Золотое поветрие

Утро 10 октября 1989 года предвещало яркий солнечный день, прекрасный для полета. Казалось, оно предвещает удачу Стивену Хайду, доверенному лицу Трампа и президенту по операциям в Атлантик-Сити, несмотря на то, что босс был рассержен, получив новости о предстоящей манхэттенской пресс-конференции. На этой конференции Хайд и два сопровождающих его топ-управляющих должны были присоединиться к Трампу. Причина недовольства заключалась в следующем. Трамп изначально отказался посетить бой знаменитого Эктора «Мачо» Камачо с Вини Пациенца в Конвеншн-Центре Атлантик-Сити. «Эта встреча не играет большой роли и не волнует общественность. Я не приду, – сказал Трамп. – Нет у меня желания посещать все эти чертовы мини-пресс-конференции, это недостойно». Однако Хайд уговорил Трампа не отказываться от этого мероприятия, поскольку само его присутствие было крайне важно на первом боксерском поединке филиала Trump Sport Entertainment. В конце концов Трамп согласился, предварительно устроив в прессе шумиху по поводу предстоящего боя.

Вся тройка ведущих руководителей империи Трампа подтянулась к вертолету, вылетающему в Манхэттен. Хайд был задумчив, причем его мысли занимало не только предстоящее открытие «Тадж-Махала». Сейчас 43-летний топ-менеджер прикидывал, сколько времени ему еще предстоит оставаться с Трампом. Постоянные стрессы, напряженность в семье, необходимость мириться с тирадами босса, вечная защита других от гнева Трампа накладывали на жизнь свой отпечаток. Еще пара лет, и он переберется на Запад, туда, где прошло его детство.

Второго топ-менеджера звали Марк Гроссингер Этье, 38 лет, потомок тех самых Гроссингеров, которые выстроили курорт в Катскилских горах к северу от Нью-Йорка. Будучи президентом и главным операционным директором «Тадж-Махала», его работа на империю Трампа имела сейчас решающее значение. Этье больше всего волновало, чтобы открытие нового казино-отеля прошло без малейшего срыва. Третьим руководителем был 33-летний Джонатан Бенанав, человек с удивительной семейной историей. Его бабка умерла в фашистском концлагере, а отец едва спасся, полгода прячась в лесах Румынии, прежде чем был спасен наступающими русскими войсками. Вместе с другими шестью сотнями евреев он перебрался морским путем в Турцию. На этом судне с беженцами он повстречал женщину, и через три дня они поженились. Отслужив офицером в израильской армии, отец с матерью перебрались в США, где они занялись воспитанием детей, включая и самого Джонатана. Теперь Бенанав-младший работал на Трампа в роли исполнительного вице-президента Tramp Plaza. Недавно он купил своей девушке обручальное кольцо, но пока еще не успел его вручить. Конечно, трио не было слишком уж представительным, чтобы внести достойный ажиотаж в предстоящее событие. Им предстояло лишь улыбнуться в камеру, провести короткую встречу с боссом и ко второй половине дня вернуться обратно в Атлантик-Сити.

Пресс-конференция в Plaza прошла по сценарию, но привлекла мало внимания. Руководители задержались на встрече с боссом дольше, чем планировалось, и их «Сикорский» уже улетел, но Хайд, действуя по уставу компании, быстро нашел замену через чартерную компанию, чего никогда раньше не делал. Вместо привычного «Сикорского» им был предоставлен итальянский «Агуста» новой модели, слывший комфортабельным и безопасным воздушным судном. Хайд, Бенанав и Этье проследовали к вертолетной площадке на 60-й улице только в час дня.

Ни один из трех руководителей не обратил внимания на едва заметную 2-дюймовую царапину на одной из лопастей несущего винта, которая начала разрастаться в полете, как необработанная рана.

Через некоторое время исполнительный помощник Трампа ворвался в офис босса, располагавшийся на 26-м этаже Trump Tower с сообщением о том, что «Агуста» потерпел катастрофу. Потекли минуты томительного ожидания, пока из полиции Нью-Джерси не поступило скорбное известие о том, что при крушении вертолета никто не выжил. Три самых надежных помощника Трампа, на которых была возложена вся ответственность за открытие «Тадж-Махала», погибли вместе с двумя членами экипажа. Позже Трамп узнает, что мелкий дефект на лопасти винта увеличился во время полета из-за так называемой «усталости металла». Над сосновыми лесами Нью-Джерси на высоте 2200 футов часть лопасти отломилась, и, потеряв аэродинамическую устойчивость, вертолет рассыпался в воздухе, осыпав дождем из обломков шоссе Гарден Стейт Парквэй.

