Присутствие, выраженное телом

Он гулял вдоль реки Ли, сцепив руки за спиной. Новая походка. Крупный шаг, рассчитанный на зрителя. Осанка мыслящего человека. Он наслаждался этой позой, находя, что она стимулирует в нем правильное представление о себе.

Колум Маккэнн. Трансатлантика

«Правильное представление о себе» – интересная концепция. Видимо, она предполагает, что это представление может быть любым, в соответствии с желаниями его владельца. Его можно даже изменить, но это не значит, что оно станет неискренним или лживым. Это наводит на мысль, что можно создать определенный мысленный образ себя, а затем предпринять определенные шаги, чтобы воплотить его в жизнь. В приведенном выше отрывке, взятом из романа Колума Маккэнна «Трансатлантика», слово «шаг» следует понимать буквально: Фредерик Дуглас, борец за права чернокожих, живший в XIX в., обрел новую походку, новую осанку и наслаждался ими, полагая, что они гармонируют с идеей человека, которым он себя считает.

Маккэнн, по сути, заявляет, что тело не просто несет человека туда, где ему нужно оказаться, – оно может помочь человеку обрести новую личность. И, как мы сейчас обнаружим, научные данные с этим согласуются: если тело ведет вперед, ум и чувства последуют за ним.

Чтобы понять, как это работает, давайте посмотрим, что происходит, когда тело предает человека, загоняя его в глухую оборону – погружая в страх и подозрительность вместо того, чтобы придать личности новую силу. Я говорю о посттравматическом стрессовом расстройстве.

Представьте себе все компоненты беспомощности – беспокойство, стресс, страх, ощущение нависшей над головой угрозы, сомнения в себе, упадок настроения, стремление защититься, плохо работающие исполнительные функции мозга, проблемы с памятью, отвлекающие мысли, избегающее поведение – и умножьте на коэффициент. Очень большой коэффициент. Теперь вы примерно понимаете, какой видится жизнь человеку, страдающему посттравматическим стрессовым расстройством, или ПТСР[221]. Травматическое расстройство вчистую лишает человека власти над собой.

Травма – точно так же, как и чувство собственного бессилия, – вызывает глубокую дисгармонию между телом и душой. Психиатр, известный специалист по ПТСР Бессель ван дер Колк заметил, что травма «приводит к нарушению тонко настроенной физической синхронии». Он писал: «Когда входишь в приемную клиники, где лечат ПТСР, мгновенно отличаешь пациентов от персонала – по застывшим лицам и характерным позам, сжатым, но в то же время возбужденным»[222]. ПТСР разбивает человека на части, создавая в психике глубокие разломы и конфликты. Каждое действие в повседневной жизни дается с колоссальным трудом – человек вынужден быть рядом и взаимодействовать с детьми, родителями, друзьями, коллегами и в то же время бдительно защищаться от воображаемой угрозы и пытаться отогнать мучительные воспоминания. Такой человек «разделен сам в себе».

Традиционная психотерапия для ПТСР предполагает, что травма нанесена исключительно душе, и лечение проводится исходя из этого. Когнитивно-поведенческая терапия (КПТ) основана на идее, что поведением человека управляют его мысли, и стремится «перемонтировать» мыслительные схемы человеческого мозга. Экспозиционная терапия стремится снизить чувствительность страдальца к травмирующему фактору, для чего подвергает его такому же воздействию снова и снова, заставляя вспомнить травму, заново пережить ее и заново с ней взаимодействовать.

Но некоторые ученые, и среди них ван дер Колк, подвергают сомнению этот подход. «Травма ничего общего не имеет с когнитивными функциями, – заявил он в интервью газете The New York Times. – Она вызывает перенастройку тела, которое отныне начинает воспринимать мир как опасное место»[223]. Идея, что травма живет в теле и что именно там ее следует искать и исцелять, интуитивно кажется истинной. Вот что сказано в статье Дженин Интерланди в The New York Times:

«В подавляющем большинстве случаев именно тело пациента подверглось поруганию, и именно тело подвело пациента и не смогло предотвратить несчастье – ноги бежали недостаточно быстро, руки отталкивали недостаточно сильно, голос был слишком тихим и не дозвался на помощь. И именно тело пациента сейчас разваливается от малейшего стресса – бросается на землю при звуках сработавшей автомобильной сигнализации, видит в каждом прохожем затаившегося насильника. Как можно вылечить душу пациента, если он заперт в теле, которое кажется ему столь невыносимым?»

