Глава 6. Пекинский «Уткоцид» Москва-Пекин-Чунцин-Пекин-Москва, октябрь 2007 г.

Глава 6. Пекинский «Уткоцид»

Москва-Пекин-Чунцин-Пекин-Москва, октябрь 2007 г.

По мере развития российско-китайского сотрудничества в автомобильной сфере, все более востребованными становились консалтинговые и посреднические услуги компаний, обладающих наработанными контактами в обеих странах. Так, одна из них – московская «Соло Консалтинг» взяла на себя организацию первого российско-китайского автомобильного форума, который должен был состояться в октябре в Пекине. Предполагалось участие нескольких сотен руководителей и топ менеджеров крупнейших автомобильных компаний из Китая, а также представителей автомобильного бизнеса России. Я также был приглашен в качестве одного из докладчиков.

С российской стороны должны были присутствовать «Дженсер», «Ирито», «Автодина», «Евросиб», заводы «ЗИЛ», «АМУР», а также многочисленные журналисты автомобильных и деловых изданий. С китайской стороны состав участников также был весьма представителен – FAW, SAIC, BYD, Changan, Haima, JAC, функционеры из китайской ассоциации автомобильных производителей CAAM и государственные чиновники разного уровня. Надо отдать должное «Соло Консалтинг» – они не только сумели собрать в одном месте множество представителей бизнеса обеих стран, но и прекрасно организовали мероприятие.

Форум проходил в загородном отеле, разместившемся на территории в несколько гектаров. В памяти остались корпуса, связанные друг с другом монорельсовой дорогой. Отель располагался вблизи горячих термальных источников и, помимо конференц-туризма, специализировался на SPA-отдыхе. На его территории находились два больших термальных бассейна и VIP виллы, на балконах которых, были установлены индивидуальные купальни с минеральной водой. Отличительной особенностью территории отеля служили также декоративные газоны, густо засаженные стелющимся можжевельником. Китайцы вообще большие специалисты в ландшафтном дизайне, и оформление отеля это подтверждало.

Из присутствовавших на форуме китайцев, наибольшее представительство имела, пожалуй, делегация из северной провинции Хейлунцзян (Heilongjiang), граничащей с Россией. А наиболее ярким делегатом был, несомненно, пожилой, но бойкий китаец, представлявшийся «дядей Колей». Этот самый «дядя» бесцеремонно влезал в любые разговоры, а один раз я его застукал за перелистыванием моей папки участника. Обижаться было бесполезно, так как и «дядей Колей», и всеми другими китайскими участниками двигал неукротимый дух предпринимательства и жажды успеха, толкающий на любые поступки, помогающие оттереть конкурента и наладить, наконец-то, сулящие золотые горы взаимоотношения с «богатыми русскими». Любопытно, что аналогичные по функционалу «тети» отсутствовали в принципе.

Атмосфера напоминала описанные Джеком Лондоном времена «золотой лихорадки» на Аляске, и многочисленные «дяди» стремились в ней поучаствовать. Они методично собирали визитки и вручали российским участникам форума презентации своих компаний. Не знаю, удалось ли кому-нибудь преуспеть, но воля к победе была проявлена незаурядная.

Эта поездка запомнилась и посещением ресторана «Пекинская утка», коронным блюдом которого является означенная несчастная птица. Честно говоря, пребывание на родине «птичьего гриппа» не стимулировало аппетит по части потребления кур, уток и, особенно, «мелкой птичьей сволочи», как образно выразились классики жанра И. Ильф и Е. Петров. Тех же голубей нам неоднократно подавали в Чунцине, но прежде удавалось увиливать. «Птичий» раздел сычуаньской кухни содержит и такой раритет, как «черная курица». Поразительно то, что у этих домашних птиц действительно черные кожа и мясо. Возможно, прародина черных кур находится в Африке и, именно оттуда, птицы мигрировали в Европу и Азию. Если так, то никаких шансов пережить времена европейской инквизиции у этих «дьявольских отродий» не было. Тогда как, в более толерантном средневековом Китае любая потенциальная еда принималась с уважением и радушием. Вероятно, это обстоятельство и послужило причиной сохранения редкого вида.