Опустошенность Трампа не имела границ. Сначала он спросил помощника, были ли проинформированы семьи погибших о трагедии. Затем тот увидел, что Трамп сидит в кабинете с видом на Центральный парк и последовательно набирает телефонные номера всех трех семей. «У меня ужасные новости», – произнес он в трубку. И еще раз. А потом еще. Каждое его слово было слышно по всем офисным помещениям, и сотрудники не стеснялись своих слез. Годы спустя Трамп признается: «Я впервые понял, что чувствует командир, сообщающий семье о том, что их солдат ушел навсегда. Это очень жесткая вещь. Я имею в виду, что страшно не сказать об этом, а ждать, что услышишь в ответ».

Спустя несколько часов Трампу позвонил президент отеля Trump Plaza Джон «Джек» О’Доннелл. Этот человек уже занимал ключевые позиции в жизни и бизнесе Трампа, а теперь его роль возросла в геометрической прогрессии. Лишь только случайность спасла ему жизнь. О’Доннелл, как правило, летал на подобные конференции вместе с Хайдом и Этье, поддерживая с ними теплые дружеские отношения. Так должно было случиться и сегодня. Его горе усугублялось тем, что он чувствовал свою невольную вину за гибель Бенанава, поскольку попросил своего молодого заместителя слетать на пресс-конференцию: в этот день O’Доннелл принимал участие в соревнованиях по триатлону на Гавайях. В течение многих последующих лет он продолжал чувствовать себя виноватым за то, что Бенанав погиб. Но тогда не было времени думать об этом, и Трамп приказал О’Доннеллу как можно быстрее возвращаться в Атлантик-Сити.

«Джек, это ужасно, – сказал Трамп О’Доннеллу, – это самая ужасная вещь. Мы здесь все сидим и молимся, чтобы это оказалось ошибкой. Не могу в это поверить». Их следующий разговор состоялся двумя часами позже, казалось, что подавленность Трампа стала еще сильнее. У Трампа не было иного выбора, ему оставалось лишь сесть в вертолет и отправиться в Атлантик-Сити. Мысль о предстоящем полете вдруг ввергла его в бессвязную череду размышлений о жизни. «Через час мне предстоял полет на вертолете, а я шел вниз повидаться с семьей, – рассказывал Трамп О’Доннеллу. – На вертолете… Разве это не безумие? И все же жизнь продолжается. В ней еще будет много и самолетов, и вертолетов…» Трамп был сам на себя не похож, он словно искал утешения. «Впервые за время нашего знакомства, – рассказывал О’Доннелл, – я слышал в его голосе страх и неуверенность».

До открытия «Тадж-Махала» оставалось совсем немного времени, а ключевых руководителей проекта не было в живых. Таким образом, О’Доннеллу пришлось взять на себя огромную ответственность, и теперь он взглянул на Трампа с более близкой дистанции.

Уже на следующий день после катастрофы Трамп провел встречу с более чем сотней менеджеров в конференц-зале Атлантик-Сити. Сообщив им о смерти трех ведущих руководителей проекта, а особенно его друга Хайда, он дал понять, что больше не имеет менеджеров высшего звена. Даже через тридцать пять лет после их гибели он не мог забыть потерю этих трех людей, считая, что день катастрофы вертолета был одним из самых трудных дней его жизни, за исключением смерти родителей и младшего брата Фреда. С трудом сохраняя спокойствие, он выдвинул новую идею – воздвигнуть в их честь невероятный памятник. И в этом заключался весь классический Трамп.

Но раздумья о катастрофе все равно не оставляли Трампа. Он даже как-то высказал О’Доннеллу, что смерть верхушки руководства не была случайной, объяснив это происками конкурентов. В конце концов он все-таки отмел мысль о диверсии, вспомнив, что и сам трижды летал чартерными рейсами, предложенными на замену основному в последнюю минуту. Федеральное расследование сделало официальный вывод, что катастрофа произошла вследствие «производственной царапины в лонжероне лопасти». Мельчайшего заводского недосмотра хватило для того, чтобы через несколько лет произошла катастрофа.

