Без парашютов

Через двое суток ожидания стало понятно, что с самолетом что-то произошло. Связь отсутствовала, и мы приняли решение начать спасательные работы. Решение было неоднозначным, товарищи сдержанно спрашивали меня: «Если „Новая реальность“ — компания такая же сильная, как „Руян“, то где ее люди в этой ситуации?» «Саш, если бы ты пропал, мы бы все реки повернули вспять, чтобы тебя найти», — сказал мне один из членов нашего экипажа.

Мне нечего было им ответить.

Операция осуществлялась одновременно из Москвы силами Дмитрия Меркулова и силами нашей группы, которая была на месте — на впадении реки Кас в Енисей.

Меркулов срочно прилетел в Красноярск, но поскольку в городе находился министр МЧС Шойгу, найти бортов там не удалось. Пришлось поднять борт с Тунгуски.

Через несколько часов оранжевый вертолет завис над нашей косой, мы запрыгнули в него вчетвером, у одного из нас было оружие. Увидев его, командир заявил, что подряжался на коммерческий рейс, а не на спасательные работы. Доступными средствами объясняем ему, что у нас пропали друзья и вступать в обсуждение этого вопроса мы не собираемся — вертолет должен лететь, куда мы скажем.

Приблизительно через час за одним из поворотов реки мы увидели с воздуха белые осколки самолета в воде. В том месте река была довольно узкая, может быть, метров пятьдесят. Сделали круг, пытаясь с воздуха разглядеть кого-нибудь на земле: оставалась надежда, что люди спаслись и выбрались на берег (Скороходов летел со своим отцом, сорок лет отработавшим в малой авиации Восточной Сибири). Пусто. Никого.

Командир вопросительно посмотрел на нас, и мы, попросив его пройти четко над рекой, попрыгали с вертолета прямо в воду.

Очень часто нас путают с туристами, «Экспедицию» туманно ассоциируют с походами, а между тем в нашем кругу считается дурным тоном искать адреналин, экстрим и приключения на задницу себе и товарищам без цели. И когда меня спрашивают журналисты, не прыгаем ли мы с парашютами, я, вспоминая этот случай, отвечаю им: «Когда надо, мы прыгаем и без парашютов».