Глава 9: Предложения и абзацы

Хотя и казалось, будто Джейсон был среди фаворитов, если таковые вообще существовали, на самом деле все обстояло иначе.

МИНИМАЛИЗМ

КОГДА ВМЕСТО РОМАНА МЫ ПОЛУЧАЕМ СИНОПСИС

Майк ударил его металлическим прутом, и мужчина упал замертво. Майк поспешил скрыться, осознав, что его могут обвинить в убийстве. Он сел в машину и помчался в отель, где решил, что будет делать. Он позвонил своей девушке и велел собирать вещи. Обнаружив тело, полиция по отпечаткам пальцев на металлическом пруте определила, что убийцей был Майк. Прежде чем их выследили, Майк со своей девушкой сели на самолет и улетели в Европу. Там они отправились в сельскую местность и решили купить дом на деньги девушки. «Мне еще нужен пистолет», – сказал Майк. Они купили все необходимое, включая еду, обосновались в деревне и взяли себе европейские имена. Все теперь осталось позади.

Претендуя на краткость и минимализм, автор представляет нам нечто, напоминающее полицейский отчет. И это неизбежно, когда на страницу текста у вас уходит столько же времени, сколько нужно, чтобы сварить яйцо всмятку.

Роману необходимы детали – только в этом случае он оживет в сознании читателя. Если в реальности окружающий мир просто существует и мы видим его без посторонней помощи, то в художественной литературе ничто не сможет существовать, пока вы не опишете это.

Однако не стоит углубляться в каждый предмет одежды и каждое незначительное действие. Роман нуждается в балансе краткости и развернутых описаний. Другими словами, от вас требуется чуть больше, чем схематично обрисовать ключевые события, добавив несколько диалогов о самом важном. Все эпизоды должны быть живыми, реальными и развернутыми на заданном вами фоне.

Сторонники минималистичной прозы оправдываются тем, что сами устали читать бесконечные описания, и обычно не подозревают, как важны были художественные детали для авторов, которыми они восхищаются. Хорошее описание ненавязчиво, оно создает саму ткань романа. Это подкожный жир прозы, если хотите: когда его слишком много, он вреден для здоровья, но без него у вас останется только скелет.

ИНВЕНТАРИЗАЦИЯ

КОГДА ВМЕСТО ОПИСАНИЙ МЫ ПОЛУЧАЕМ СПИСКИ

В гостиной стояли диван, кресло и телевизор с DVD-приставкой на специальной тумбе. Также здесь были ковер и два окна.

В зоопарке повсюду стояли клетки. Люди ходили вдоль них, наблюдали за животными, разговаривали. Были здесь и лотки, где можно было купить что-то перекусить. Среди закусок имелись хот-доги, гамбургеры и картофельные чипсы.

В порностудии стояли обнаженные актеры: три женщины и мужчина. Еще двое занимались сексом на кровати. Операторы, снимающие их, были одеты. В углу стоял стол, засыпанный бумагами, и офисная доска с прилепленными к ней записками.

Бывает, что автор осознает важность описаний, но не улавливает разницу между описанием и инвентаризацией. В таких случаях героям, занимающимся сексом, отводится в повествовании такое же место, как кровати, на которой они этим занимаются.

Авторы неизданных романов любят обращать внимание на совершенно обычные предметы, которые почти всегда присутствуют в обстановке любой комнаты. Гораздо лучше было бы отметить необычные детали, способные подчеркнуть, кто именно живет в этой гостиной. Может, там на столике лежит засмотренный до дыр журнал по спелеологии, а может, из-под дивана выглядывают подопытные мыши… Читатель, скорее всего, в курсе, что животных в зоопарке содержат в клетках. Покажите нам плешивого тигра, истошно нарезающего круги вокруг искусственного бревна, или владельца зоопарка, у которого обезьяна ворует сигары, – и вот уже зоопарк становится особенным местом.

