Безмолвный интеллектуальный диалог и отцовский инстинкт

Эпизод из моего детства.

«Дурацкое» условие

Это было в начальной школе. Примерно в третьем классе, когда вдруг нам стали задавать более сложные задачки «с вопросами», в которых нужно было поэтапно расписать ход решения. Я, видимо, что-то не так поняла и никак не могла решить задачу. Папа сел рядом и мягко спросил: «Что тебе непонятно?»

Я не могу даже ответить, потому что ничего не понимаю совсем! Тогда папа говорит: «Хорошо, тогда прочитай снова условие задачи и скажи, что тебе непонятно». Я сижу и тупо читаю «дурацкое» условие, еще больше тупею, а папа спокойно и мягко: «Ну? Что тебе непонятно в условии задачи?»

Я ничего не могу сказать, потому что «все непонятно»! Папа: «Не торопись, прочитай еще раз. И скажи, что в условии тебе непонятно». Мне показалось, что прошла вечность, я уже почти плачу. Мои подруги уже гуляют, а я тут за этим «дурацким» заданием! И тогда папа медленно, проясняя каждое слово, читает условие. Не успел он дочитать до конца, как я уже выпалила ответ.

Папа: «Ну, как ты быстро все решила!» Я ему: «Папа, ты так понятно все прочитал!» Позже я узнала, что когда мы думаем-мыслим, то любое слово, которое нам непонятно, просто разрывает процесс мышления, и наш мозг, как компьютер, атакованный вирусной программой, просто «зависает».

Папа, читая мне условие задачи, уточнял: «А ты знаешь, что слово „…“ означает?» Как только папа этот «вирус» вычислил, сразу все встало на свои места. У моего папы не было высшего образования, но он прекрасно умел мыслить. Когда я обучалась коучингу, то подумала о том, что моим первым коучем был папа.

Папа, может быть, целенаправленно, может быть, просто интуитивно говорил со мной очень спокойно, мягко и доброжелательно. То есть он общался со мной, а не разговаривал с моими мозгами! Ему было важно, чтобы я чувствовала себя эмоционально комфортно, общаясь с ним. Поэтому я мгновенно решила задачку, когда он помог прояснить мне незнакомые слова. Но при этом он создал пространство для рождения моих собственных ответов, в котором мне НЕ было комфортно, я испытывала сильнейшее умственное напряжение.

Этот пример показывает, что интеллектуальный диалог – это не всегда приятная вещь. Самое главное условие диалога – это создание пространства для рождения своих ответов. Интеллектуальный диалог требует способности справляться с внутренним умственным напряжением и преодолевать его самостоятельно.

Интеллектуальный диалог требует способности справляться с внутренним умственным напряжением и преодолевать его самостоятельно.

Замечено, что дети, которых учили ходить в ходунках, не умеют правильно падать. У них нет этого опыта – падать. Чтобы научиться ходить, надо научиться падать. По сути те дети в ходунках так и не научились ходить. Они научились переставлять ноги. Иногда им это помогает удержаться на ногах. Но не «ходить».

Сегодня на рынке псевдопсихологических услуг достаточно много практик-«ходунков». Например, вам предлагают повторять созданные кем-то другим аффирмации и т. п.

Нас в школе учили алгебре и физике, мы пытались даже анализировать «Идиота» Достоевского, но как-то забыли нас научить находить собственные ответы. А это ведь и есть суть человеческого мышления – обнаруживать собственные ответы. Эта способность передается нам через отцов, но, к сожалению, в нашем обществе, которое было травмировано войнами, так не хватает «настоящих отцов», воспитанных именно отцами. Наши мужчины после войны воспитывались в основном женщинами. Задача матерей в раннем воспитании ребенка в корне отличается от задач отцов. Инстинктивная материнская задача женщины – дать изначальное ощущение комфортных физических и эмоциональных отношений с миром, а задача отца – научить справляться с умственным напряжением, которое возникает внутри при встрече с задачами, которые приходится решать в реальном, порой жестоком мире.

Я считаю эту способность основой инстинкта отцовства, некой способностью быть «твердым папой», но НЕ жестоким.

ИНСТИНКТ ОТЦОВСТВА – способность создать достаточно твердые условия, в которых ребенок способен самостоятельно справляться с внутренним интеллектуальным напряжением и преодолевать его.

Инстинкт отцовства – способность создать достаточно твердые условия, в которых ребенок способен самостоятельно справляться с внутренним напряжением и преодолевать его.

