Закон 13. Прося о помощи, взывай к своекорыстию людей... и никогда — к их милости или великодушию

Формулировка закона

Если вам пришлось обратиться к союзнику за помощью, не трудитесь напоминать ему о вашем былом участии в добрых делах. Он найдет способ вас проигнорировать. Вместо этого в своей просьбе или в своем договоре с ним дайте ему увидеть нечто такое, что будет выгодно ему, и подчеркивайте это без меры. Он с воодушевлением поддержит предложение, сулящее выгоду ему самому.

Нарушение закона

В начале XIV столетия юноша, именуемый Каструччо Кастракани, возвысился из простых солдат, став правителем крупного итальянского города Лукка. Его продвижению (совершившемуся в результате предательства и кровопролития) способствовало одно из наиболее могущественных семейств в городе — Поджио. Но едва их протеже пришел к власти, они поняли, что забыты им. Его честолюбие полностью перевесило благодарность, если он вообще ее испытывал. В 1325 году, воспользовавшись отъездом Каструччо, который сражался с основным врагом Лукки — Флоренцией, Поджио сговорились с еще одним дворянским семейством города избавиться от властолюбивого князя, приносившего им только беды.

Подняв мятеж, заговорщики напали на наместника, оставленного Каструччо для управления городом, и убили его. Поднялись волнения, силы сторонников Каструччо и сторонников Поджио были примерно равны. В момент наивысшего напряжения, однако, глава семьи Поджио, Стефано, вмешался и заставил обе стороны сложить оружие.

Стефано был миролюбив и не принимал участия в заговоре. Он все время уговаривал семью положить конец бесполезному кровопролитию. Теперь он настаивал на том, чтобы выступить от имени своего семейства и уговорить Каструччо выслушать их жалобы и удовлетворить требования. Стефано был старшим и мудрейшим в клане, так что семья согласилась довериться его дипломатии, а не своему оружию.

Услышав о восстании, Каструччо поспешил назад. Но к моменту его прибытия стычки прекратились благодаря тайным действиям Стефано, и правителя поразили мир и спокойствие, царившие в его городе. Стефано предполагал, что Каструччо будет благодарен ему за его роль в усмирении восставших, поэтому он нанес правителю визит. Он объяснил, каким образом добился мира, а затем воззвал к милости Каструччо. Стефано объяснил, что бунтовщики из его семьи люди молодые и пылкие, хотят власти, но не имеют опыта. Он напомнил и о былом великодушии и помощи, оказанной Каструччо его семьей. По всем этим причинам, сказал он, правитель должен простить Поджио и выслушать их жалобы. Это, сказал он, было бы единственным верным решением, ведь семья охотно сложила оружие, а в прошлом всегда поддерживала его.

Каструччо терпеливо слушал. Казалось, он ничуть не рассержен и не обижен. Напротив, он в ответ призвал Стефано не сомневаться, что справедливость восторжествует, и попросил пригласить всю его семью во дворец, чтобы обсудить взаимные претензии и прийти к соглашению. При расставании Каструччо сказал, что благодарен Богу за дарованную возможность проявить снисходительность и доброту. В тот вечер все семейство Поджио явилось во дворец. Каструччо сразу же приказал схватить их, а через несколько дней все они были казнены, включая Стефано.

Большинство людей столь неистово субъективны, что ничто на самом деле не занимает их, лишь они сами. Любое сделанное кем-то замечание наталкивает их на размышления об их собственных делах, а всё их внимание поглощено и захвачено малейшим шансом перевести разговор на свою личность, сколь бы отдаленной ни была тема.

Артур Шопенгауэр, 1788—1860

Толкование

Стефано является олицетворением всех тех, кто верит в торжество правосудия и благородства. Конечно, в истории известны случаи, когда обращения к правосудию и напоминания о благодарности увенчивались успехом, но значительно чаще это приводило к страшным последствиям, особенно при попытке договориться с людьми, подобными Каструччо. Стефано было известно, что путь князя к власти пролегал через предательство и безжалостную жестокость. Наконец, было известно, что этот человек приказал убить близкого и преданного ему друга. Когда Каструччо сказали, что он совершает ужасную ошибку, убивая старого друга, он ответил, что казнит не старого друга, а нового врага.