МАСЛО МАСЛЯНОЕ

КОГДА АВТОР ПОВТОРЯЕТСЯ

Капитан Смозерс, теперь старик с седыми волосами и морщинами, шел, как обычно, поиграть в карты. По дороге он каждый раз встречал майора Каца, вот и сейчас, идя по улице, увидел своего старого друга. Тот был так же стар, как Смозерс. Стоял обычный день, один из тех, когда они встречались, чтобы перекинуться в картишки с контр-адмиралом Кортлесом. Трое мужчин, все бывшие военные, каждое воскресенье играли в игру, в Ирландии известную как «Радость священника». И ни разу не пропускали встреч с тех пор, как зародилась эта традиция. Кац вышел и поприветствовал Смозерса.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – ответил Смозерс.

Дряхлый старик Кац был одет в свежую рубашку, выглаженные брюки и светлые туфли. Он, как всегда, был опрятен. Рубашка Смозерса была мятой и неглаженой. Он никогда не отличался аккуратностью, не то что Кац. Раньше, в армии, он, как и Кац, был строг к внешнему виду, но не теперь. Обычно военные учатся аккуратности, однако это было не про Смозерса, он так и остался неряхой. Они вошли в кафе, где их уже ждал Кортлес. Он сидел на стуле, демонстрируя армейскую выправку и идеально прямую спину. Двое прибывших заняли стулья, стоявшие рядом. Официантка, за долгие годы выучившая их привычки, принесла заказ: как всегда, три кружки пива для трех старых армейских друзей, Смозерса, Каца и Кортлеса.

Если вы о чем-то заявили один раз, старайтесь не поддаваться искушению снова и снова подчеркивать это. Не повторяйте одну и ту же мысль более развернуто и не позволяйте этого своим героям («Ты, как всегда, одет с иголочки, Кац!»). Единственное, что действительно стоит повторить еще раз, – не повторяйтесь!

Если на первой странице вы наградили героя любопытным шрамом в виде молнии, имеет смысл напомнить о нем читателю позже, но только не в том же абзаце. Иначе вы не освежаете память читателя, а испытываете его терпение.

Распространенная разновидность этой ошибки – «большой серый слон» или «прямоугольная комната с полом, стенами и потолком». Выделять у слона признаки, которыми обладают абсолютно все представители семейства слоновых, ужасно скучно. «Разъяренный слон» – гораздо более яркий образ, в то время как «большой серый» – всего лишь два ненужных слова.

ОФИЦИАЛЬНОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ

КОГДА ТЕКСТ ПЕРЕНАСЫЩЕН КАНЦЕЛЯРИЗМАМИ

С момента их первого взаимодействия оба испытывали острую необходимость выразить стабильно усиливающиеся чувства. Изначальная холодность, исходившая от Джека, стремительно утрачивала силу, уступая место минутам невероятной близости, когда он демонстрировал даже способность проявлять радость и нежность. Роль Мелинды в развитии их отношений трудно было переоценить: ей пришлось пересмотреть свое негативное отношение к представителям мужского пола и дать волю чувству, широко известному как «доверие».

Наконец пришел день, когда Джек выразил желание связать себя с Мелиндой брачными узами. Предложение руки и сердца не было неожиданным развитием событий, поэтому Мелинда заранее пришла к положительному ответу. Хотя она не приветствовала соображение будущего мужа о том, что медовый месяц должен предшествовать свадебной церемонии, все же согласилась на это, поскольку желание Джека пожениться в его родных краях в полной мере объясняло обратный порядок мероприятий.

– Хорошо, – сказала она, когда он сопроводил ее на борт своей лодки. – Я понимаю твое желание, к тому же у нас уже было множество интимных контактов.

– Мелинда, ты определенно убеждаешь меня, что являешься самым оптимальным партнером для жизни, – страстно ответил Джек.

Канцеляризмы, официоз и психотреп – прогрессирующие недуги начинающих литераторов. Посвятив годы написанию деловых писем, заполнению различных форм и жалоб на соседей, неоперившиеся авторы наконец садятся за любовную сцену… Но то, что выходит у них из-под пера, похоже на перевод с вулканского[13]. В итоге мы получаем смесь психиатрического заключения и налоговой декларации, круто замешенную на четырехсложных синонимах слова «милый». В своей упорной борьбе за сухость языка и официальный тон автор и сам начинает верить, что любой текст должен быть плоским и безжизненным. И только тогда он будет метким.

