представления о людях других (старших) поколений, в том числе относящихся к собственной семье. Определенной трудностью для нас является доказательство того, что социальные представления субъекта о своей семейной истории и значимых предках выступают в качестве ресурса совладающего поведения. Это частично связано с тем, что привычные когнитивно-поведенческие шкалы и опросники в подобном исследовании оказались малоэффективными.

Зарубежными исследователями копинга установлено, что стрессовые ситуации поддаются управлению, и их неблагоприятное влияние на благополучие человека может быть нивелировано за счет внутренних (интернальных) и внешних по отношению к личности (экстернальных) ресурсов (Тейлор, 1995). К копинг-ресурсам относятся характеристики личности и социальной среды, которые повышают стрессоустойчивость человека, – все то, что индивид привлекает для того, чтобы совладать. Это личностные структуры, которые помогают индивиду справляться с угрожающими обстоятельствами, облегчают адаптацию. Прежде всего, это общее здоровье и его важный компонент – личный энергетический потенциал, необходимый для решения конкретной проблемы. Также в литературе наиболее часто упоминаются преимущественно внутренний локус контроля, адекватная самооценка и оптимальный уровень тревожности. Сюда же относится оптимизм (и оптимистический объяснительный стиль) и такие свойства личности, как стойкость, выносливость (Мадди, 2001; Замышляева, 2006). Выделяют и так называемые «дополнительные» личностные ресурсы, к которым относится высокое самоуважение, легкость характера (коммуникабельность, развитые социальные навыки) и религиозность. Экстернальные ресурсы включают достаточные материальные возможности (наличие времени и денег), социальную поддержку, уровень образования, а также образ жизни в целом. Некоторые из перечисленных факторов прекращают действие стрессора, другие – уменьшают его. Копинг-ресурс не всегда играет свою усиливающую роль, иногда он может оставаться в потенциальном состоянии. Иными словами, будет ли тот или иной ресурс использоваться, зависит от человека и определенных обстоятельств. Установлено также, что ресурсы помогают при стрессе низкого и среднего уровней. При высоком уровне стресса они могут им «сметаться» (Тейлор, 1995, с. 276). Кроме того, по мнению ряда авторов, способности человека в решении возникающих перед ним проблем зависят и от степени неожиданности их возникновения (происхождения проблем), наличия и адекватности психологической установки на конкретную проблему (Дикая, Махнач, 1996). Знание и учет этих факторов определяют выбор стратегий совладания, могут предсказать «цену» копинга, т. е. насколько внутренние и внешние ресурсы будут истощены/сохранены при попытках справиться с трудной ситуацией. Согласно экологической теории стресса С. Хобфол (Hobfoll,1998), люди перед лицом угрозы стремятся сохранять, увеличивать и защищать ресурсы.

Мы понимаем ресурсы совладающего поведения как личностные и средовые средства, ценности, возможности, которые имеются в наличии в потенциальном состоянии и которые человек может осознанно использовать при необходимости в совладании со стрессом (Петрова, 2007).

Любой ресурс имеет следующие характерные черты:

1 Ресурс всегда осознан, переведен из потенциального, неосознаваемого состояния на уровень осознания. Человек осознает эффект того или иного ресурса и в дальнейшем сознательно к нему прибегает.

2 Ресурс полезен для разрешения трудной ситуации и может использоваться в этих целях. Если какая-либо возможность, характеристика субъекта может способствовать разрешению ситуации, но не используется – она не является ресурсом.

3 Ресурсы человека образуют систему и поэтому могут компенсироваться, взаимозаменяться без существенных потерь для эффекта совладания.

4 Использование ресурсов индивидуально, вариативно, и каждый ресурс отличается по силе (эффективностью действия) и частоте использования, что характеризует его в иерархии (системе) доступных ресурсов.

5 Гибкость, изменчивость индивидуальной системы (иерархии) ресурсов позволяет человеку использовать разнообразные ресурсы, адекватные ситуации, имеющие необходимый эффект совладания в трудной жизненной ситуации.

Актуализация ресурса совладания необходима тогда, когда трудности, с которыми нужно справиться, располагаются в пределах потенциальных возможностей человека, но за пределами его психологической готовности, возможности справляться. Успешность совладания человека с трудными жизненными ситуациями напрямую зависит от доступности и специфики имеющихся ресурсов. Доступность ресурсов может быть различной, но даже доступные ресурсы нередко остаются в потенциальном состоянии и не используются человеком. Открытие, осознание и актуализация неиспользуемых ресурсов представляет новые возможности для совладания и развития субъекта.

