Глава 6 Знакомство с океаном

1993, сентябрь

Я стоял на скалах, глядя на Тихий океан. Я второй раз оказался на Западном побережье и решил, что как только получу взятую напрокат машину, сразу поеду к океану.

Я даже не осознал странность своего вопроса, заданного парню из проката автомобилей в аэропорту Сан-Франциско:

– Я хотел бы поехать к океану. Скажите, как мне туда попасть?

И с таким нетерпением ждал ответа, что даже не заметил его озадаченного взгляда.

– Поезжайте на запад, – ответил парень, и на его лице появилось выражение, будто он только что очень удачно пошутил.

– Я хочу увидеть скалистый берег, – ответил я серьезно. – Скажите, как мне туда попасть?

– Приятель, это Северная Калифорния, здесь весь берег скалистый! – ответил он, внезапно раздражаясь. – Если у тебя есть несколько часов, от «Золотых ворот» ты можешь поехать на север в Марин. Там красиво. А если времени мало, поезжай от города на юг по 380-му шоссе по направлению к Дейли Сити[35] – там тоже есть скалистый берег.

Я посмотрел на часы: было 10 вечера.

Я понял, что до захода солнца осталось совсем мало времени, и прикинул: на востоке сейчас 10 вечера. Сейчас сентябрь, в Бостоне солнце садится самое позднее в семь тридцать. Значит, здесь оно садится около восьми. Я любил закаты, поэтому умел быстро определять время заката практически в любой части страны.

Я впервые оказался на побережье Северной Калифорнии и был поражен его размером и очарован его красотой. Я остановился перекусить в «Тако Белл»[36] в Пасифике – городе на берегу океана к югу от аэропорта. Меня удивило, что «Тако Белл» находится прямо на пляже. Повсюду я видел серферов. Везде был слышен шум прибоя, береговая линия шла на север и исчезала за горизонтом, над головой было ярко-синее небо – все это привело меня в умиротворенное и почти благоговейное состояние.

Я поехал по шоссе вдоль Тихого океана, нашел небольшую стоянку и припарковался. Затем, полностью игнорируя объявления «Опасно: не влезайте на скалы», взобрался на насыпь, отделявшую дорогу от скал. Оттуда был виден прибой, разбивавшийся о скалы в сотне метров ниже.

Несмотря на то что я провел последние пять лет в Бостоне, в этот миг я решил, что атлантическое побережье несравнимо с величием Тихого океана. Я смотрел на его необъятные просторы, на темный, скалистый утес, на котором стоял, и коричневые холмы на противоположной стороне дороги. В моих ощущениях было что-то теплое и успокаивающее, что я не мог проанализировать, но глубоко чувствовал.

Я смотрел на мерцающее отражение заходящего солнца в воде, сделал глубокий вдох и растворился в моменте. Внезапно меня вывел из задумчивости раздавшийся голос.

– Это потому, что я дружественной океан и ты можешь многое у меня узнать.

Я так удивился, что чуть было не потерял равновесие. Я осмотрелся, чтобы понять, кто со мной говорит, но вокруг никого не было – лишь поток автомобилей по прибрежному шоссе и звук прибоя далеко внизу.

Сделав глоток напитка из «Тако Белл», я повернулся к океану и почувствовал, как его никогда не прекращающийся бриз пробежал по моим волосам. «Кто это сказал?» – я посмотрел вниз под скалы на небольшой пляж, но там было пусто. «Должно быть, я все это придумал», – решил я, успокоился и продолжил наслаждаться моментом.

Закрыв глаза, я сосредоточился на ветерке, ласкающем мое лицо. Я смотрел на солнечный свет сквозь закрытые веки и слушал прибой. Звук прибоя всегда казался мне утешительным. Хотя в те дни я постоянно находился в движении, звук прибоя был одной из тех вещей, которые всегда меня успокаивали независимо от того, где я был. Вскоре я опять растворился в этом чувстве и начал представлять, как меня омывает прибой.

Внезапно голос раздался снова – глубокий голос, медленно произносивший слова.

– Я обширен. Я могу научить тебя преодолевать даже большие препятствия – с помощью волн. Череда волн, одна за другой, – и в конечном счете ты добьешься успеха. Но если волны остановятся, ты ничего не добьешься!

На этот раз я не открывал глаза. Я понял, что голос звучал в моей голове. «Я в это не верю, – ответил я внутреннему голосу, – я говорю сам с собой, будто я Океан».

– Нет, это я с тобой разговариваю, – сказал голос в момент всплеска прибоя и опять замолчал – до тех пор, пока не подошла следующая волна. – И я Океан!