АППЕТИТНАЯ ПРОЗА ВЫСШЕГО КЛАССА

КОГДА АВТОР ПИШЕТ В РЕКЛАМНОЙ МАНЕРЕ

Настоящий мужчина, всемирно известный герой Линус Волпин вошел в свою просторную, со вкусом обставленную квартиру и направился к резному окну, сделанному на заказ, где устроился погреться, наслаждаясь бесподобным видом на неповторимую реку Лавиш. Он только что вернулся из невероятного увлекательного путешествия со своей девушкой, гламурной актрисой и моделью Рейн Весте. Они отдыхали на элитном курорте в пятизвездочном отеле «Спа-превосходство», в самом сердце Дарьенского залива. Настоящее наслаждение! К их услугам была захватывающая ночная жизнь и бесподобный шопинг, оживляющий самые смелые мечты.

Ваши задачи как писателя в корне отличаются от тех, что стоят перед копирайтерами, пишущими рекламные тексты. У них для выражения мысли есть всего пара строк и секунд. Именно поэтому они выработали очень насыщенный искусственный язык, и он не имеет ничего общего с тем языком, который мы надеемся встретить в литературе. Если роман – это выдержанное изысканное вино, то его рекламная копия будет всего лишь концентрированным виноградным соком. Неразбавленный, он может вызывать тошноту.

Единственное место в вашей книге, где уместен рекламный текст, – задняя сторона обложки. Именно там обычно расположена аннотация, задача которой – привлечь, зацепить как можно больше людей, чтобы они в итоге купили это издание. Если же читатель обнаружит подобное в самом романе, отреагировать может, как на надоедливую рекламу, – переключить канал.

TM^TM

В 1970–80-х годах такие писатели, как Стивен Кинг и Энн Битти, сформировали стиль, который часто называют «грязным реализмом». Отбросив устоявшиеся традиции американской художественной литературы, согласно которым всевозможные названия и бренды считались чем-то незначительным, преходящим, ограничивающим повествование временными рамками и лишающим его трансцендентных свойств, грязный реализм приветствовал упоминание мебельных магазинов Sears или итальянского вина Riunite в целях колоритного описания современной американской культуры. Однако писатели, придерживающиеся этого направления, иногда неверно понимают саму его суть, наполняя свои романы типовыми списками покупок. Упоминание брендов оправданно, если подчеркивает что-либо важное, примечательное в характеристике героя и окружающего его пространства («Он полностью перестроил свою кухню, напичкав ее профессиональной техникой Subzero, которой никогда не пользовался»). Но это совершенно неприемлемо, если бренды не несут художественного смысла и выступают в роли обычных слов («Она положила кусочки хлеба в тостер “Дженерал Электрик”»).

ПРИВЕТ, МНЕ ПОРА

КОГДА АВТОР ТЕРЯЕТ ЧУВСТВО ВРЕМЕНИ

В гостиной большого пентхауса с видом на сверкающий Бей де Лао был накрыт стол к обеду. Двум невероятно состоятельным преступным авторитетам подали тетеревов, персидские сочные почки, хрустящую homme-blanc в легком соусе bete-noir и спумони.

– Еда превосходна, – сказал мужчина, известный как Обеденный гость, покончив с обширной трапезой и десертом и вытирая рот. – Но вот о чем я хотел поговорить…

– Тссс! – перебил его беспощадный наркоторговец Жак Деррида по прозвищу Гиена, приложив палец к губам. – Давай обсудим это в другом месте.

Они присели на скамейку в парке.

– О, как прекрасен Кот-д’Ор в это время года! Но он не сравнится с той девочкой, сердце которой ты украл в известном американском ночном клубе, – усмехнулся Обеденный гость, закуривая сигарету.

Смакуя бельгийскую сигару, Гиена наконец оправился от шока и спросил:

– Как ты узнал?

Обеденный гость докурил и выбросил сигарету.