Человек, подобный Каструччо, понимает лишь силу и корысть. Когда вспыхнул мятеж, наиболее опасным шагом из всех возможных было погасить его и отдать себя на милость правителя. Но даже когда эта роковая ошибка совершилась, у Стефано еще был шанс подкупить Каструччо деньгами или посулами золотых гор в будущем, намекнуть, что для поддержания власти Каструччо по-прежнему не обойтись без Поджио, благодаря их связям с самыми влиятельными родами Рима или хотя бы возможности устроить ему выгодную брачную партию.

Вместо этого Стефано стал ворошить прошлое, вспоминая о долгах, которые не были возвращены. Никого нельзя заставить насильно быть благодарным, а часто благодарность ложится тяжким бременем, которое человек счастлив был бы сбросить. Каструччо уничтожил свои обязательства перед Поджио, избавившись от самих Поджио.

Соблюдение закона

В 431 году до н. э., перед самым началом Пелопоннесской войны, остров Керкира (впоследствии получивший название Корфу) и греческий город-государство Коринф находились на пороге конфликта. Обе стороны направили послов в Афины, стараясь привлечь афинян в союзники. Ставки были высоки, поскольку иметь Афины на своей стороне означало победить. И кто бы ни стал победителем, проигравшей стороне не приходилось рассчитывать на его милость.

Остров Керкира взял слово раньше. Посол начал с признания того факта, что острову в прошлом не приходилось оказывать помощь Афинам, а вообще-то Керкира чаще союзничал с неприятелями Афин. Керкира и Афины не были связаны ни дружбой, ни благодарностью. Да, признал посол, сейчас он явился в Афины из-за страха и озабоченности будущим своей родины. Единственное, что он мог предложить, был взаимовыгодный союз. Керкира располагал военным флотом, по силе и численности уступавшим только афинскому. Союз двух государств способствовал бы развитию невероятно мощного флота, который служил бы для устрашения неприятельского государства Спарты. Ничего другого остров Керкира, к сожалению, не мог предложить.

Представитель Коринфа выступил затем с блестящей, страстной речью, являвшей резкий контраст сухому, бесцветному выступлению островитянина. Он вспомнил все былые заслуги Коринфа перед Афинами. Он вопрошал, что сказали бы другие союзники Афин в случае заключения городом союза с бывшим врагом против теперешнего друга, который преданно служил интересам Афин: пожалуй, эти союзники могли бы разорвать свои соглашения с Афинами, увидев, что их верность не ценится. Он апеллировал к законам Эллады и напоминал, что пришло время Афинам платить Коринфу за все сделанное добро. Под конец он перешел к долгому перечислению услуг, когда-либо оказанных Коринфом Афинам, и напомнил о том, как важно быть благодарными по отношению к друзьям.

После обоих выступлений афиняне приступили к дебатам. Когда пришло время голосования, они единогласно отдали голоса в пользу союза с Керкирой против Коринфа.

Крестьянин и яблоня

В саду у крестьянина росла яблоня, которая не давала плодов, а по ее ветвям прыгали воробьи и кузнечики. Крестьянин решил срубить ее и, взяв в руку топор, с силой ударил по корням. Кузнечики и воробьи умоляли его не рубить дерево, которое давало им приют, и пожалеть его. Они обещали, что за это станут своим пением облегчать человеку его труды. Не обращая внимания на их мольбы, крестьянин нанес второй и третий удар топором. Когда он добрался до дупла в дереве, то обнаружил в нем улей, полный меда. Отведав медовых сот, крестьянин отбросил топор и стал заботливо ухаживать за деревом, словно оно было священным.

Из «Басен» Эзопа, VI век до н. э.