Межпоколенные отношения в семье относятся к социокультурному фактору совладания (Крюкова, 2004). Мы предположили, что межличностные отношения в семейном контексте, опосредованные семейной историей и фигурами значимых предков, выступают для российских испытуемых ресурсом совладания как разновидность социальной поддержки. При этом поддержка способствует улучшению социально-психологической адаптации, прямо или косвенно помогая процессам совладания с трудными жизненными ситуациями.

Оказалось, что семья и семейная история составляют важный амбивалентный источник либо деформированных вследствие травматизации личности, либо гармоничных и развивающихся возрастных стереотипов и социальных установок. Она также амбивалентна в связи с оказываемой субъекту социальной поддержкой как ресурсом совладания. При этом мы обращаем внимание на социальные моменты возникновения и существования представлений о семье и предках и определяем их как осмысленные знания, эквиваленты мифов и верований, возникающие в группе (в семье) (С. Московиси, К. А. Абульханова, Г. М. Андреева и др.). Это общественное обыденное сознание, в котором сложно взаимодействуют на уровне здравого смысла различные убеждения (отчасти иррациональные), идеологические взгляды, знания, раскрывающие и во многом составляющие социальную реальность. Значимый предок рассматривается нами как член семьи, семейного дерева, имеющий максимально высокую степень авторитетности и эмоциональной привлекательности, хотя и не обладающий властными полномочиями («кумир»). Значимый другой (предок) – это человек, с которым так или иначе соотносится удовлетворение потребностей различного рода, он тем дольше сохраняет свою необходимость и незаменимость, чем существеннее ценности, которые он разделяет и пробуждает в человеке. Как только они утрачиваются, – умирает и «мы», чувство единения и значимости с этим человеком. Однако если возникают трудности, связанные именно с этими ценностями, значимый предок, знание о нем может становится важным.

В исследовательских целях использовался, как говорилось выше, метод геносоциограммы семьи, представляющий собой графическое изображение классического генеалогического древа с указанием важных дат и событий из жизни членов семьи. В сочинении-анализе отражались вопросы осведомленности о жизни родственников и предков, значимость этого знания для человека.

Вот некоторые результаты. Максимальное (по материнской и отцовской линиям) количество представленных на генограмме поколений предков у испытуемых резко различается и колеблется в переделах от 3 (7 % случаев) до 7 (2 %) поколений, включая испытуемого. Большинство респондентов осведомлены о 4 (52 % случаев) поколениях, т. е. до своих прабабушек и прадедушек, или о 5 (32 %) поколениях (до прапрабабушек). Причин такой слабой осведомленности может быть несколько. В первую очередь, это политическая история жизни страны, связанная с репрессиями и ссылками, вынуждавшая родственников отказываться от осужденных членов семьи, порывать с ними связи; война, гибель на фронте и потеря контакта с родственниками; патриархальная русская традиция перехода девушки после свадьбы в семью мужа и отрыв от своих корней и др.

Осведомленность о предках и истории семьи оценивалась по количеству отображенных на генограмме поколений людей, их имен-отчеств и некоторых фактов жизни, которые испытуемый мог назвать. Анализ осведомленности отдельно по отцовской и материнской линиям обнаружил интересную тенденцию: знание дальних предков по материнской линии часто больше, чем по отцовской. Осведомленность по материнской линии колеблется от 2 (7 % случаев), т. е. по бабушку включительно, до 6 (2 %) поколений, начиная с матери. Испытуемые чаще отображают на генограмме 3 (54 % случаев) или 4 (20 %) старших поколения. Иными словами, верхней границей осведомленности обычно являются пра– и прапрабабушки. Разброс показателей осведомленности по отцовской линии иной: в 7 % случаев на генограмме отражается вообще только один отец, что чаще всего связано с полным разрывом отношений с ним вследствие развода родителей. Максимальный показатель осведомленности тоже невысок – 5 поколений в 2 % случаев. Большинство испытуемых изображают на генограмме 3 (50 % случаев) или 4 (22 %) старших поколения. Однако пока о значимых различиях осведомленности о предках по женской линии по сравнению с мужской можно говорить только на уровне тенденции.