– Mon friar[14], – произнес он на плохом французском и рассказал о сложной схеме оперативной слежки, прежде чем сообщить Жаку, что отпустит его при определенных обстоятельствах.

Конечно, сложно уследить за временем в романе, да еще поддерживать его верное течение. Однако многие авторы пренебрегают даже простыми фактами, позволяющими действию оставаться в рамках реальности. Для героев нормально бывает бросить мяч о стену, произнести монолог о налоговой реформе, посмотреть на самолет в небе – и затем поймать мяч, совсем не удивившись его замедленному полету. Еще одна частая проблема – телепортация. Вот герои выезжают из Бостона на машине и тут же продолжают диалог в Кливленде, как будто не заметив возникшей дыры во времени.

Когда вы употребляете слова типа «пока» или «в это время», убедитесь, что вещи, о которых вы говорите, действительно могут происходить синхронно. Это касается не только героев, которые кричат что-то злодею, будучи подвешенными на веревке за зубы, но и менее очевидных ситуаций.

И все же время в романе течет не так, как в реальной жизни. В художественной литературе важные события описываются в реальном времени или даже в замедленном темпе, а второстепенные могут даваться схематично. Длинному ужину порой хватает и пары слов, а короткая сцена насилия растягивается на несколько абзацев. Часто единственным подходящим словом к ужину (а также к партии в теннис или поездке в Новый Орлеан) вообще бывает «после»: После ужина они сидели в холле отеля и обсуждали новую область эргодравлики. Вскоре обстановка начала накаляться…

Все это ведет к сцене, где Нефаро валят на пол и заставляют есть собственные волосы, что, естественно, будет описано в мельчайших мерзких деталях.

КОЛБАСКА, ПОХОЖАЯ НА ПЕНИС

КОГДА МЕТАФОРЫ НЕУМЕСТНЫ

Ее нос выдавался вперед, словно чайка, расправившая крылья-ноздри. Губы были такими тонкими, будто существовали лишь в одном измерении, словно контур фундаментальных частиц материи в теории струн. Голубые глаза походили на цветы. Чистая загоревшая кожа сияла, словно образец краски «Сэндсторм». Живот был плоским, как Земля в представлении наших предков. Она двигалась легко, словно пылинка, игриво парящая в лучах солнца, проходящих через витражи французского готического собора. Грудь держалась прямо, как два оловянных солдатика. Глядя на нее, он не мог сдерживать чувств, ему хотелось изрыгнуть все их прямо на нее. Он поднял глаза к небу, подернувшемуся пятнами закатных угрей.

Метафоры и сравнения должны очень точно описывать предметы и отражать как настроение, так и контекст, в котором употребляются. Теоретически девушка может быть «красива, словно Крайслер-Билдинг», но, поскольку такие стандарты красоты сильно разнятся с общепринятыми, читатель будет растерян, не имея под рукой таблицы перевода единиц измерения. Точно так же не стоит упоминать, что кровь из пореза на шее хлестала, «словно сок из коробки, на которую наступил ребенок». Хотя это описание физически вполне верное, оно отвлекает от драмы, которую вы пытаетесь воссоздать.

Еще одну проблему можно обозначить как «потерявшийся за деревьями лес». В этом случае метафора затмевает собой то, что призвана подчеркнуть. Подобное происходит, когда для нее нужно отдельное объяснение и погружение в дополнительный контекст; к тому времени как читатель полностью нарисует у себя в голове картинку, он уже забудет, что же она описывала. Метафоры, построенные на сложных понятиях, относящиеся к квантовой физике, истории религий или алгебре, заставляют читателя замирать в недоумении. Оставим их для романов, непосредственно посвященных этим научным областям.

ЛОМАНЫЕ ЛИНИИ

КОГДА НАРУШЕН ПОРЯДОК ПОВЕСТВОВАНИЯ

Никогда бы Мелинда не поверила, что найдет истинную любовь в объятиях жестокого террориста, купившего ее, словно деталь, у человека, которому она доверила все свои личные бумаги и документы. Бобы еще не остыли. В начале 1900-х Триполи был маленьким торговым городом, где призраки не только бродили по улицам, но и жили в богатых домах среди персидских ковров. Теперь все изменилось. Хотелось бы Мелинде увидеть, как здесь жилось в прежние времена. Точно такие же мысли посещали ее по поводу родного городка в Массачусетсе, население которого возросло в четыре раза после технического бума. «Удобно тебе, моя каменная принцесса?» – прошептал Эл Алхей, перекатив к ней по песку бутылку третьесортного вина.

