Теперь ты сама

В глубине души мы понимаем, что оборотная сторона любого страха – это свобода.

Мари Фергюсон

Я сидела за рулем отцовской машины и пыталась справиться с паникой.

– Ты и без того долго откладывала, – сказал отец, пристегивая ремень безопасности.

Много лет он безропотно возил меня на работу и с работы. Он знал: я боюсь водить машину, и никогда не давил. И, честно говоря, эти поездки нравились нам обоим.

Почему же папа передумал?

Мне стало так тяжело, что я с трудом дышала. На улице было прохладно, но я обливалась потом.

– Я не могу, – пробормотала я.

– Конечно, можешь. – Отец положил руку мне на плечо. – Ты умеешь водить. Просто сделай глубокий вдох и трогайся. Я – с тобой.

Он улыбнулся и подмигнул.

Я кивнула, сделала глубокий вдох и завела машину. С парковки мне выехать удалось, и вот я уже на улице.

– Вот видишь, – похвалил меня папа. – Ты едешь. Это – как велосипед. Однажды научившись, уже не разучишься.

Я поверить не могла. Я действительно ехала! Я не сидела за рулем с экзамена в старших классах. Я даже не понимала, почему так боялась этого – и тут я увидела сбитый кем-то дорожный знак. Мысли об ужасных автокатастрофах овладели моим разумом. Я изо всех сил вцепилась в руль и постаралась отключиться от этих страшных картин.

– Вспомни, как ты училась кататься на велосипеде, – папин голос пробился через стену паники. – Ты падала. Ты даже в изгороди въезжала.

Он щелкнул пальцами, и я тут же все вспомнила. На моих ногах до сих пор остались шрамы.

– Ты очень хотела научиться ездить на велосипеде. А я сказал тебе, что ты можешь сделать все, чего захочешь. И ты сразу же покатила по улице. – Папа рассмеялся, но тут же закашлялся.

Мы остановились на светофоре, и я мельком взглянула на отца.

– Ты все еще кашляешь?

Он отмахнулся:

– Просто в горле запершило.

Папа кинул в рот мятную конфетку, включил радио и принялся подпевать.

Я и заметить не успела, как мы уже приехали домой – живые и здоровые. К сожалению, не могу того же сказать об изгороди: пытаясь припарковаться на дорожке, я все же въехала в нее.

– Папа, – спросила я, когда он уже поднялся на крыльцо, – почему ты решил учить меня водить машину?

Папа тяжело вздохнул и признался:

– Не хотел тебя волновать, но у меня беда со зрением. Порой в глазах двоится. Это я сбил тот дорожный знак, когда ехал за тобой.

Я постаралась не выдать испуга.

– Теперь все в порядке, – успокоил меня отец. – Наверное, давление подскочило. Я подвезу тебя в понедельник – хотя бы ради этой несчастной изгороди. А теперь пойдем готовить ужин.

Увы, это была наша последняя поездка. Дело оказалось не в давлении. Рак легких дал метастазы в мозг. С тех пор я постоянно вожу машину.

Я благодарна папе за напоминание: я могу сделать все, что захочу, даже преодолеть парализующий страх перед вождением. Каждый раз, садясь за руль, я слышу, как отец подпевает радио, и чувствую его теплую руку на плече.

Тэмми Николь Гловер