Раз уж я отвлекся на «куриную» тему, не могу не отметить и то, что самый ценный, по понятиям китайцев, бульон получается из пожилой курицы. На эту тему у меня завязался очередной диспут с Линь, которая оспаривала мое мнение о том, что абстрактная (не кулинарная) ценность старой курицы определяется ее опытом длительного выживания в крайне неблагоприятной среде. И в самом деле, достичь преклонного возраста в стране сотен миллионов едоков удается не каждой курице. Правда, Линь отстаивала чисто кулинарную версию, утверждая, что из старой курицы готовится самый наваристый бульон и, возможно, была права.

Возвращаясь к «нашим баранам», то есть, конечно же, уткам, замечу, что уничтожение этих птиц поставлено в Китае на промышленную основу. Так, в ресторане, где мы ожидали своей очереди, велся учет каждой «жертве», начиная с каких-то незапамятных времен. Точно не помню, сколько уток сложило свою голову на потребу пекинцам и их гостям, но в холле ресторана можно было увидеть электронное табло с постоянно меняющимися цифрами. Мороз продирал по коже при мысли об этом «уткоциде». Хитроумные китайцы специально выдавали каждому гостю сертификат, подтверждающий его участие в поедании уток, что, вероятно, должно было снять часть вины с них самих.

Посетителей в ресторане было столько, что нам пришлось не менее получаса ждать своей очереди. Наконец, в ресторане – этом огромном конвейере непрерывного процесса поедания уток, освободился столик и для нашей компании из пяти человек. Официанты быстро принесли тарелки с пресными блинчиками, зеленым луком, огурцами, соевым соусом и еще чем-то, после чего состоялось прибытие повара и разделочного столика на колесах, на котором и возлежала закопченная до черноты утиная тушка. Повар натренированными движениями нарезал множество тончайших ломтиков утиного мяса, и мы, изрядно проголодавшиеся к тому времени, приступили к трапезе. Традиционный ритуал предусматривал формирование китайского варианта блина с припеком, а именно, несколько ломтиков утиного мяса в сопровождении соевого соуса и зелени заворачивались в специально поданные тончайшие рисовые блинчики. Однако, как я заметил, не все посетители ресторана, особенно иностранцы, точно следовали общепринятому правилу, справедливо полагая, что и так сойдет.

Чуть позже мы заказали еще одну птицу, которую, однако, переоценив свои силы, едва тронули. Как оказалось, наше поведение внимательно отслеживалось. За одним из соседних столов сидела компания молодых людей европейской наружности, вероятно вечно голодных студентов. Заметив, что мы уходим и оставляем на столе блюдо с едва тронутой уткой, один из молодых людей обратился ко мне с неожиданным вопросом, не будем ли мы возражать, если они ее доедят? Получив согласие, паренек быстренько сцапал птицу и перетащил на свой столик. Несмотря на некоторое удивление такой непосредственностью, ощущалась все-таки некая незавершенность эпизода. В результате я, почти автоматически, вернулся к нашему столу, забрал две откупоренные, но полные бутылки пива и отнес их студентам со словами «Бон аппетит!»

В связи с началом продаж автомобилей Lifan в России, возникли некоторые дополнительные вопросы к их производителю и я, по окончании пекинского мероприятия отправился не в Москву, как прочие российские участники, а в Чунцин. Все дни, что мы находились в Пекине, стоял такой густой туман, что городской аэропорт приостановил прием и отправку самолетов. Вот и вечером, накануне вылета, перспективы попадания во временной график поездки выглядели так же смутно, как и пекинские улицы. Оставалось надеяться на Будду. И действительно, утром из-за облаков выглянуло солнце, и мы вылетели точно по расписанию. Более того, над Чунцином также не было облаков, и с самолета открывался великолепный вид на центр города и обе реки. Редкое везение!