Марксизм в этих краях был лишь легкой завесой древнего племенного строя. Позже в тот день на собрании скотоводов яростный активист Аль-бин Альбино вскинул бледный кулак и провозгласил: «Аллах покарает неверных! Да здравствует наш праведный и честный вождь!» Воздух был сухим, в нем витал запах иноземного криля и мальчиков, продаваемых на рынках для утех содомитов. После революции политическая сила сосредоточилась в руках тех, кто был верен Фифе и его Феске, в честь которого назвали местный яркий головной убор. Популярный ансамбль танго «Фифе и Феска» не имел к этому никакого отношения, что часто вызывало у Мелинды скрытую улыбку. А позже эти кисточки, сделанные из тончайшей кожи летучих мышей, распространились по всему Востоку.

Подобно элементам сюжета, предложения, выражающие ваши мысли, должны следовать друг за другом логически. Для тех случаев, когда хочется внезапно сменить тему, судьба даровала нам разделение на абзацы.

Это отнюдь не значит, что, если вы начали абзац со слов «Бобы еще не остыли», нужно непременно продолжать мысль о температуре бобов до конца абзаца. Вы можете легко переместиться от еды к эмоциональной атмосфере, обсудить разницу между ливанским и американским столовым этикетом, например.

Но одним только разделением на абзацы не обойтись. Если каждый абзац в вашей главе будет посвящен своей теме, читатель быстро оставит попытки связать все воедино. Должно быть что-то масштабное – некое связующее звено, главная мысль.

И помните: каждый раз, когда меняете тему, переход должен быть логичным и последовательным.

ГАЛИМАТЬЯ ВО ИМЯ ИСКУССТВА

КОГДА ЛИРИКА НЕУМЕСТНА

Детство по-прежнему бурлило в пересохшем колодце стремлений, на дне которого еще сохранилась тонкая пленка мечтаний юности. Он снова взглянул на фото. Нежные черты мальчика в безумном вихре сливались с волнующими воспоминаниями, окрашивая память в багровые тона. Красота разбилась о боль, а боль уводила его обратно. Дальше, в дьявольскую трясину прошлого, которая пожирала память с королевским аппетитом и сдерживала ее, словно крокодил – верных слуг мертвого фараона. Собрав волю в кулак, он погрузился в агонию размышлений. Осознанность могла бы спасти его, пока липкие воспоминания, ускользающие от жалких поисков среди мрачной глины, гранита и базальта лунной поверхности, не погрузилась на дно, как рассеченные кольчатые черви, смытые в водоворот океана, тщетно сияющие и видимые разве что слепым от рождения рыбам.

Некоторые авторы убеждены: раз уж таких писателей, как Джойс или Фолкнер, трудно понять, значит, трудная для понимания литература в принципе может считаться великой. Это заблуждение сродни тому, что воин, надевший на себя шкуру льва, будто бы приобретает его силу. Слово «элегичный» или сравнение страданий главного героя с молитвенными четками, запеченными в пироге, который так никто и не съел, само по себе не делает из вашего романа произведение искусства.

Не забывайте, что цель литературы – донести мысль до читателя.

Не нужно стремиться к иносказанию. Читатель должен сам понять произведение, а не звонить вам с просьбой прояснить написанное. Мы понимаем: вы только и ждете звонка заинтригованного редактора, вопрошающего, что же вы хотели сказать вашим романом. Спешим разочаровать – этого не случится. Если среднестатистический читатель не может уловить вашу мысль, это не повод для гордости, а, скорее, признак солипсизма. В таком случае можно смело говорить о том, что в вашем романе нет никакого смысла. Перечитывайте, стремитесь к ясности, даже если это идет вразрез с вашим лирическим талантом.