«Я схожу с ума!» – подумал я и решил, что самое лучшее – не обращать внимания на голос.

– Когда ты в беде или тревоге – расслабься и вспомни о безграничности океана, – начал он. – Волны расслабления… Я могу тебя успокоить. Думай обо мне, когда ты в беде, или напряжен, или устал… Приходи ко мне!

«Я не верю в это! Со мной говорит Тихий океан! Что-то здесь определенно не так», – я открыл глаза, чтобы убедиться, что меня никто не видит. Я был смущен и чувствовал, как внутри нарастает тревога: солнце садилось, передо мной был один из самых красивых видов в моей жизни, но я не мог им наслаждаться, потому что у меня начался бред. Что могло вызвать этот срыв?

Б?льшую часть лета я постоянно находился в состоянии сильного стресса из-за невозможности начать бизнес так, как я хотел, и был истощен работой по двум контрактам. Я вспомнил кое-что из того, что раньше говорил мне Рамасвами: «Иногда никто не верит в предпринимателя, и тогда единственное, что он может сделать, – начать бизнес самостоятельно. Если ты все сделал правильно, то со временем к тебе придет помощь».

Этот отпуск в конце лета подарил долгожданный отдых от написания программ и навязчивых мыслей о том, как лучше запустить стартап. «Может быть, причина срыва в том, – догадался я, – что я все лето просидел перед монитором». Я поклялся никогда больше так не поступать. Когда я повернулся, чтобы идти к машине, на стоянке остановилась другая машина. Фары были включены, поэтому я не мог видеть, кто внутри.

Вышедший из машины человек показался мне знакомым. Я различил двубортный костюм, вьющиеся светлые волосы… и тут меня осенило:

– Рамасвами! Что вы здесь делаете?

Я был потрясен его появлением. Я знал, что он ездит на Западное побережье каждые несколько недель. Я даже слышал от Джеймса, что на этой неделе он был в районе Сан-Франциско… Но увидеть, как он подъезжает к месту моей остановки на шоссе, которое тянется вдоль всего Западного побережья, – нет, для совпадения это было слишком!

Он улыбнулся, прошел мимо меня и встал на то место, где я только что любовался морем.

– Разве тут не прекрасно?

Он указал рукой на заходящее солнце. Небо стало одновременно красным, оранжевым, фиолетовым и немного желтым.

– Меня всегда привлекают красивые мгновения, подобные этому. Я ищу их. В красоте есть истина, которую нельзя понять разумом… ее можно только почувствовать.

Я взглянул на краски и согласился, продолжая удивляться его внезапному появлению.

– Но… – начал я, и он поднял правую руку, чтобы заставить меня замолчать, а потом жестом пригласил встать рядом и посмотреть на океан.

– Почему океан так красив? – спросил он. – Что в нем такого, что заставляет нас расслабиться и замереть в благоговении?

Я растерялся.

– Это… размер! Он такой огромный, – выпалил я и смутился, потому что несколько минут назад мне говорил об этом сам океан.

– Не совсем так, – ответил Рамасвами, не отрывая глаз от заката. – Как удачно, что я тебя здесь встретил!

Он хохотнул, как будто только что пошутил. Я не понял смысл шутки.

– Видишь ли, это время суток кажется мне наиболее интересным: в сумерках, когда день превращается в ночь, измерения смещаются. Даже обычные люди в это время могут видеть скрытые миры, а измерения дня и ночи смешиваются таким образом, что оказывают на нас глубокое влияние.

Я тоже наслаждался закатом, но не имел представления, о чем он говорил.

– День переходит в ночь, и это красиво, – согласился я, сам очарованный закатом, – но что вы понимаете под измерениями?

Он повернулся ко мне с почти отсутствующим взглядом, но теперь я знал: это значит, что он собирался описать мне нечто увиденное мысленным взором – «третьим глазом».

– Вселенная вокруг нас – это лишь одно измерение бытия. Думай об этом как об одной точке на оси, которая уходит в бесконечность. И таких осей существует множество. Каждая из них – измерение бытия. В обычном состоянии мы не можем воспринимать другие измерения, потому что мы сфокусированы на этом измерении, – он указал на окружающее пространство. – Когда мы начинаем медитировать, у нас появляется способность воспринимать другие измерения.

– Представь, что ты радио. Вокруг нас существует бесчисленное множество передающих радиостанций. Но мы можем быть настроены одновременно только на одну станцию. В нашем случае это материальный мир.