Максимальный показатель осведомленности о предках в семье, рассмотренный выше, не всегда определяется показателями осведомленности по материнской линии. Мы не раз сталкивались со значительно большей осведомленностью о предках по линии отца. Этот факт подтверждается тесной положительной корреляцией высокого уровня значимости максимального показателя осведомленности о предках по семье в целом с показателями осведомленности и по линии матери (р = 0,00), и по линии отца (р = 0,00). Кроме этого, тесно коррелируют между собой осведомленность по женской и мужской линиям (р = 0,00). Это свидетельствует о том, что, если в семье знают историю семьи, это знание чаще включает примерно одинаковый объем информации о предках со стороны отца и со стороны матери. Генограммы с такой отличительной особенностью, как осведомленность только по одной линии, встречаются значительно реже.

В исследовании анализировались два показателя: количество изображаемых членов семьи, который, на наш взгляд, является показателем широты семьи и количества родственников (семейной социальной сети), и показатель уровня активности взаимоотношений и общения с ними, поддержания контактов (плотность семейной социальной сети) и, как следствие, осведомленности об их жизни. Количественные показатели на представленных генограммах варьируют от 7 до 147 человек. Большая часть испытуемых (35 %) включала в семейное дерево от 26 до 50 человек; немного меньше респондентов (28 %) отображали на генограмме от 50 до 100 человек (69 в среднем). Отдельно по материнской (62 % случаев) и отцовской (82 %) линиям изображается в основном от 1 до 25 родственников. Общее количество изображаемых членов семьи тесно положительно связано и с количеством членов семьи отца (р = 0,00), и с количеством членов семьи матери (р = 0,00). Это также свидетельствует о том, что в семьях, поддерживающих контакты с родственниками, наблюдается частое общение с родней и по мужской, и по женской линии. Семьи с активным однолинейным общением встречаются гораздо реже. Можно сказать, что традиционные семейные связи в российской провинции сохраняются и развиваются, делая жизнь людей легче и разнообразнее. Это важное отличие от западной культуры является спецификой российского совладания в семье (Cowan P. и др., 1996).

Кроме этих результатов, на более широкой выборке мы получили два типа «полюсных» или качественно контрастных представлений людей о своей семейной истории. Первый тип отражен в так называемой «голой» геносоциограмме – разновидности семейного дерева, создаваемого испытуемым. Этот тип представляет собой схему, на которой изображены в среднем 3–4 члена семьи, в основном представители нуклеарной семьи из двух поколений (родители – дети). Абсолютно разные причины стоят за этими «печально обрубленными» деревьями: либо реальное незнание семейной истории, оторванность от корней в связи с трагедиями нашей отечественной истории (репрессии, раскулачивание, ссылки, уничтожение целых поколений в период репрессий, необходимость порвать с ними отношения, подавление памяти о них), переезды. Причиной может быть и сознательный отрыв человека от своего «дерева», нежелание быть его частью из-за чувства стыда, неловкости за отдельные «ветви», судьбы, людей, в случаях тяжелого развода родителей или прародителей, алкоголизма или иных социальных девиаций, глубокого конфликта на межличностном и ценностном уровнях. Другой полюсный тип геносоциограммы мы условно назвали «витринным». Он состоит из огромного количества членов семьи (иногда более 250 чел.) и является репрезентацией мифологизированной семейной истории, которая содержит информацию о 6–8 поколениях, собранную не нашим испытуемым, но чаще всего одним-двумя высокомотивированными членами семьи, гордящимися своими “корнями”. Такую презентацию можно интерпретировать как компенсаторную. Происходит включение механизмов психологической защиты, нередко слабо осознаваемых испытуемым. Наконец, как уже упоминалось, основное количество российских испытуемых обычно представляет некий усредненный тип генограммы, где заложены представления о 4–5 поколениях, но они неполны, имеются «белые пятна» и одновременно богатые чувствами и фактами примеры ярких и необычных судеб значимых предков. Путем анализа содержания интервью, разработанного нами, мы выясняем степень ресурсности всех трех типов представлений, запечатленных в геносоциограммах.