Основным предметом переговоров должен был стать, казалось бы, давно согласованный вопрос возможных комплектаций автомобиля. Изначально, обсуждая оптимальный вариант комплектации Lifan Breez для России, мы согласовали, что на всех автомобилях должны присутствовать кондиционер и ABS. Так и было указано в подписанных соглашениях. Однако, по факту прихода машинокомплектов на завод, выяснилось, что ABS реально присутствует только на модификации с двигателем Tritec объемом 1.6 литра. Когда стали выяснять, в чем дело, оказалось, что на более дешевых автомобилях с двигателем объемом 1.3 литра устанавливается некая «механическая» ABS, по сути гидроаккумулятор, встроенный в тормозной контур, то есть устройство, теоретически улучшающее работу тормозной системы, но ни в коей мере не заменяющее ABS. Началась активная переписка, в которой мы отстаивали тезис о том, что «механическая ABS – это вообще не ABS», а китайцы настаивали, что, мол, в Китае, так и принято называть это таинственное устройство.

К счастью, то был период, когда китайцы еще признавали наш приоритет в технических вопросах, и кончилось все тем, что генеральный менеджер экспортно-импортной компании Lifan принес свои извинения за введение партнеров в заблуждение и признал некорректность использования названия ABS для упомянутого выше устройства. Сейчас даже с трудом верится в ту победу разума над китайским упорством. Впоследствии лифанцы, правда, с лихвой отыгрались в процессе спора о ненадлежащей эргономике автомобильных сидений. Суть вопроса была проста – китайцев, в силу иного телосложения, вполне устраивали геометрические размеры пассажирских и водительского сидений, тогда как для российских потребителей и высота спинки, и глубина подушек были недостаточны. Накопив достаточное количество жалоб покупателей и негативных оценок журналистов, мы сформировали свои пожелания и отправили их нашим китайским партнерам.

Полученный ответ стоит того, чтобы его процитировать, сохраняя стиль и орфографию: «Во время освоения модели 2007 года мы уже испытывали и получили вывод: высота внутреннего салона в автомобиле 520 не хватает. Если регулировать на верх, то получается, отсутствует гармония, если регулировать в вниз, тогда пространство шасси не позволяет. В связи с этим наш завод считает, что данное требование не возможно осуществить». Нам все-таки удалось убедить китайцев в том, что отсутствие «гармонии» менее значимо по сравнению с удобством пассажиров и водителя, но стоило это немалого количества нервных клеток.

Отель Golden Resources, в котором мы обычно останавливались, успели переименовать в Empark Grand Hotel, но внутри ничего не изменилось – та же демонстративная роскошь в отделке и тот же старательный, но не вполне соответствующий требованиям современности, персонал. В этой связи, вспоминается забавный случай происшедший еще во время первой поездки с журналистами. Лифан оплатил проживание гостей в отеле, но естественно, все дополнительные расходы – на стирку, чистку одежды и напитки из мини-бара возлагались на гостей. Мне нужно было срочно постирать и отгладить пару рубашек, и, заполнив соответствующую форму, я утром оставил их в специальном мешочке с надписью «Laundry». Вечером того же дня, раздался стук в дверь, за которой обнаружилась женщина-курьер с рубашками. Поблагодарив, я взялся за вешалки, на которых они были размещены и потянул их к себе. Однако, к моему удивлению, курьер, намертво вцепилась в рубашки, сопровождая свои действия потоком непонятных китайских слов. Несмотря на заведомую бессмысленность попытки, я обратился к ней по-английски, что, очевидно, не помогло. Рубашки были мне необходимы и поэтому, я их забрал силой. С выражением крайнего отчаяния на лице, женщина удалилась с поля боя и лишь через несколько минут, после повторного ее визита уже в сопровождении англоязычного менеджера, выяснилось, в чем дело. Оказывается, она получила задание немедленно получить оплату наличными, так как предполагалось, видимо, что я сбегу из отеля не расплатившись за дополнительные услуги. Этот инцидент несколько удивил, так как в китайских отелях принято сдавать на хранение депозит в размере стоимости проживания. Номера купюр в этом случае тщательно переписываются, листочек вкладывается в конверт с деньгами и убирается в сейф на ресепшн.