В сложившейся ситуации бегство от реальности казалось особенно неуместным. Трамп, лишенный поддержки и сочувствия, предполагал, что и сам мог вполне оказаться на борту злосчастного вертолета, по крайней мере такая возможность у него была. В интервью, данном CNN через несколько месяцев, он рассказал, что собирался улетать из Нью-Йорка в Атлантик-Сити. «Может быть, вы действительно полетите с нами?» – спросил кто-то из них. «Было бы неплохо, но, боюсь, я тогда был сильно занят. Полагаю, что был близок к тому, чтобы отправиться вместе с ними. В сделке это бы называлось 50 на 50». О’Доннелл был возмущен этим комментарием, полагая, что таким образом Трамп пытался переключить внимание на собственную персону.

На церемонии похорон Этье в Нортфилде, Нью-Джерси, присутствовало несколько тысяч человек, и Трамп нес гроб с телом. На следующий день в Маунт-Верноне, Нью-Йорк состоялись похороны Бенанава. Трампа сопровождала Ивана, которая, едва выйдя из церкви, сразу увидела Марлу Мэйплз. Многие из присутствующих видели ее впервые. В течение нескольких месяцев Мэйплз останавливалась в отелях, принадлежащих Трампу, в том числе и в Атлантик-Сити. Безусловно, Ивана знала об измене мужа, но, сражаясь за свою любовь, женщины «сохраняли дистанцию». О’Доннелл вспоминал, какой свирепый взгляд бросила Ивана на Марлу: «Я был уверен, что еще немного, и она кинется на нее с кулаками, а Марла стояла, словно окаменев». Быстро сориентировавшийся Трамп утащил Ивану прочь.

Ну и, наконец, Трамп побывал на церемонии прощания с Хайдом, состоявшейся, как и похороны Этье, в Нортфилде, Нью-Джерси. Позже его тело должны были перевезти для захоронения в его родной город в Юте. Сотни скорбящих людей выстроились в очередь около похоронного бюро. Трамп, смотрящий на фотографию Хайда, не мог удерживать слез и выглядел совершенно потрясенным. «Я впервые увидел босса в состоянии такой глубокой печали и грусти», – вспоминал О’Доннелл. Но затем к Трампу снова вернулось хладнокровие, ритуальные мероприятия закончились, и он быстро возвратился к делам бизнеса.

Позже О’Доннелл писал, что его интересовал вопрос о том, действительно ли Трамп испытывал тогда искренние чувства или жалел себя самого. «Тадж-Махал» предполагалось открыть в самые сжатые сроки, не больше чем через два месяца, однако теперь запуск откладывался. Когда был открыт мемориал в память о погибших, Трамп сказал, что пока это единственное, что здесь уже есть и, повернувшись к жене О’Доннелла, добавил: «Теперь его очередь вступать в бой».

Сам же О’Доннелл, будучи достаточно проницательным человеком, не раз наблюдал, как люди идут на риск. Потеряв родителей совсем в юном возрасте, он был усыновлен своим дядей, возглавлявшим компанию по производству игровых автоматов для Baley. Практически он вырос внутри компании, был в восторге от самого процесса производства и, в конце концов, добрался до должности президента. Уже в двадцать лет он начал работать в Лас-Вегасе, а потом перебрался в Атлантик-Сити, где продолжил карьеру в казино, принадлежащем Стиву Винну. Трамп пригласил О’Доннелла в Trump Plaza, где он вырос до президента. Большую часть сознательной жизни О’Доннелл провел, наблюдая, как состоятельные граждане жонглируют собственными деньгами, которые постепенно перетекают из их карманов в игорные заведения. По сути, его работа заключалась в том, чтобы побудить людей расстаться со «своими кровными» в надежде получить прибыль при минимальных шансах. Это в какой-то мере напоминало работу театрального режиссера-постановщика.

Какие-то казино привлекали только богачей, но Трамп ориентировался на массовость. Игроками могли быть и простые рабочие, и пенсионеры, приезжавшие в Нью-Джерси на рейсовых автобусах. Главное заключалось в том, чтобы они кидали в игровые автоматы монету за монетой с воодушевленным трепетом, с блеском в глазах, будучи и не уверенными в том, что могут разбогатеть. Они платили за то, чтобы почувствовать себя богачом, пусть и недолгое время. Поведение азартных игроков всегда компульсивно. Они не способны контролировать себя и продолжают делать ставку за ставкой, словно наркоман в поисках очередной дозы отравы. В отличие от О’Доннелла, Трампа мало беспокоила психология азартных игроков. Его мышление было вписано в схему «победитель против неудачника», где главным мотивом служил сам выигрыш, как таковой, даже если сами деньги не играли какой-то роли.