Толкование

История превосходно помнит афинян, которые известны как самые трезвомыслящие люди во всей классической Греции. Для них вся риторика мира, все взывания к эмоциям не могли перевесить убедительного практического аргумента, особенно такого, какой увеличивал бы их могущество.

Коринфский посол не учел того, что его взывания к былым заслугам Коринфа перед Афинами лишь раздражали афинян, заставляя их испытывать чувство вины и напоминая, что они многим обязаны Коринфу. Афинян менее всего заботили прежние заслуги и дружеские чувства. В то же время они знали, что, даже если другие союзники сочтут их неблагодарными за отказ поддержать Коринф, все же эти города-государства едва ли пойдут на разрыв отношений с Афинами, самыми могущественными в Греции. Афинская империя управлялась с помощью силы, и любые проявления неодобрения попросту были бы подавлены.

Когда люди выбирают между разговорами о прошлом и обсуждением будущего, прагматик всегда тяготеет к будущему и забывает прошлое. Политики Керкиры понимали, что с трезвыми реалистами лучше быть прагматиками. И наконец, большинство людей действительно прагматичны — редко кто из них станет действовать вопреки собственным интересам.

Всегда было законом, что слабый должен повиноваться сильному, а кроме того, мы считаем, что достойны властвовать. Вплоть до сего момента ты полагал так же, но теперь, подсчитав собственные выгоды, начинаешь рассуждать в терминах добра и зла. Заключениями подобного рода никогда не удавалось отвратить людей от стремления к власти, предоставляемой превосходством силы.

Из «Пелопоннесской войны» Фукидида, ок. 460—400 до н. э.

Ключи к власти

В своем продвижении к власти вам предстоит не раз попадать в положение просящего помощи у тех, кто обладает большей властью. Просить помощи — это искусство, а успех зависит от вашей способности понять того, с кем вы имеете дело, и не перепутать свои нужды с его нуждами.

Большинство людей никогда не добиваются в этом положительного результата, потому что ослеплены собственными желаниями и потребностями. Они исходят из допущения, что те, к кому они обращаются, бескорыстно заинтересованы в оказании им помощи. Они разговаривают так, будто их нужды имеют значение для этих людей, заботят их, тогда как на самом деле, возможно, ничто не волнует их меньше. Иногда они обращаются к высоким материям: возвышенным мотивам или таким чувствам, как любовь или сострадание. Они рисуют масштабные полотна, в то время как простая, обыденная реальность могла бы оказаться более притягательной. Они не отдают себе отчета в том, что даже обладающий самой большой властью человек находится в тисках собственных нужд, так что, если не воззвать к его интересам, он в лучшем случае воспримет вашу просьбу как ненужную трату времени.

В XVI веке португальские миссионеры предпринимали многолетние попытки обращения в католицизм жителей Японии, при этом Португалия обладала монополией на торговлю Японии с Европой. Хотя миссионеры и добились некоторых успехов, однако им никак не удавалось договориться с правящей элитой страны. К началу XVII столетия их деятельность вызывала резко отрицательное отношение у императора Японии Иэясу. Когда в Японию стали прибывать голландцы, император испытал облегчение. Он очень нуждался в европейцах из-за их огнестрельного оружия, познаний в навигации, а это были к тому же европейцы, которые не докучали навязыванием религии, — голландцы хотели только торговать. Иэясу быстро распорядился изгнать португальцев из страны. С тех пор он имел дело только с практичными голландцами.

Япония и Голландия — страны с совершенно разными культурами, но обе разделяли вечный и универсальный идеал: корыстные интересы. Любой человек, с которым вы имеете дело, — это как бы другая культура, чужая земля, и его прошлое не имеет ничего общего с вашим прошлым. Все же вы можете преодолеть различия между ним и вами, взывая к его эгоизму. Здесь не нужна излишняя тонкость, будьте внятны: вы обладаете ценной для него информацией, вы можете наполнить его чемоданы золотом, вы сделаете так, что он будет жить дольше и счастливее. Вот язык, на котором все мы говорим и который понимаем.