Я не согласился, он вздохнул и начал заново.

– Хорошо, давай, как всегда, начнем с очевидного, и, возможно, оно откроет нам нечто не столь очевидное.

– Хорошо, – согласился я.

Я вдруг заметил, как смешно он выглядел – одетый в деловой костюм, стоя на скалах с видом на океан. Внизу под скалами мы видели выходивших из воды серферов в водонепроницаемых костюмах.

– Если бы ты находился в море на корабле в течение многих недель, стал бы ты считать океан таким красивым, каким он кажется тебе сейчас?

Я на миг задумался.

– Я никогда не был в море даже несколько дней, не говоря уже о нескольких неделях, – ответил я. Он улыбнулся.

– Да, да. Но если бы ты был в море в течение нескольких недель, океан мог бы показаться тебе не таким красивым. На самом деле, когда моряки плывут на корабле какое-то время, они находят вид океана совершенно обычным – ничего, кроме воды во всех направлениях. И ты знаешь – они начинают стремиться к земле! Океан больше не вызывает у них восторга – восторг вызывает земля. «Земля!» – он утрированно изобразил моряка, смотрящего на горизонт. – И внезапно все взволнованны. Почему?

Я не знал.

– Это верно как для человеческой природы, так и для вселенной: сознанию всегда чрезвычайно интересна граница двух сущностей. Если ты был на земле и вдруг увидел океан, у тебя поднимается настроение, потому что ты пришел к переходу между двумя очень разными мирами. Если бы ты путешествовал через Великие равнины и вдруг увидел Скалистые горы[37], они показались бы тебе чрезвычайно красивым зрелищем! Но если бы ты провел в горах несколько недель, то они уже не казались бы тебе такими красивыми, не так ли?

– Думаю, нет.

Все, что он говорил, был мне знакомо.

– Итак, переходы, как видишь, важная вещь. Каждый раз, когда ты видишь переход, ты сталкиваешься с тем, что по своей природе интересно и для тебя, и для меня. Наши умы жаждут различий, а переход – сущность различия.

Он снова повернулся к океану. Солнце уже спустилось за горизонт. Небо постепенно становилось ярко-красным.

– Находи моменты красоты наподобие этого, и ты сможешь узнать что-то о строении миров. К слову, а какие другие переходы вокруг нас ты заметил?

Я подумал, что, наконец, понял, к чему он клонит.

– Переход от дня к ночи, – ответил я.

– Да, конечно. День может быть очень красив, ночь – тоже, но именно переход между ними многие века привлекает внимание поэтов. Сумерки пробуждают в нас некий врожденный интерес. Позволь спросить: чувствуешь ли ты себя на закате несколько иначе, чем всю остальную часть дня или ночи?

Я не был уверен.

– Ну, тогда позволь мне за тебя ответить, – продолжил он. Его слова словно струились – легко, без усилий. – Сумерки вызывают чувство удивления, что заставляет нас быть более задумчивыми. Это время романтики, но также и время для рефлексии. В сумерки нашему сознанию легче замедлить ход и отразить то, что происходит в нашей жизни. Это модель, которая имеет важное значение: в сумерках, в отличие от другого времени, мы можем переместить наше сознание в другие измерения. Мы способны воспринимать вещи, обычно недоступные для восприятия из-за нашей поглощенности заботами дня и ночи.

– У вас интересная точка зрения на переходы. – я никогда не думал об этом таким образом. – я становлюсь более рефлексивным во время заката, ради которого я сюда приехал. Но что вы имеете в виду под восприятием вещей, которые мы обычно не воспринимаем?

Его глаза озорно блеснули, он улыбнулся и подмигнул мне:

– Я думаю, ты знаешь, что я имею в виду.

– Я… не знаю.

Он повернул голову в сторону океана, а его улыбка становилась все шире и шире. Я чувствовал себя очень неловко. Когда я не ответил, он закрыл глаза и повернулся к океану. Затем произнес:

– Я вижу, ты общался здесь с Тихим океаном! Он говорит, что может многому тебя научить.

Я был изумлен и не знал, что сказать, поэтому быстро рассказал, что случилось и что в последнее время я испытал слишком много стрессов.

Рамасвами посчитал мои объяснения «психологическим лепетом» и настаивал, что я на самом деле говорил с Тихим океаном. Я возражал:

– Как можно говорить с океаном? В конце концов это не живое существо, это… просто вода!

Он кивнул и сделал несколько шагов. Я шел за ним.