О’Доннелл был недоволен, что Трамп, увлеченный в непосредственное строительство, как в средство привлечения клиентов, совершенно не признавал их мотиваций, порой брезговал ими. «Все это чушь», – сказал он однажды О’Доннеллу, когда они шли на встречу с игроками. Понимание Трампа сводилось к тому, что крупный выигрыш игрока означал его личный проигрыш, поэтому и на самой встрече он пробыл недолго. О’Доннелл был уверен, что Трампу не хватает терпения, основанного на простом математическом расчете: чем больше времени игрок проведет за столом, тем больше он проиграет. Босса не интересовало то, что происходило в душе клиента в процессе игры, и он терпеть не мог проигрывать.

20 марта 1990 года, за две недели до открытия «Тадж-Махала», Марвин Роффман вкинул в информационное пространство игорного бизнеса очередную новость, подхваченную известным изданием Wall Street Journal, что повлекло за собой мгновенный эффект. В публикации говорилось, что для оплаты долговых обязательств и кредитов новое казино должно будет «поднимать» до 1,3 миллиона долларов ежедневно, чего еще никогда не случалось в истории игорного бизнеса. Роффман предсказывал, что мощнейшая реклама привлечет к себе клиентов, от которых не будет отбоя весной и летом, однако в осенне-зимний период ситуация кардинально изменится к худшему. «Когда с октября и до самого конца февраля начнут дуть холодные ветра, – писал аналитик, – игорный бизнес в городе перестанет существовать, и Атлантик-Сити примет уродливый и тоскливый вид, отталкивающий даже завсегдатаев, которые не захотят пасть столь низко».

В то самое утро, когда статья была опубликована, у Роффмана была запланирована встреча с братом Трампа, Робертом, который наблюдал за приготовлениями к открытию «Тадж-Махала». После гибели трех ведущих менеджеров и отъезда Иваны из Атлантик-Сити, он начал ощущать на себе определенное давление, будучи одним из немногих доверенных инсайдеров Дональда. Тихий и рассудительный выпускник бостонского университета прекрасно разбирался в экономике, однако, в отличие от брата, ему недоставало харизматичности шоумена, что его, впрочем, совсем не смущало. Порой и у него случались эмоциональные вспышки, но это происходило крайне редко. Собираясь на встречу с Робертом, аналитик еще не знал, что его статья опубликована. Подъехав к «Тадж-Махалу», он еще раз окинул взглядом экстравагантные формы отеля и подумал, что этот огромный комплекс действительно стоит миллиарда долларов.

Роффман нашел Роберта Трампа в отеле и дружески протянул ему руку, однако тот спрятал свою за спину и, не стесняясь в выражениях, выставил аналитика прочь. Обвиненный во всех смертных грехах, главный из которых заключался в нанесении морального ущерба держателям акций, и сопровождаемый площадной руганью, Роффман кинулся наутек. В офисе его уже ждал факс от Дональда Трампа, в котором тот предлагал ему три варианта дальнейшего развития событий: либо публикация опровержения с принесением извинений, либо немедленное увольнение, либо скорая встреча с его адвокатами. Вскоре Роффману позвонил и сам Трамп, предложивший ему письменно отозваться о «Тадже», как об одном из самых успешных мировых проектов игорного бизнеса. «А уж публикацию я возьму на себя», – добавил Трамп.

В то время Роффман уже вырос в Janney до должности вице-президента по исследованиям. Работу свою он любил, всегда говорил без обиняков и считал своим долгом поступать так, как считал нужным. Хотя некоторые видели в его отчетах слишком много предвзятостей, Роффман гордился тем, что, будучи аналитиком игорной индустрии, не стеснялся бросать жесткие вызовы, которые всегда попадали в цель. В споре со своим руководством он заявил, что в проекте с «Таджем» Трамп полагается на бросовые акции, что приведет к провалу. По словам Роффмана, президент JMS ответил, что его не слишком интересуют судебные передряги по аналитической части опубликованной статьи, а вот слова об «уродливом и тоскливом виде Атлантик-Сити» могут повлечь за собой серьезные проблемы.