В эмпирическом исследовании, выполненном Е. А. Петровой в 2005 г., установлено, что в качестве социального ресурса совладающего поведения для человека могут выступать только значимые социальные связи, отношения и люди, входящие в социальную сеть. Обычно испытуемые называют их старшими товарищами, наставниками, «гуру», учителями, описывают как «беспрекословный авторитет», «образец поведения и личностных качеств», людей, вызывающих уважение и наставляющих на «правильный путь». Такие личности обладают либо выдающимися морально-нравственными качествами (доброта, честность, порядочность, уважение к людям и любовь, справедливость и др.), либо интеллектуальными (мудрость, ум, грамотность) характеристиками. Они также имеют достижения, проявляющиеся в деятельности (трудолюбие, напористость, целеустремленность), или характеристики, возникающие в трудных жизненных ситуациях (спокойствие, уравновешенность, жизнестойкость). Среди этих людей нередко называют и прародителей, хотя частота выбора различна у представителей разных групп испытуемых. Сельские жители значительно чаще, по сравнению с городскими, отмечают в числе значимых людей – членов родственного клана (они занимают три первых места по частоте встречаемости). Городские жители заметно чаще отвечают, что «росли и развивались сами», «никто не учил – сами все узнать пытались».

Мы связываем это с большей изолированностью нуклеарных семей в городе, слабой и редкой связью и общением с прародителями и т. д. Другими причинами выступает потеря родни и связи с ней при переезде из деревни в город, последствия советской идеологии («сын за отца не отвечает») и периода тоталитаризма и массовых репрессий (Бейкер, Гиппенрейтер, 2005). Определяя возраст, в котором человек выбирается в качестве значимого «старшего товарища», наставника, мы установили, что частота выбора человека в качестве наставника, «гуру», учителя пропорциональна его возрасту, поэтому прародители занимают здесь ведущее место. Исключение составляют родители, которые более рано приобретают и продолжают выполнять эту функцию – значимого влияния, наставничества. Учитывая то, что, возможно, не все испытуемые имели в реальной жизни общение с прародителями и тем более не могли обратиться к ним в зрелом возрасте, носителями семейного знания и мудрости нередко выступают именно родители. В целом наличие в социальной сети взрослых людей значимых других старшего возраста, включая прародителей, отражает их потребность в стабильности, предсказуемости и надежности отношений.

Представления о значимом прародителе и предке или их образ (включающий знания об их жизни) создается семьей и передается человеку главным образом в мифологизированном виде в процессе межпоколенной передачи семейной истории. Как показало наше исследование, общение и взаимоотношения с прародителями как старшими родственниками в трудной ситуации оказываются важным источником знания о семейной истории и достаточно сильным ресурсом совладания.

Данный социальный ресурс действует посредством: 1) физической и эмоциональной поддержки (в том числе опосредованной – объединение семьи, сплочение, поддержка); 2) передачи опыта, информационной поддержки (совет, научение); 3) идентификации со значимыми другими в личностных чертах и поведении. В возрасте «середины жизни» при определении целей дальнейшей жизни в целом, своего значения и функций в семье и обществе это приобретает особое значение.

Когда человек умирает, его образ не перестает выполнять функции поддержки, ресурса в процессе совладания с трудностями. Для их получения культура изобрела специфические средства поддержания памяти. Представление о значимом предке, если ресурсная функция взаимоотношений с ним продолжает быть необходимой в трудных ситуациях и после его смерти, начинает «работать», позволяя человеку обращаться к нему посредством символических, ритуальных действий, обращения к вещам и фотографиям, когда-то принадлежавших прародителям и т. д. В исследовании мы выявили следующие способы, пути получения этого ресурса.

Ресурсные воспоминания и переживания от старых семейных фотографий, которые просматривают, когда грустно, тяжело, одиноко, тоскливо (37 %), когда скучают, вспоминают детство (20 %), и значительно реже, когда они попадутся на глаза или придут гости. Встречаются и ответы; «когда хочется пообщаться с ними, побыть духовно вместе».

Хранение вещей, которые когда-то принадлежали предкам (49 %). В интервью эти вещи описываются как дорогие, ценные, как часть любимых умерших людей, носители их энергетики и тепла. Они вызывают «чувство гордости и богатства» независимо от их реальной стоимости и функциональной ценности.

Посещения места жительства предков (32 %) тесно пересекается с вопросом средовой идентичности. Оно часто описывается как «самое прекрасное, красивая деревня», «святое, дорогое, тянущее к себе, которое никогда не забудется», где прошло счастливое детство, Родина. Стоит отметить интересный факт, что отсутствие знания истории своей семьи и, как следствие, невозможность идентификации с собственным родом вызывает у человека некоторую защитную реакцию в виде идентификации с человеческим родом вообще и предками-древними людьми (скифы, меря и др.), с присущими им по мифам и легендам выдающимися психологическими качествами (справедливость, мужество, честь и др.).