Кстати, если мы недостаточно ясно выразились, трюк со шкурой льва не работает, так что даже не пытайтесь.

КОГДА АВТОР НАЧИТАЛСЯ БУКОВСКИ

Его редеющие волосы обнажали красные проплешины, на которых виднелись багровые пятна. Сальные пряди пошло липли к болезненного вида коже. Выступающие бородавки и прыщи вкупе с этим коричнево-красным блеском выглядели крайне нездорово. На стене прямо за ним висели страницы из самых пошлых порножурналов. За годы они пропитались выделениями и мерзким запахом дохлых тараканов. Когда он говорил, от его темных желтых зубов шла отвратительная вонь. Мисси вся съеживалась, ощущая во рту резкий привкус блевотины, рвущейся наружу. Зловоние, кажется, исходило из самого его кишечника и было вызвано многолетними запорами. Из-за застоя экскрементов он и выглядел всегда таким раздраженным.

– Вот те доллар, по-честному, – сказал он.

– Спасибо, – ответила Мисси, – но можно мне еще немного сырного соуса?

Есть определенная категория авторов, чьи герои громко выпускают газы и свободно испражняются, а их гигиенические особенности описываются с микробиологической точностью. Каждая сцена происходит на фоне гниющего мусора, где пируют крысы и тараканы. Особенно трудно воспринимать сюжеты, где герой со своей возлюбленной похожи на экспонаты викторианского анатомического музея.

И хотя для мерзких деталей в литературе тоже есть место, они не должны быть навязчивыми. Читателя такие описания оттолкнут. Вслед за ними отвращение вызовут и ваш герой, и ваша книга. Да и по поводу вас начнут возникать смутные сомнения.

Ограничьте ваши натуралистические сцены, чтобы они вызывали у читателя только страх. Если жестокие пытки в темном подвале отвратительны, это нормально. Если гадким кажется буквально все, читатель покинет вас в поисках более здоровой атмосферы.

В заключение добавим: несмотря на то, чему научила вас школа, в мерзостях нет и не может быть ничего смешного. Шутки, над которыми вы смеялись в фильме братьев Фаррелли, работают лишь на конкретном комедийном материале.

НУ, ТЫ ПОНЯЛ

КОГДА АВТОР ДУМАЕТ, ЧТО ВЫ ЗНАЕТЕ, О ЧЕМ ОН ГОВОРИТ

Теперь Джо чувствовал себя совершенно иначе и никак не мог объяснить переполнявшие его эмоции. Он сел на край утеса и посмотрел вдаль. Все было идеально: горы на фоне неба, не сравнимые ни с чем, что ему доводилось видеть, воздух…

Он подумал обо всем, что случилось с ним за прошедшую неделю. О том, как узнал, что его настоящим отцом был Баррингтон Хьюкотт, самый богатый и самый замечательный человек во всем мире. Он вздохнул. Сама мысль об этом делала его счастливым.

Конечно, здорово, что Баррингтон оказался столь щедрым. Кое-что из того, что он отдал Джо, было бесценно. Теперь Джо предстояло жить в поистине удивительном месте. И может, теперь, наконец, он найдет достойную девушку, по-настоящему классную, такую же, как он сам.

Он поднялся и хотел уйти, но бросил еще один взгляд на пейзаж. Иногда жизнь удивительно непредсказуема!

Ничего плохого нет в том, чтобы показывать мир через призму восприятия героя. Но мы все же хотим видеть сам мир, а не только реакции на него. «Замечательно» или «превосходно» – это не описания, как и «ужасно» или «отвратительно». Недостаточно, чтобы ваш герой до колик в кишках ненавидел мюзиклы Эндрю Ллойда Уэббера. Мы хотим знать, чем они отличаются от всех остальных мюзиклов. Что именно вызвало у героя такую реакцию? Кувыркающиеся кошки или, может, артисты на роликах, изображающие поезд? Все эти детали помогут читателю ощутить раздирающие героя невыносимые чувства гораздо лучше, чем скромное слово «ужасно». Да, подобные слова могут использоваться в описаниях, но они не должны заменять сами описания.