Ранним утром следующего дня я вышел прогуляться в прилегающий к отелю небольшой, но уютный парк с традиционными прудиками и скульптурами, сформированными из вьющихся растений.

Сквер перед отелем

Как всегда в это время по скверу прогуливались пожилые люди с внуками, изредка пробегали стайки молодежи и, осознавая свою значимость, степенно шествовали полицейские. Мое внимание привлек мужчина средних лет, расположившийся на одной из боковых аллей и старательно хлопающий себя по лбу открытой ладонью. Так продолжалось минуты три, затем он сделал паузу, смочил ладонь какой-то жидкостью из бутылочки и продолжил свое увлекательное занятие. Позже я обратился к Линь, как местной уроженке, за пояснениями, но ничего определенного не услышал. Версии, в основном, варьировались вокруг оздоровительных процедур, но, на мой взгляд, основная процедура мужчине еще только предстояла. Я имею в виду использование свинцовых примочек от синяков. Так этот эпизод и остался очередной китайской загадкой.

Несмотря на ноябрь, было еще тепло, и после очередной официальной встречи хозяева повезли нас на экскурсию по городу. Недалеко от музея, посвященного истории строительства гигантской плотины «Три ущелья», мы были высажены из микроавтобуса и препровождены на большую площадь, заполненную танцующими под музыку людьми. Это было воистину удивительное зрелище – не менее трех сотен людей разного пола и возраста, от годовалых карапузов до седых стариков, в силу своего таланта, ритмично двигались под легкую музыку.

Моментально всплыл в памяти эпизод из «Мимино», в котором Вахтанг Кикабидзе, он же летчик Валико, показывал своим односельчанам индийский фильм и, одновременно, творчески комментировал происходящее на экране. В один из моментов показа, между пастухом, увидевшим на экране женщину, кружащуюся в танце вокруг махараджи, и Валико происходит следующий диалог: «Валико, что она хочет?», – «Ничего не хочет, танцует…”.

Вот и тут люди просто танцевали, да еще так самозабвенно, что хотелось немедленно к ним присоединиться. В задних рядах три пожилые женщины выполняли упражнения с шестом. Нет, лучше сказать с шестами, чтобы не быть неправильно понятым. Во время последующих поездок в Китай я еще не раз видел группы людей, выполняющих различные упражнения в парках или на площадях, но такого энтузиазма, как у чунцинцев, больше не встречал.

Обычно, любая поездка в Чунцин служила поводом для передачи каких-либо необходимых запасных частей или аксессуаров либо для нашего российского партнера, либо для собственных дистрибьюторских нужд. Так и в этот раз, лифанцы во время переговоров попросили захватить пару коробок для российского завода-сборщика. В тот же вечер один из менеджеров Lifan позвонил из лобби нашего отеля и попросил забрать оговоренный груз. Каково же было мое изумление, когда я увидел специальную гостиничную тележку для перевозки багажа, битком забитую коробками. Я, естественно, категорически отказался забирать этот тянущий, как минимум, на тридцать килограммов груз, и после нервных переговоров со штаб-квартирой мы сторговались на одной сравнительно небольшой коробке с пластиковыми деталями.