Или, как выразил то же самое художник Фрэнк Джелетт Берджесс, «наши тела вполне сойдут за автобиографии».

Многие больные ПТСР, а также их родные и близкие спрашивали меня, нельзя ли использовать связь между телом и душой для облегчения симптомов этого расстройства, так трудно поддающегося лечению. Как минимум две трети полученных мной электронных писем на эту тему написаны ветеранами войны или их родными. Этот вопрос не давал мне покоя: если травма – предельное выражение предельной беспомощности и для нее характерно рассогласование тела и души, можно ли воздействием на тело снизить ощущение нависшей угрозы и восстановить самооценку человека? Может быть, тогда тело выведет душу из состояния посттравматического стресса. Оказывается, ученые занимались этим вопросом и накопили немало данных.

Многие исследования посттравматических стрессовых расстройств занимались в основном ветеранами войны. Ученые считают, что (по заниженным оценкам) как минимум каждый пятый человек, принимавший участие в боевых действиях, страдает ПТСР, а среди тех, кто вступал в схватку с противником, таких еще больше. Известно, что ПТСР у ветеранов особенно плохо поддается лечению – как медикаментозной терапии, так и традиционным психотерапевтическим подходам (КПТ и экспозиционной терапии). Вдобавок процент больных ПТСР, которые бросают терапию, не доведя ее до конца, чудовищно велик, особенно среди ветеранов. Это происходит по разным причинам: душевное расстройство воспринимается как позорное клеймо; больной ПТСР решает потратить это время на решение других жизненных задач, которые считает первоочередными; больной, что вполне понятно, не хочет снова переживать травмирующий опыт, который, собственно, и привел к возникновению ПТСР. А тем временем ПТСР продолжает разрушать жизни бесчисленных ветеранов и их семей.

В 2012 г. Эмма Сеппала из Стэнфордского университета решила исследовать эффективность телесно-душевной терапии для помощи ветеранам с ПТСР[224]. В эксперименте участвовал двадцать один человек – это были ветераны армии США, воевавшие в Ираке и Афганистане. Одиннадцать человек, выбранных случайным образом, определили в группу терапии йогой; остальных десять записали в очередь. Семь дней в неделю по три часа одиннадцать ветеранов под руководством инструктора занимались сударшан-крия-йогой, дыхательной техникой, которая, по данным других исследований, оказалась эффективной для снижения беспокойства, депрессии, импульсивного поведения и даже потребления табака, одновременно повышая оптимизм, ощущение благополучия и улучшая регулирование эмоций[225].

Прежде чем продолжить, я должна сделать признание. Я никогда не увлекалась йогой. До знакомства с научной литературой по теме я относилась к йоге скептически. Не то чтобы я считала ее вредной: просто не могла поверить, что она действительно так полезна, как утверждают ее сторонники. Это нечто вроде подросткового духа противоречия: я интуитивно восстаю против моды, которая вдруг взялась непонятно откуда и заполонила все кругом. Кроме того, из-за моей темы исследования и из-за того, что я когда-то занималась балетом, чуть ли не каждый день меня спрашивают: «Наверно, вы много занимаетесь йогой, да?» От этого я начала ненавидеть йогу еще больше.