После этого разговора президент JMS перезвонил Трампу, который снова потребовал, чтобы в Wall Street было опубликовано опровержение о том, что слова Роффмана были якобы искажены, и на самом деле ведущий аналитик считает «Тадж-Махал» величайшим проектом в истории игорного бизнеса. Босс Роффмана срочно подготовил письмо-опровержение, и, чувствуя, что у нет иного выхода, Роффман понял, что ему придется поставить под ним свою подпись. Он не спал всю ночь, а с утра объявил руководству, что лишь хотел подчеркнуть вероятность падения бросовых акций в цене, не более того. Однако руководство не согласилось с такой формулировкой, и Роффману пришлось подписать другое опровержение, в котором он «в основном отказывался от своих слов». Руководству JMS этого было достаточно, и, во избежание подачи Трампом судебного иска, Роффман был тихо уволен.

Собственно, эта история так и могла бы закончиться триумфом Трампа, но уверенный в своей правоте Роффман решил, что его увольнение было незаконным, и подал в суд. В результате разбирательства аналитик получил от JMS 750?000 долларов за моральный ущерб. После этого Роффман подал иск на самого Трампа, однако дело было улажено на условиях, оставшихся в тайне. Спустя несколько лет Трамп говорил, что не может припомнить толком содержания каких-либо аналитических отчетов Роффмана, однако в его памяти сохранилось, что публикация в Wall Street была «жестким нападением, лишенным элементарной человечности». Кроме этого, Трамп показал под присягой, что никогда не добивался увольнения Роффмана, а лишь хотел его отказа от «совершенно неуместных замечаний».

Итак, «Тадж-Махал» был готов к открытию. По некоторым архитектурным рисункам он местами не отличался от своего мраморного индийского тезки, мавзолея XVII века, объявленного ООН «жемчужиной мусульманского искусства». В фантастическом и диковинном образе нового комплекса некоторые видели своего рода «мультяшность». Ранее в Атлантик-Сити не было ничего подобного. Здание казино площадью 120?000 квадратных футов тянулось вдоль береговой линии прямо напротив кружащихся аттракционов знаменитого парка Steel Pier. Его украшали десятки минаретов, увенчанных куполами розового, голубого и зеленого оттенков. Башня самого отеля насчитывало 42 этажа, хотя сам Трамп изначально был настроен на 51. Со всех четырех сторон наверху здания красными буквами значилось имя Трампа.

Швейцары в пурпурных ливреях и тюрбанах, украшенных перьями, провожали гостей через вестибюль, отделанный итальянским каррарским мрамором. Далее в глубине располагались рестораны с расписными стенами в стиле бомбейского Bombay Cafе и нью-делийского Deli. Над игровыми столами со сводчатых зеркальных потолков свисали массивные хрустальные люстры, а в роскошных люксах гостей ждали мраморные и бронзовые статуи с джакузи, окруженными позолоченными греческими колонами.

Парадные мероприятия, которые должны были длиться целую неделю, омрачались осознанием огромных долгов. Эти первые ночи работы казино были решающими, десятки тысяч игроков жаждали отдать свои деньги в руки Трампа, и хорошее впечатление становилось залогом того, что клиенты вернутся сюда снова. Поэтому хром был отполирован до зеркального блеска, и все сотрудники находились на положенных местах. На второе утро после открытия казино, 3 апреля, Трамп узнал, что контрольная Комиссия не разрешила продолжать работу зала игровых автоматов по причине какого-то таинственного несоответствия. И тут Трамп взорвался. Он позвонил О’Доннеллу, президентствующему в Trump Plaza, и стал его умолять помочь справиться с критической ситуацией. Как вспоминал сам О’Доннелл, Трамп кричал ему в трубку: «Джек, я из «Таджа». У меня здесь куча долбаных проблем. Все утро я провел на встречах с этими чиновниками, которые так и не дали мне открыться. Тут лишь куча идиотов, так что прошу, приезжай и все исправь, а этих придурков я уволю к чертовой матери!».