Наученный горьким опытом, в одну из последующих поездок, после получения очередной просьбы о доставке «посылочки» в Черкесск, я сразу же поинтересовался ее весом. И, только получив ответ от переводчицы, что там не более трехсот граммов, согласился. Это было моей ошибкой: во-первых, русскоговорящие китайцы постоянно путаются в цифрах, что связано с иной системой исчисления, во-вторых, та же переводчица, как выяснилось позднее, саму посылку не видела и сообщила мне ее вес наобум. Дальше, вероятно, объяснять не стоит – триста граммов превратились в три килограмма болтов и гаек, которые еще доставили мне немало неприятных минут на стойках специального контроля в аэропортах Чунцина и Пекина.

Китайский характер

По мере общения с китайцами, я все больше убеждался, что моя первоначальная гипотеза об их «инопланетном происхождении» ошибочна. Мы, безусловно, дети одной планеты, но насколько же разные! Причем корни нашей «разности» не антропологические, хотя и это имеет место, а скорее социальные, лингвистические и культурные.

Взять, хотя бы, языковой барьер, который не хуже Великой Китайской Стены защищал и продолжает защищать китайцев от чужеземного влияния. Многие китайские бизнесмены хорошо владеют английским, однако, и с ними порой непросто найти общий язык. Даже сама общепринятая манера разговора иная. Так, китайцы, как правило, говорят очень громко. Иногда, слыша разговор двух прохожих, думаешь, что они отчаянно ругаются, однако это не так. В моей переговорной практике был, кстати, забавный случай, когда китайский менеджер на полном серьезе заявил, что на их заводе недавно поменяли одного мастера кузовного цеха на другого, гораздо более профессионального. Причем критерием профессиональности была названа способность громко кричать на подчиненных.

Для понимания особенностей поведения и привычек китайцев необходимо учитывать исторические традиции, которые на протяжении тысячелетий формировали китайское общество. Весь этот период, за исключением последних тридцати лет и нескольких более ранних временных отрезков, Китай, по собственной инициативе, находился в условиях практически полной изоляции от остального мира, и поэтому китайцы привыкли воспринимать иностранцев как людей, обитающих не там, живущих не так и заслуживающих, потому, как минимум, жалости. Отсюда и спектр оценок иностранцев, который присущ китайцам – от пренебрежительного laowai (что-то типа лопух-инородец) до «длинноносого дьявола».

Как верно подметил один из китаистов, китайцы – это люди с «завышенной коллективной самооценкой». Традиционная для европейцев самоирония попросту непонятна для жителей Поднебесной. То же и с юмором – невинные шутки могут быть восприняты, как оскорбление.

Избыточная самооценка китайцев, зачастую, носит не только коллективный, но и персональный характер, например, в части владения иностранными языками. За последние годы многие молодые люди из Китая прошли обучение за границей и привыкли считать, что они знают иностранный язык в совершенстве. Увы, подавляющее большинство себя явно переоценивают, и выручает только то, что их боссы во многих случаях вообще ни слова не понимают на международных переговорах. Это открывает широкие возможности для «псевдо переводчиков», которые в своей работе исходят из нежелания доводить до своего руководства некоторые требования или негативные замечания партнера, чтобы «не нарушить внутреннюю гармонию руководителя».

Начальники различных рангов, в свою очередь, постоянно подчеркивают свою значимость. Этим людям, чей статус в компании позволяет не говорить, а вещать, дозволено иметь целую команду подчиненных. Очень интересно, порой, наблюдать со стороны, как резко меняется поведение менеджера при переходе с позиции «подчиненного» на позицию «начальника». Моментально появляется плавность в движениях, фразы удлиняются, в случае необходимости что-то подписать ладонь расслабленно разжимается в ожидании того, что помощник поспешит вложить в нее ручку.

Еще одной любопытной особенностью жителей КНР является их страстное стремление к карьерному росту и властным полномочиям, что, безусловно, не является чем-то ненормальным, но в Китае приобретает порой несколько необычные формы. Эта черта характера отмечается самими китайцами, как приоритетная, и, соответственно, ее ни в коей мере не следует упускать из виду.