Ритуальные действия (посещение могил предков, почитание памяти), по описанию людей, также выступают средством получения ресурсных знаний и чувств посредством 1) формирования модели поведения, отражающей традиции, стереотипные, не всегда осознаваемые и объяснимые членами семьи действия, передаваемые из поколения в поколение («Это долг, святая обязанность помнить и отдавать так благодарность предкам»); 2) эмоциональной поддержки, силы, которая возникает в результате. Это один из самых распространенных способов получения ресурса людьми как в сельской местности, так и в городе.

Воспоминания и мысли (в том числе ассоциативные). К ним наиболее часты обращения в случаях, «когда плохо, тяжело, требуется совет, трудно принять решение», «когда думаю о прошлом, вспоминаю детство». Воспоминания – это тоже ресурсное явление, так как актуализация воспоминаний связана: 1) с потребностью «пережить прошлое» заново в мыслях с целью нахождения иных смыслов и жизненных ориентиров за счет взгляда на прошлое с более взрослой позиции, 2) воспоминания взаимоотношений с прародителями в детстве (если опыт был позитивен) дают ощущение того, что человек любим, нужен в любой жизненной ситуации, даже трудной.

Таким образом, нами выявлена трехкомпонентная структура социальных представлений как ресурса совладающего поведения. Эмоционально-чувственный компонент (социальная поддержка, способствующий улучшению психологического самочувствия и получаемый от переживаний и чувств, связанных с воспоминаниями о предках, вещами и фотографиями, принадлежавшими им, обращения к прародителям) преобладает у женщин и жителей сельской местности. Идентификационно-поведенческий компонент (личностная и социальная идентификация со значимым предком) одинаково представлен в обеих выборках. Интеллектуально-ценностный компонент (интеллектуальная значимость знания о предке и влияние на формирование ценностей) широко представлен во всех группах испытуемых, однако существенно преобладает в городской выборке: только здесь встречались люди, знающие историю семьи в 6–7 и более поколениях, но знание это в основном носит характер интеллектуальной ценности.

В целом эмоционально более погружены и привязаны к семейной истории, своему «дереву» и имеют более отчетливые представления о большем количестве значимых предков женщины и сельские жители по сравнению с горожанами (p = 0.01). Сохранение патриархальных устоев, закономерностей функционирования и ценностей традиционной расширенной семьи в большей мере присуще сельским жителям и является для них ресурсом совладания с трудностями и выживания в трудных современных социально-экономических условиях (безработица, «отходничество», пьянство на селе).

В нашем исследовании установлена значительная роль прародителей, особенно для людей в возрасте «середины жизни» (Юнг, 1996) как незаменимой реальной социальной поддержки. Особенно отмечается и ценится испытуемыми независимо от их возраста способность прародителей выступать «буфером» эмоциональных переживаний, стрессов. При этом мы отмечаем, что реальный вклад прародителей в становление их внуков остается психологически и социально «неотплаченным», особенно у сельских жителей в связи с миграцией внуков в город, нечастыми контактами и малой реальной помощью.

В каких же трудных ситуациях необходим и эффективен этот социальный ресурс, когда люди к нему обращаются? В исследовании были выявлены следующие тенденции: наименее частым является вопрос: как строить семью и воспитывать детей? (5,5 %), далее идут ситуации очень сильных переживаний (смерти близких, больших разочарований, а также, когда «живых беспокоить не хочется – у них свои проблемы, им не до этого») (12,5 %). Значительно чаще ставятся вопросы выбора дальнейшего пути в жизни (Развестись? Родить ребенка? Как поступить в ситуации сложного выбора? и др.) (16 %), вопросы о будущем (Что после смерти?) (27 %), вопросы смысла жизни и ее сущности (48 %). Очевидно, что данный социальный ресурс привлекается для решения наиболее субъективно трудных проблем, проблем экзистенциального плана, требующих особого типа совладания, возможно, мобилизации всех душевных и духовных сил для принятия и реализации жизненно важных, возможно, поворотных решений.