Бросив все дела, О’Доннелл кинулся в «Тадж», где его с нетерпением ждал Трамп, но президенту Plaza нужно было время, чтобы вникнуть в ситуацию, а ведь каждая минута игры приносила Трампу тысячи долларов прибыли. Что же пошло не так? Единственной причиной могло стать предупреждение, высланное Трампу и его топ-менеджерам еще полгода назад заместителем председателя контрольной Комиссии Нью-Джерси Дэном Марино. В нем говорилось, что при наличии 2900 игровых автоматов – а это превышало число автоматов в любом казино города – требовался больший размер помещения для ежедневного учета жетонов и их сортировки на следующий день. «Но ведь здание уже возведено, – возразил тогда Трамп. Ему вовсе не улыбалось ворочать внутренние стены из шлакоблоков с четвертьдюймовой стальной сеткой.

Теперь, после первой ночи после открытия «Таджа» Трамп осознал, какая опасность таилась в столь небрежном отношении к этому предупреждению. Учетчики бились, как рыба об лед, не в силах уследить за жетонными потоками и в помещении было невыносимо жарко. Марино, присутствовавший на открытии казино в первый день, сделал тогда исключение и разрешил держать тяжелую стальную дверь в эту комнату открытой, чтобы хоть как-то снизить внутреннюю температуру. Кроме того, результаты подсчета показали, что в кассе недостает жетонов на сумму 220 тысяч долларов от их начального количества. По закону штата это не позволяло владельцу казино продолжать эксплуатацию автоматов уже на следующий день. По словам Марино, контролирующего до этого открытие одиннадцати казино, такого бардака, как в «Тадж-Махале», ему еще видеть не приходилось.

Таким образом, благодаря Марино во второй день и в большую часть третьего автоматы не работали. Апофеозом третьего дня стал вывих пальца на ноге одного из учетчиков, который обо что-то споткнулся. Этим «чем-то» оказался громоздкий холщовый мешок, подпиравший стальную дверь в помещение, а в самом мешке находились те самые недостающие жетоны на 220 тысяч. Трамп не мог в это поверить. За несколько дней внешняя стена помещения была перемонтирована и площадь комнаты учета увеличена. Кроме того, по воспоминаниям О’Доннелла, во время ремонта обнаружили еще одну комнату, буквально набитую жетонами, о которой просто забыли.

Представителям прессы улыбающийся Трамп пояснил, что единственная проблема «Тадж-Махала» заключается том, что казино зарабатывает «слишком много денег и их просто не успевают пересчитывать». Эта точка зрения была поддержана в New York Times, вышедшей под броским заголовком «Игровые автоматы «Тадж-Махала» встали, захлебнувшись собственным успехом». Однако в неофициальном порядке позиция Трампа была совершенно иной. «Мы должны гореть адским пламенем, чтобы решить все проблемы, – сказал он О’Доннеллу. – Ты не уйдешь отсюда, Джек, не оставляй меня».

Теперь уже Трамп направился в Нью-Йорк, в то время как О’Доннелл остался исправлять проблемы «Тадж-Махала». После нескольких часов ожесточенных переговоров власти все-таки разрешили доступ клиентов к игровым автоматам. С точки зрения О’Доннелла, эти неприятности с первого дня работы казино уже сами по себе были «колоссальным провалом». Но гостей это мало беспокоило. Основная часть рекламы была посвящена потрясающему убранству игорных залов с общей длиной в три футбольных поля, поэтому из них несмолкаемо доносился звон монет, звуки падающих костей и радостной музыки, смех клиентов. А это означало, что деньги делаются, хотя и в меньшем количестве, чем ожидал Трамп.

Поздним вечером, в то время как О’Доннелл по-прежнему решал проблемы «Таджа», ему позвонил босс и спросил, переживало бы сейчас казино такие же проблемы, если бы Хайд и Этье не погибли. Подумав, О’Доннелл уверил Трампа, что при такой дальновидности эти два руководителя непременно предотвратили бы все неприятности. «Но ведь люди Хайда все время находились на своих постах, следовательно, они и должны нести ответственность за происшедшее», – заключил Трамп. О’Доннелл уже давно убедился в том, как мало босс знал о процедуре запуска казино. Подбором собственных кадров Хайд занимался сам, и именно от эффективности их работы зависела успешность проекта. Казалось, что босс был непрочь обвинить покойных коллег в плохом подборе управляющего персонала, хотя, по мнению О’Доннелла, огромная часть ответственности лежала на самом Трампе. Отсюда О’Доннелл пришел к заключению, что в стиле его шефа превалировало сваливание вины на других, если дела шли плохо.

