Речь в ресторане «Бергхаус»
Речь в ресторане «Бергхаус»
Через несколько дней мы полетели на похороны Павла. Были втроем, поскольку товарищи боялись отпускать меня одного.
Прямо из аэропорта приехали к церкви, где шло отпевание. Присутствовало очень много сотрудников группы «Новая реальность», и за нашими спинами шуршал шепоток: «Вот те, из-за которых он погиб…» А в нас звучал вопрос: «Где были все эти люди, когда шли спасательные работы?»
Когда мы стояли около могилы втроем — три человека в оранжевых футболках и в серых форменных куртках с большим оранжевым логотипом на спине — энергетически было очень трудно. Нам в спины упирались взгляды всех людей, кто пришел на похороны. Тяжелые взгляды. И тут произошло нечто для нас совершенно неожиданное: пришел четвертый человек в оранжевой футболке и серой куртке и встал рядом с нами. Это был Сан Саныч Бурмейстер, ледовый капитан, который узнал о случившемся и приехал на похороны, чтобы нас поддержать.
Поминки были в ресторане Кокаурова «Бергхаус».
По очереди выходили на сцену люди, брали микрофон и говорили традиционные поминальные речи. Все было безысходно, мрачно и почти физически поглощало свет. Но меня скорее волновал вопрос, с каким чувством Павел смотрит на все это сверху, когда очевидно уже, что акционеров группы «Новая реальность» ждет непростое совместное будущее.
На сцену вышел следующий оратор, взял микрофон и, словно не замечая свинцовой тяжести, висящей в воздухе, заговорил просто и как-то даже радостно. Он говорил, что Павел любил самую красивую женщину в этом городе — и она стала его женой, и родила ему дочь (она была уже беременна вторым ребенком). Что он хотел стать производителем автомобильных аккумуляторов № 1 в России — и стал им. А еще — он хотел летать и, что бы ни думали по этому поводу все собравшиеся здесь, он хотел летать — и он летал!
Думаю, не я один вспомнил: была у Паши такая ситуация, когда он совершил вынужденную посадку во время шторма на Байкале. Он летел на своем «Корвете» (они очень опасны, их только в России в тот год разбилось четыре штуки), а садиться во время шторма при волнах высотой метр — это все равно, что ехать на машине со скоростью 70 км в час по дороге из метровых асфальтовых волн. И самолет тогда у него развалился, а он был с женой и с маленьким ребенком в 70 метрах от берега. Они смогли выплыть, и после этого он снова летал. Радость полета была сильнее страха смерти. Это говорит о нем многое и самое главное.
После этого мне было уже легко выйти на сцену, взять микрофон и сказать все, что хотелось сказать. Все, чего нельзя не сказать о друге, который был больше собственной смерти.