В России практически каждая семья имеет «белые пятна» в памяти о своих предках. Этому, как известно, способствовали войны (первая и вторая мировые или гражданская и Великая отечественная), голод, государственный террор (раскулачивание, переселение народов, ГУЛАГ). Неосмысленное, неопределенное прошлое, с точки зрения индивидуальной биографии отдельного человека и его семейной истории, преступления государства против своего народа, «большой террор», начавшийся в 1937 г., остались без наказания и подлинного покаяния. Именно поэтому молодое поколение оказалось в ситуации неопределенности как своего места в роду, так и в обществе (Цой, 2006). Для современных новых поколений россиян, их психического здоровья чрезвычайно важна реконструкция семейной истории, заполнение «белых» пятен. Русская пословица гласит: «Где нет прошлого, там нет и будущего».

Воспоминания, обращение к семейной истории, образу значимого предка как ресурсу позволяет регулировать эмоциональные процессы и психологические состояния, осознанно выстраивать и выбирать жизненные стратегии, цели, ценности, познавать себя посредством расширения внутренних горизонтов и отнесения себя к определенным группам, определять жизненный смысл и свое предназначение, уникальность собственной жизни и интегрировать прошлый опыт. Общение с прародителями, знание своих предков иногда ничем незаменимо и восстанавливает свою значимость в современном российском обществе с его тенденциями к усилению и культивированию психологии индивидуализма и личных достижений.

Как мы показали выше, знания о семейной истории и отношения со старшими родственниками могут выступать значительным ресурсом совладания с трудными жизненными ситуациями, особенно в экзистенциально трудных ситуациях, отражающих вопросы существования и индивидуальной духовной жизни. Обратиться и «прийти» к такому ресурсу человек может различными способами: через живое общение с прародителями, обращение к предку в мыслях, совершением ритуальных действий и т. д. Знание истории семьи в целом дает представление о личном предназначении в семье и жизни, способствует возникновению уверенности в себе, чувства защищенности и комфорта, поддержки, роста духовных сил, уменьшения страха одиночества и веры в будущее.

Особое внимание нами было уделено отношениям молодежи до 25 лет (всего 167 человек) к их семейному дереву: родителям и прародителям; семейной истории и другим формам семейного бессознательного (семейные мифы и др.), выполняющим функцию укрепления (разрушения) отношений; способам совладания с трудностями выживания в истории (как удалось выжить?). Целью этого эмпирического среза было выявление изменений в межпоколенных отношениях и создание банка данных социальных представлений поколений друг о друге, в том числе в семейной истории; определение закономерностей установления оптимальных границ и взаимодействия между поколениями в семье, наличие конфликтных либо поддерживающих отношений сопричастности друг другу.

Нами диагностировано наличие некоторой геронтофобной установки в сознании молодых людей: значительная часть респондентов (96 человек из 167) говорили о том, что не хотели бы дожить до старости, критическим возрастом называя 50-летний рубеж, признавались в переживании страха старости, особенно нищей, наполненной ненужностью, отчаянием и одиночеством. Выявлена также и межпоколенная агрессия, в основном у трети испытуемых. Она проявляется как к реальным родственникам пожилого возраста, так и к людям старших поколений (преподавателям в университете, школе), коллегам и начальникам на рабочем месте. При этом другой, большей части выборки молодых людей присуща идеализация прошлого своих предков, живших «при социализме», и героизация биографий своих предков, сверхидентификация с ними, которая сродни «витринным» геносоциограммам, описанным выше.

Психологические закономерности изменившихся в России отношений между поколениями сложны и по-прежнему нестабильны. Они могут предсказывать действенность, активность разных возрастных страт, их вклада в общественное развитие уже в недалеком будущем. Проведенное нами исследование возрастной вертикали через основные концепты межпоколенного подхода и «семейной культурной концепции» – устойчивую и передаваемую форму коллективного семейного опыта, особенности семейного (микрогруппового) сознания оправдало наши ожидания. Можно констатировать заинтересованность большинства испытуемых и их искреннюю вовлеченность в трудоемкое исследование, что говорит о ценности семейной истории и наличии значимых предков у большинства испытуемых.

Несмотря на существование негативных тенденций, межпоколенные отношения, изучаемые нами через знание семейной истории, наличие и представления о значимых предках, выступают ресурсом совладающего с трудными, стрессовыми ситуациями поведения. Это касается, прежде всего, взрослых людей в возрасте «середины» жизни, женщин чаще, чем мужчин, сельских жителей в большей мере, чем горожан. Прояснение и восстановление семейной истории, ее изучение и обретение ее позитивных сторон может стать не только одним из критериев межпоколенного взаимопонимания и продуктивного взаимодействия, но и ресурсным источником жизненной силы и благополучия человека.