Самое важное — понять психологию другого человека. Он честолюбив? Озабочен своей репутацией или положением в обществе? Есть ли у него враги, которых вы могли бы помочь победить? Может, его попросту интересуют деньги или власть?

Когда в XII веке монголы заняли Китай, они создали опасность для существования культуры, процветавшей в течение двух тысячелетий. Их вождь, Чингисхан, видел в Китае лишь страну, где не хватало пастбищ для его лошадей, так что он решил разрушить ее, сровняв с землей города, потому что «так будет легче завоевать китайцев и растить траву». Китай был спасен от разорения и опустошения не солдатом, не полководцем и не королем, а человеком по имени Елюй Чуцай. Сам Чуцай был иностранцем, но признавал превосходство китайской культуры. Ему удалось стать доверенным советником Чингисхана и внушить тому, что можно лучше воспользоваться богатством страны, если не разрушать ее, а начать взимать дань с каждого ее жителя. Чингисхан счел совет мудрым и поступил так, как предложил Чуцай.

Когда Чингисхан в результате долгой осады завоевал город Кайфэн, то намеревался уничтожить всех его обитателей (так он поступал с жителями городов, которые оказывали сопротивление).

Чуцай сообщил ему, что именно этот город дал Китаю лучших ремесленников и инженеров и что полезнее использовать их, чем лишить жизни. Никогда прежде Чингисхан не проявлял милосердия, хотя на самом деле не милосердие спасло город. Чуцай хорошо изучил вождя монголов. Это был варвар, крестьянин, не интересовавшийся культурой, да и ничем другим, что не имело отношения к военным действиям и практическим результатам. Чуцай поэтому предпочел воззвать к единственному чувству, которое могло быть развито в таком человеке: к алчности.

Эгоизм, корыстный интерес — рычаг воздействия на большинство людей. Дайте им увидеть, каким образом вы можете содействовать удовлетворению их потребностей, — и ваша просьба о помощи магическим образом не встретит сопротивления с их стороны. Проходя каждый шаг по дороге к достижению власти, вы должны учиться прокладывать путь в мыслях окружающих, видеть их нужды и интересы, избавляться от пелены своих собственных чувствований, затмевающих истину. Овладейте этим искусством — и ваши возможности станут безграничными.

Образ: веревка. 

Веревка милости и благодарности истерта и порвется при первом ударе. Не доверяйте ей свою жизнь. Веревка взаимного эгоизма сплетена из множества волокон, ее не так просто разорвать. Она прослужит долгие годы.

Авторитетное мнение

«Кратчайший и лучший путь добиться удачи — дать людям ясно понять, что это в их собственных интересах способствовать продвижению ваших».

Жан де Лабрюйер, 1645—1696

Оборотная сторона

Найдутся и такие люди, которые сочтут, что взывать к их корыстным интересам некрасиво и неблагородно. Они предпочитают проявлять милосердие, быть справедливыми и, таким образом, чувствовать себя выше вас. Обращаясь к ним с просьбами о помощи, вы подчеркиваете их власть и положение. Они достаточно сильны, чтобы ничего не желать от вас, кроме возможности ощутить превосходство. Это вино, которое их пьянит. Они костьми ложатся, чтобы продвинуть ваш проект, представить вас влиятельным людям, — постаравшись, конечно, чтобы все происходило на публике и, разумеется, совершенно бескорыстно (обычно чем больше при этом публики, тем лучше).

Поэтому, цинично апеллируя к эгоистическим интересам, вы сможете найти подход не к каждому.

Кое-кому это придется не по душе — они не хотят, чтобы казалось, будто их интересуют такие низменные мотивы. Им нужна возможность продемонстрировать добросердечие.

Не скромничайте. Предоставьте им такую возможность. Прося их о помощи, вы не делаете их жертвой обмана — им нравится отдавать и нравится, чтобы видели, как они отдают. Научитесь различать тип влиятельных людей и понимать, какой подход сработает. Если они источают алчность, не взывайте к их милосердию. Если же они стремятся выглядеть милосердными и благородными, не обращайтесь к их жадности.