Но я ученый, и мне пришлось проглотить собственный негативизм, поскольку практически невозможно опровергнуть результаты исследований, подтвердивших положительные психологические и физиологические результаты занятий йогой. С тех пор как «йоготерапия» вошла в арсенал обычной медицины, ученые провели сотни – если не тысячи – эмпирических исследований, описывающих многочисленные позитивные результаты занятий йогой, от снижения кровяного давления и холестерина до уменьшения хронических физических, эмоциональных и социальных страданий[226]. Каждый ли из этих результатов заслуживает доверия с научной точки зрения? Каждое ли исследование было проведено должным образом? Вероятно, нет; такова уж природа науки. Но я уже не считаю, что своей репутацией йога обязана лишь моде. Когда йогой занимаешься правильно, она может быть потрясающе действенной.

Скажу сразу, что объяснить всего на нескольких страницах, каким именно образом йога благотворно воздействует на тело и душу, было бы заведомо безнадежной попыткой. Речь идет о древнем учении (йоге около трех тысяч лет), задействующем одновременно физическое движение, контроль дыхания и медитативные осознавательные приемы – все это взаимодействует в плавном потоке. Если вы хотите подробней узнать о пользе йоги для здоровья, советую прочитать книгу «Йога для избавления от боли» (Yoga for Pain Relief) Келли Макгонигал, психолога из Стэнфорда. А здесь мы лишь кратко ознакомимся с йогой – ровно настолько, чтобы разобраться, как и почему она помогает снижать беспокойство и страх у страдающих ПТСР (ну и у всех остальных тоже), а также делает человека сильнее и уверенней в себе.

Я хотела узнать побольше о работе Эммы Сеппала с ветеранами и попросила ее о встрече. Эмма с радостью согласилась. Она объяснила, что начинает занятия йогой для ветеранов с простой просьбы «сесть поудобней и глубоко дышать», отчего грудная клетка естественным образом расширяется. Группа занимается тем, что в йоге называется победоносным дыханием – «то, что мы делаем, когда глубоко расслаблены и отдыхаем». От этого наступает рефлекторное успокоение – прекрасный пример того, как тело влияет на состояние души!

– Дыхание – превосходный путь к снижению уровня физиологической активации организма, – рассказывала мне Эмма Сеппала. – Осознание того, что можешь контролировать свое дыхание, – первый шаг к обретению контроля над собственной тревогой, к пониманию, что обладаешь всеми нужными рычагами и можешь делать это сам. Когда в мозгу лихорадочно крутится мешанина мыслей, когда находишься среди людей и вдруг случается что-то неожиданное, когда не ясно, что делать, – знаешь, что можешь себя успокоить, управляя дыханием.

Чтобы оценить эффективность йоги для ветеранов, Сеппала и ее стэнфордские коллеги измеряли у участников эксперимента несколько показателей до и после курса занятий йогой: скорость мигания в ответ на внезапный резкий шум (то есть непроизвольную реакцию испуга, как правило преувеличенную у страдающих ПТСР), частоту дыхания (у страдающих ПТСР она обычно выше), а также опрашивали самих ветеранов об уровне испытываемой ими тревоги (например, о том, как часто у них всплывают воспоминания о травмировавшей их ситуации, как часты у них кошмарные сны). Результаты поразили Эмму, особенно учитывая, как трудно ПТСР поддается традиционной терапии: через месяц после окончания недельного курса занятий йогой у участников наблюдалось снижение по всем показателям ПТСР. Еще замечательней было то, что через год эти показатели по-прежнему оставались значительно сниженными.

Эмма Сеппала утверждает, что за все годы научной деятельности этот эксперимент принес ей самое большое удовлетворение. Один участник эксперимента написал: «Я помню все, что случилось [во время моего травмирующего инцидента], но я больше не в плену у этих воспоминаний». А другой выразился проще: «Спасибо, что вернули мне прежнюю жизнь».

– Кое-кто из этих людей жил годами, закупорившись в подвале собственного дома, как в бункере, – рассказывает Сеппала. – А теперь они ходят на работу, на свидания, общаются с людьми, выходят в свет. Они снова начали улыбаться. Один сказал мне, что поехал в отпуск с отцом и был до того счастлив, что сам тому не верил. Но самое главное – его отец сказал: «Мой сын ко мне вернулся». Теперь этот человек стал лицом и пропагандистом нашей программы.