Проведя исследование, мы еще раз доказали социально-культурную обусловленность совладания; возможность обучения этому виду поведения у ближайшего (семейного) окружения, «наследование» и передачу способов «закаливания» перед жизненными трудностями от предыдущих поколений. Особенности и трудности межпоколенных отношений в современной России состоят в том, что эти отношения претерпевают изменения при смене политической, экономической и социальной структур. Они одновременно включают и конфликт, и сопричастность друг к другу, обладают ресурсами совладания с трудностями и дальнейшего развития. При определенных условиях, грамотной социальной политике и личной ответственности людей как субъектов за качество и содержание своей жизни можно говорить о межпоколенных отношениях как социальном ресурсе, который проявляется в том, что одно поколение активно и заинтересованно берет и осваивает опыт другого, обеспечивая собственное развитие и психологическое благополучие.

Литература

Абульханова К. А., Енакаева Р. Р. Российский менталитет или игра без правил? // Российский менталитет. Психология личности, сознание, социальные представления / Под ред. К. А. Абульхановой, А. В. Брушлинского, М. И. Воловиковой. М.: Изд-во ИП РАН. 1996. С. 4–27.

Бейкер К., Гиппенрейтер Ю. Б. Влияние сталинских репрессий конца 30-х годов на жизнь семей в трех поколениях // Теория семейных систем Мюррея Боуэна: Основные понятия, методы и клиническая практика. М.: Когито-Центр, 2005. С. 419–452.

Карабанова О. А. Психология семейных отношений и основы семейного консультирования. М.: Гардарики, 2004.

Крюкова Т. Л. Психология совладающего поведения в разные периоды жизни: Дис. … докт. психол. наук. Кострома, 2005.

Крюкова Т. Л., Сапоровская М. В., Куфтяк Е. В. Психология семьи: жизненные трудности и совладание с ними. СПб.: Речь, 2005.

Московичи С. Социальные представления: исторический взгляд // Психологический журнал. 1995. Т. 16. № 1. С. 3–18; Т. 16. № 2. С. 3–14.

Нуркова В. В. Свершенное продолжается: Психология автобиографической памяти. М.: Изд-во УРАО, 2000.

Петрова Е. А. Представления личности о значимых предках как ресурс совладающего поведения. Квалификационная работа. Кострома: КГУ им. Н. А. Некрасова, 2005.

Петрова Е. А. О понятии ресурсов совладающего поведения // Материалы II Сибирского психологического форума «Психологическое исследование: теория, методология, практика» / Отв. ред. Г. В. Залевский. Томск: Томский государственный университет, 2007. C. 458–465.

Рубинштейн С. Л. Человек и мир. М.: Наука, 1997.

Холлис Дж. Перевал в середине пути. Кризис среднего возраста. Аналитическая психология. М.: ИНФРА-М, 2002.

Цой Л. Н. В контексте конфликтологии: конфликт поколений // www.tsoi.conflictmanagement.ru/2006.

Юнг К.-Г. Проблемы души нашего времени / Предисл. А. В. Брушлинского. М.: Прогресс – Универс, 1996.

Drake P. J. Fullerton Genealogy Study // The Masters Thesis: California State University. Fullerton, 2004.

Cowan P. A., Cowan C. P., Schulz M. S. Thinking about Risk and Resilience in Families // Stress, Coping and Resiliency in Children and Families / Ed. by E. M. Hetherington, E. A. Blechman. Lawrence Erlbaum Ass. Inc., Publishers. Mahwah, New Jersey, 1996. P. 1–38.

Giorgi A. Psychology as a Human Science. A Phenomenologically Based Approach. Harper, Row, Publishers, Inc., 1995.

Hobfoll S. E., Johnson R. J., Ennis N. E, Jackson A. P. Resource loss, resource gain, and emotional outcomes among inner-city women // J. of Personality and Social Psychology. 2003. 84. March. 3. P. 632–643.

Hobfoll S. E. Stress, culture, and community: The psychology and philosophy of stress. New York: Plenum, 1998.

Sarbin T. R. (ed.) Narrative Psychology: The Storied Nature of Human Conduct. New York: Praeger, 1986.

Singer J. A., Sarbin T. R. Narrative Construction of Emotional Life: A Special Issue of Journal of Narrative and Life History // J. of Narrative, Life History. 1995. Oct. 1.

Taylor Sh. E. Health Psychology. McGraw-Hills, Inc., 1995.