Он уже видел подобную реакцию, когда Трамп за глаза разразился при О’Доннелле злой тирадой против чернокожего бухгалтера. «У меня много счетоводов и в Plaza, и в Castle! И везде черные парни считают мои деньги! – кричал Трамп по воспоминаниям О’Доннелла. – Мне он ненавистен. Единственный тип людей, которых бы я хотел видеть на таких должностях, это те, которые кротки, молчаливы и каждый день носят ермолки! Пусть именно такие занимаются подсчетами. И никто больше. И хочу добавить тебе кое-что еще. Я думаю, что этот парень просто ленив. Но лень – не его вина, потому что общая черта всех черных, я действительно так считаю!». О’Доннелл намекнул Трампу, что не стоит говорить такие вещи вслух, однако босс проигнорировал совет своего помощника. Через несколько лет О’Доннелл нанял этого бухгалтера в собственный бизнес, косвенно подчеркнув неправоту шефа. Когда в 1997 году Трампа попросили прокомментировать этот факт, отраженный в мемуарах О’Доннелла, он ответил, что, «возможно, такое и было», но через несколько лет назвал это фикцией, а самих мемуаров он даже не читал. И добавил: «Я самый маленький расист, какого вы когда-либо интервьюировали».

Через два дня после открытия Трамп опять прилетел на своем вертолете из Нью-Йорка в Атлантик-Сити и после приземления на крыше Castle проделал помпезный путь в «Тадж», снова впечатлив окружающих. Теперь он привез с собой одну из самых крупных звезд планетарного масштаба, Майкла Джексона, и прошагал с ним через весь комплекс. Не совсем обычная пара, связанная богатством и известностью, гордо продефилировала по казино в окружении СМИ и возбужденной толпы гостей «Тадж-Махала». Журналисты узнали, что особенно Джексон был впечатлен апартаментами-люкс Александра Великого, ночь в которых обходилась в 10 тысяч долларов. Более ста тысячи человек посетили этот отель только ради того, чтобы поглазеть на окружающее великолепие и зал на 167 игровых столов. Похоже, это был один из самых ярчайших моментов во всей карьере Трампа, и полчища страждущих следовали за ним, куда бы он ни последовал.

Неделя открытия подошла к концу, и Трамп провел совещание с оставшейся командой руководителей. О’Доннеллу снова довелось выслушать сентенции босса о том, что он готов уволить каждого, кто стал причиной проблем. «Мне не нужны здесь ослиные задницы, мне нужны те, кто сам способен надрать их другим! Я не боюсь проколов, они мне не мешают, и чем они противнее, тем компания становится сильнее. Вы – воины!». На следующей встрече среди руководителей присутствовал и Роберт Трамп. Войдя, Дональд вновь поднял шум о серии начальных неудач и о грядущем провале. «Знаешь, Дональд, – прервал его брат, – порой встречаются вещи, предугадать которые невозможно». «Ты никогда не отличался умом, Роберт, – ответил Трамп-старший. – Клянусь чертом, что не буду выслушивать твои бредни. Кстати, я наслышан, что в наших неудачах есть и твоя доля вины». Вскоре после этого обмена любезностями Роберт уволился. К О’Доннеллу зашел какой-то клерк и доложил, что Роберт со словами «мне этого больше не нужно» приказал своему секретарю собрать коробки и, погрузившись в вертолет, отправился домой. Давая интервью для этой книги, Дональд Трамп оспорил ситуацию и заявил, что его брат никогда не сдавался и свою работу выполнил превосходно.

Публично выступая на праздновании открытия казино, Трамп был преисполнен гордостью. Одновременно дерзко и красноречиво он отдал дань памяти погибшим, упомянув их громадную роль в проекте, и заявил, что за первую неделю работы «Тадж» превзошел все его ожидания. По его словам, он лишь потер гигантскую лампу Аладдина, и перед ним возник образ джинна. Лазерные лучи и фейерверки заполнили небо, журналисты сравнили «Тадж» с восьмым чудом света, бывший соперник Трампа Мерв Гриффин предсказал, что новое казино вознесет Атлантик-Сити до заоблачных высот, а телеведущий шоу «Жизнь богатых и знаменитых» Робин Лич высказался, что самая великая авантюра Трампа выкинула ему всех тузов поверх колоды. Собственно говоря, именно последнее замечание самому Трампу и хотелось услышать больше всего.