– Это не просто вода. Тихий океан не только океан, у него есть душа. Тихий океан состоит из тысяч, миллионов живых организмов. Когда-нибудь ты поймешь, что Земля тоже живая и у нее есть душа. Тебе знаком термин «гештальт»[38]?

Я признался, что нет.

– Это заимствованное немецкое слово. Здесь, в Калифорнии, мы используем его для обозначения совокупности, целостности. Гештальт-терапия – одна из форм холистической терапии[39], которая имеет дело с человеком и всей его проблемой в целом. Подумай о гештальте как о чем-то большем, чем сумма его частей.

Это было для меня легко.

– А теперь представь стадо животных. Каждое из них имеет отдельное сознание, но стадо движется в унисон – и это благодаря коллективному сознанию, большему, чем сознание любого отдельного животного из этой группы. То же самое происходит и в косяке рыб. Так вот, в скрытых мирах ты можешь увидеть это коллективное сознание как другую личность – б?льшую, но состоящую из индивидуумов, входящих в группу. Как живое существо, так и группа живых существ имеют сознание в скрытых мирах.

– Это немного ненаучно, вам не кажется?

Я объяснил, что есть множество способов, посредством которых птицы в стае обмениваются визуальными сигналами, что и позволяет им двигаться согласованно.

– В этом нет ничего ненаучного! – ответил он, казалось, немного расстроенный моими словами. – Наука имеет дело с наблюдением. А я с тобой, мой юный ученый друг, говорю о том, что и скрытые вещи можно наблюдать. И то, что большинство людей не может их видеть, не означает, что их нет. В числе прочего я собираюсь научить тебя ряду техник и медитаций, которые позволят тебе с годами практики действительно воспринимать скрытые миры.

– И как они выглядят? – спросил я, не совсем убежденный.

– Слушай, мы можем просидеть здесь всю ночь, говоря о скрытых мирах. Но разговоры ничего не изменят, лучше испытать на практике. Твой скептицизм сейчас очень кстати: на пути воина успеха очень важно все проверять на личном опыте, а не принимать слепо на веру. Тем не менее ты не должен переходить к суждениям, пока не пройдешь соответствующую подготовку. Тогда ты сможешь использовать свой скептицизм более здоровым способом.

Теперь давай на секунду предположим, что твой разговор с Тихим океаном произошел в действительности. На самом деле не имеет значения, был ли это Тихий океан или голос в твоей голове – в любом случае этот эпизод очень важен. Итак, что он сказал?

Я начал вспоминать:

– Что-то о том, что океан бескрайний и спокойный и что если я испытываю сильную тревогу, то могу вернуться к океану, и он меня успокоит. И что-то о решении проблем с помощью волн.

– Хорошо. В этом есть определенная мудрость, которая имеет отношение к тебе, – он сделал паузу и улыбнулся, – и к твоему бизнесу.

– Мой бизнес? Что вы имеете в виду? – я тут же стал очень внимательным.

– Я просто предлагаю тебе прислушаться к тому, что сказал голос.

– Но, – возразил я, – не совсем практично летать в Калифорнию каждый раз, когда я чувствую тревогу!

– Нет, нет и нет! Тебе не придется сюда летать, тебе можно путешествовать мысленно. Послушай, я собираюсь оставить тебя здесь на несколько минут и хочу, чтобы ты по-настоящему почувствовал океан и расслабился. Встретимся здесь на восходе – я хочу поговорить с тобой о твоей бизнес-идее.

– Почему мы не можем говорить об этом сейчас? – спросил я. Теперь мне не терпелось поговорить о моем бизнесе.

– Эх вы, поколение Х[40]! У вас все должно быть сейчас! Мои задания для тебя – лучший способ вникнуть в то, что я говорю, поскольку ты не очень восприимчив и не принимаешь мои слова на веру.

Я был немного обижен, но теперь, когда он захотел говорить о бизнесе, я превратился в слух.

– Я смотрел «Леди-ястреб», – сказал я ему. – Это забавный фильм с ужасной музыкой. Он явно из начала 80-х, так как там играл Мэттью Бродерик, но, учитывая музыку, могу предположить, что он мог быть снят и в конце 70-х.

К этому времени я начал думать, что Рамасвами просто был любителем ужасно сделанных фантастических фильмов.

– Да, очень хорошо. Но я хотел, чтобы ты обратил внимание не на музыку. Было ли в этом фильме что-нибудь, что относится к нашему сегодняшнему разговору?

Я стал вспоминать. В нем была магия, колдовство, фехтование и животные. Вот оно!