Также, китайской культуре свойственна «жажда знаний». Запомнился эпизод во время одного из внутренних перелетов в Китае. Наш рейс немного задерживался в связи с непогодой, и пришлось подождать минут пятнадцать в зале ожидания. В этом же зале находился киоск с журналами, газетами и видеокассетами. Я обратил внимание на группу людей, которые завороженно внимали речи некого оратора, вещающего с экрана телевизора, установленного внутри киоска. Больше всего эти люди напоминали Бандерлогов, гипнотизируемых питоном Каа. Заметив среди прочих и Линь, я с трудом вывел ее из транса и спросил о причине столь пристального внимания к передаче. Оказалось, что воспроизводилась лекция одного из популярных китайских профессоров, который рассказывал, как быстро стать богатым и знаменитым. Мне кажется пристальный интерес китайцев к подобным «откровениям» сознательно инспирируется и поощряется властями.

Мне трудно оценить развитие соответствующего сектора рынка услуг в Китае в силу незнания языка, но, полагаю, что пока мировую экономику лихорадит, интерес к брошюрам с «говорящими» названиями: «Как разбогатеть за полгода», «Как выучить английский язык во время чистки зубов» или «Основы тайм-менеджмента для дворников» неизбежно вырастет. В самой человеческой природе, будь то в Китае или любой другой стране, заложена вера в чудо и многие, как Буратино, предпочтут активным действиям, выращивание денежных деревьев на Поле Чудес.

Важно не забывать о «китайских церемониях» при встрече, общении в ресторане или за столом переговоров. Значение имеют порядок рассаживания за столом, высота подъема руки с бокалом во время произнесения тоста, и многое другое. Ярким примером является ритуал дарения и приема подарков от партнера по бизнесу. В Китае принято сначала отказаться от подарка или угощения, это тоже часть ритуала. В этом случае даритель будет вежливо настаивать, уговаривая. Само собой, китайцы никогда не забывают похвалить предложенное угощение или подарок. То же и с обменом визитками – и передавать и принимать их надо обязательно двумя руками. На эту тему, написано много учебных пособий, и более подробно останавливаться на ней я не буду. Главное не забывать, что европейский деловой этикет неприменим в Китае, так как будет не только не понят, но и может вызвать неприятие.

Китайское общество достаточно монолитно, и отдельным его представителям свойственны, как правило, одни и те же привычки и интересы. Китай – это уникальный пример страны победившего и торжествующего феномена массового сознания: спросите любого гражданина, и он скажет, что огуречный сок полезен для почек, жить лучше всего в Гонконге, а олимпийские игры в Пекине – это самое выдающееся событие в мировой истории за последние сто лет. Бессмысленно спрашивать, откуда взялась эта информация – ею пропитана сама атмосфера.

То же относится и к традиции выискивать происки врагов во всем плохом, что происходит в Китае – капуста, оказывается, померзла из-за снежного бурана, пришедшего из Сибири; безработица растет вследствие финансового кризиса, спровоцированного американцами; тайфун разрушил постройки в приморских китайских городах в результате того, что японцы выстроились в одну линию на западном берегу острова Кюсю и все разом дунули (это еще наиболее приличная гипотеза) в сторону Китая.

В самом деле, если почти полтора миллиарда человек думают одно и то же, то, наверное, их ментальная энергия обладает огромной мощью и подпитывает «теорию заговора», которая, как и в любом другом «закрытом» обществе, цветет пышным цветом.

Китайцам свойственна безоглядная вера в истинность мифологической информации, передаваемой из поколения в поколение. Они, например, обожают рассказывать легенды о своих, действительно красивых, озерах, горных пиках и ущельях. Зачастую ваш собеседник с горящими глазами будет рассказывать историю о том, что на дне озера, якобы, спит золотой дракон с орлиными крыльями, которого можно увидеть лишь в солнечные дни с десяти утра до полудня. При этом он ведет вас на то место, откуда дракона лучше всего видно, указывает на какое-то пятно ила на дне и говорит: «Вот он, видите, подложил лапу под голову и дремлет». Вы в полном недоумении – с таким же успехом это пятно напоминает почесывающуюся блохастую собаку или панду, объевшуюся бамбука, но китайцы искренне верят и видят там именно дракона и никого другого. Иного объяснения, кроме воздействия феномена массового сознания, я найти не могу.