– Да, проклятие, которое лежало на капитане. Он и его возлюбленная, Мишель Пфайффер, были превращены в животных, кажется, в пантеру и сокола.

Он ждал, и я продолжил.

– Проблема в том, что мужчина был пантерой в течение ночи, а женщина днем становилась соколом, таким образом, они были прокляты и не могли проводить время вместе.

– Кроме… – поправил он меня.

– За исключением заката и восхода солнца. Точек перехода. «Всегда вместе, навечно разделены», – ответил я, все лучше вспоминая фильм. – Но, Рамасвами, это фильм-фэнтези о Средневековье. Как вы можете говорить, что он связан с тем, как в действительности устроен мир?

– Повторюсь: сейчас я просто использую визуальную среду фильмов как подходящий способ заставить тебя перенять определенное состояние ума.

– Вы имеете в виду, что просмотр этих фильмов поможет мне начать свой бизнес?

– Не совсем так. Просмотр фильмов поможет тебе усвоить определенное состояние ума, в котором ты сможешь правильно понять мои слова. Я собираюсь начать с фильмов, которые представляют собой очевидный вымысел. Но хорошей фантастики больше, чем кажется на первый взгляд.

Я думал о том, могло ли что-нибудь из всего этого помочь мне начать мой бизнес. Потом я вспомнил фильм о мире бизнеса.

– Я смотрел «Уолл-стрит»[41] несколько раз! – сказал я, надеясь произвести на него впечатление.

Он только застонал.

– Слушай, парень, «Уолл-стрит» – хорошее кино, но состояние ума, к которому оно подключает, – амбициозное «давай-давай» 80-х, а это не то, чего тебе не хватает, верно?

Я вынужден был согласиться, что недостатка в амбициях у меня нет. В старшей школе меня считали одним из самых амбициозных учеников выпускного класса.

– Кстати, а что случилось с Баддом Фоксом в конце фильма? – спросил он.

Бадд Фокс, которого играет Чарли Шин, был главным героем фильма – амбициозным биржевым маклером, который стремится стать богатым, как его кумир – миллиардер Гордон Гекко, которого играет Майкл Дуглас.

– Ну, – заколебался я, – это не совсем та часть фильма, на которой я сосредоточился.

Он кивнул.

– Я скажу тебе. Бадд Фокс идет в тюрьму! Вспомни последнюю фразу фильма: «Я так сильно хотел быть Гордоном Гекко и не понимал, что я не Гордон Гекко, а просто Бадд Фокс». Не позволяй своим амбициям выйти за грани разумного! И в любом случае это не тот урок, на котором мы собираемся сейчас сосредоточиться.

– Хорошо, – ответил я, не зная, что сказать, и немного разочарованный тем, что он изменил мое представление об одном из моих любимых фильмов.

– Встретимся здесь завтра на рассвете и поговорим о твоей бизнес-идее. Я хотел бы, чтобы сейчас ты сосредоточился на мудрости Тихого океана. Это серьезно поможет тебе в бизнесе! – Он улыбнулся и пошел к своей машине.

– Подождите! – поспешил я за ним. – Я знаю, вы были в Калифорнии, но как вы нашли меня здесь?

Это заставило его остановиться и засмеяться.

– Вспомни, что я сказал тебе в прошлый раз – совпадений не бывает! Но если ты так хочешь знать, я приехал сюда, чтобы встретиться с рядом венчурных инвесторов. Между Бостоном и Кремниевой долиной существует связь технологий – уверен, ты это знаешь. Я расскажу о ней как-нибудь в другой раз.

Он повернулся и открыл дверь машины.

– Но как вы нашли меня здесь? – снова крикнул я, когда он садился в машину. Он остановился на полпути, вышел из машины, посмотрел мне прямо в глаза и расхохотался.

– Прежде всего есть только одно прибрежное шоссе. И, что более важно, – он сделал паузу, чтобы убедиться, что я слушаю, – ты не единственный, кто разговаривает с океаном!

Я не был готов завершить урок, но не знал, что сказать.

– Завтра я дам тебе задание, – сказал он и уехал, оставив меня стоять у Тихого океана в темноте и одиночестве.

В тот вечер я снял комнату в отеле Пасифики, к северу от места, где мы разговаривали. Мой номер позволял мне смотреть на пляж, наблюдать и слышать прибой в течение всей ночи. В ту ночь шум океана убаюкал меня, и с каждой уходящей волной я становился все более расслабленным. Казалось, стресс последних нескольких месяцев прошел, так же как и беспокойство о моем душевном состоянии. Я заснул с ощущением, что парю.