Еще один характерный случай произошел на Хайнане. Линь вскользь поделилась со мной информацией о том, что бананы недавно сильно подешевели. Взглянув на это с позиции обычного европейца, я логично, как мне казалось, предположил, что, вероятно, трудолюбивые китайцы вырастили большой урожай и цены упали. Ан, нет! Оказывается, в газетах написали, что бананы вызывают рак, и их сразу же перестали покупать.

Вообще китайцы очень беспокоятся о своем здоровье и здоровье своих гостей. Порой эта забота принимает экзотические формы. Так, та же Линь, еще во время первой поездки, в процессе выбора блюд в гостиничном ресторане ходила за нами по пятам и заботливо комментировала выбираемые блюда следующим образом: «Берите тофу – он помогает от язвы; положите себе еще вареной китайской капусты – она очень полезна при импотенции или возьмите суп из ласточкиных гнезд – замечательное средство от простатита». Понятно, что, слыша такое, мы вздрагивали и иногда отказывались от рекомендованных ею блюд.

Любые элементы инакомыслия в такой стране, как Китай – это проявления исключительного мужества, как мне кажется. Китайцы в своей массе с трудом принимают идею о любом самостоятельном решении, то есть без получения официального разрешения от соответствующего чиновника. Такой настрой делает китайский народ мечтой любого правителя: сказано истреблять воробьев – истребят, сказано строить доменные печи во дворах – построят, сказано осудить Францию за прием Далай-ламы на высшем уровне – осудят, да еще как. Мало не покажется! С учетом этого, тем большее уважение вызывают китайцы – диссиденты. Оказывается, таковые в стране есть!

Не могу не сказать и о буддийской терпеливости и спокойствии китайцев. Мне доводилось наблюдать поведение пассажиров поезда Шанхай-Сучжоу, остановившегося по непонятным причинам посреди дороги на тридцать минут. Ни один пассажир не стал выглядывать в окно, чтобы разглядеть возможное препятствие на путях, никто не допытывался у проводников и о причине остановки – нет, все мирно сидели на своих местах и жевали взятые в дорогу припасы.

Для сравнения могу описать свои ощущения. Не то чтобы я куда-то опаздывал, но сидеть просто так было непривычно и некомфортно. Хотелось куда-то идти, чего-то требовать или просто вслух выразить свое возмущение, а вокруг – тишь да гладь.

Китайское общество жестко структурировано по отдельным видовым характеристикам, где отличительным признаком является наличие, например, шанхайской прописки или крестьянское происхождение. Любой индивид, оказавшийся вне привычной среды, испытывает дискомфорт, а иногда подвергается прямым нападкам со стороны местных жителей. Та же Линь рассказывала о том, что ее сына в шанхайской школе дразнили только за то, что он выходец из провинциальной Сычуани. Поневоле вспоминаются пчелы, муравьи или термиты с их жестко распределенными обязанностями и функциями – солдат, рабочий, сборщик пади и так далее.

Резюмируя, замечу, что КНР, на мой взгляд, это страна, в которой форма превалирует над содержанием. Упаковке, в широком смысле слова, придается приоритетное значение, начиная от сувенирной пачки чая до стиля оформления центрального офиса компании. Демонстративно богатые кабинеты руководителей, обилие вице-президентов, обязательные подарки гостям, транспаранты, приветствующие дорогих российских или иных зарубежных гостей – все это приоритетно для хозяев. Вероятно, под внешним лоском может скрываться все что угодно, какие угодно бурные страсти и подавляемые желания, но внешне все предельно чинно и благородно, и, главное, абсолютно недоступно для иноземцев.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.