Достаточная твердость, или жесткость, этих условий состоит в том, чтобы сохранять благожелательную нейтральность в отношениях с ребенком, когда он испытывает умственное напряжение, не пытаясь стать для него «бутылочкой» с готовыми решениями.

Если рядом нет такого отца, то приходится выполнять эту роль женщине. И если у нее самой не было опыта отношений с таким «инстинктивным» отцом, то она превращается в «маму с бутылочкой», которая считает, что надо «накормить» готовыми ответами, и чем больше, тем лучше. Вспоминаю еще один эпизод в той же начальной школе.

«Единица» для мамы

Это были самые первые недели в первом классе, когда нас учили писать в прописи различные крючочки и палочки. У меня получалось очень плохо, неаккуратно, «некрасиво» – так считала мама. Она заставляла меня, вырывая листы из тетради и вставляя новые, переписывать и переписывать вновь.

Я плакала, мама очень сердилась и, в конце концов, заставила обвести меня написанное ею карандашом, сказав, что потом сотрет карандашную основу. Я отчаянно сопротивлялась, говоря о том, что нам запрещают в школе стирать резинкой написанное. Но мама не слушала меня и настояла на своем.

На следующий день в школе учительница, проходя между рядами, поставила мне жирную «единицу» на всю страницу в тетради, где был тот «совместный» с мамой текст. Учительница очень спокойно, но доброжелательно сказала мне: «У нас правила – не стирать резинкой написанное, оставлять так, как получилось. Единицу я ставлю за невыполнение этого правила».

Я очень радовалась этой «единице», так как после этого мама больше не приставала ко мне с прописями, позволяя писать так, как получается. Я даже думаю сейчас, что та «единица» была адресована моей маме мудрой учительницей, потому что у меня не осталось никакого ощущения дискомфорта или унижения от той «единицы». Моя первая учительница была очень мудрым человеком. Видимо, у нее был в жизни свой опыт общения с «твердым» папой, который, возможно, помог раскрыть ей свою «твердость».

Моя мама знала своего отца мало, он погиб на войне. И, видимо, ей не хватило достаточного опыта присутствия рядом папы, который мог бы по-мужски и по-отцовски «твердо» быть рядом.

По рассказам мамы мой дедушка был очень сильным, но чувствительным человеком. Мама помнит, как он брал ее на свои сильные плечи. Она запомнила, как ее и всю деревню будили по утрам музыкальные аккорды пианино из клуба.

Дедушка был тогда председателем колхоза и приходил рано утром в клуб, где находилось правление, и играл на пианино. Мелодии он сам подбирал на слух, его никто никогда не учил играть на музыкальных инструментах.

Вспоминаю, что я была на одной конференции, на которой выступал сын Симона Соловейчика, величайшего нашего педагога. Артем Соловейчик рассказывал, что в школе он плохо учился, но отец никогда его не ругал. В доме всегда было много людей, их посещали артисты, художники. И все общались вместе – взрослые и дети. Симон Соловейчик считал, что нельзя ругать ни учителей, ни детей. Главной своей задачей он считал укрепление веры человека в свои возможности, в этом он был «тверд».

Симон Соловейчик – прекрасный пример человека, у которого есть способность доверять способности другого находить свои ответы. Я сейчас подумала, что способность быть «твердым папой» – это способность создавать условия для пробуждения творческой силы ребенка. Может быть, у Симона Соловейчика был рядом такой папа или другой кто-то рядом, кто передал ему это состояние на уровне души.

Сказанное может говорить о том, что в основе материнского и отцовского инстинктов есть нечто общее – способность создавать условия, достаточно комфортные для того, чтобы у ребенка проснулся активный интерес к миру. Мама делает это в большей степени через эмоциональную мягкость, а папа – в большей степени через эмоциональную твердость.

В каждом человеке, повторюсь, на уровне задатков есть и та и другая способность.

Задача родителей – создать условия, достаточно комфортные для того, чтобы у ребенка проснулся интерес к себе и к миру.

Еще один эпизод из жизни.

«Пусть „двойка“ будет счастливой»

Родители моего мужа, когда вышли на пенсию, купили себе дом в деревне, где родилась свекровь. Когда мы с детьми приезжали к ним туда на выходные, замечали, что у одного дома почти всегда стояло несколько машин, среди них были черные «Волги» и другие очень хорошие автомобили. Это было советское время, и «Волга» тогда считалась очень «крутой» машиной. Мы поинтересовались однажды, кто там живет. Свекровь ответила, что там живет одна женщина, о которой у нее сохранилось яркое воспоминание из детства.

В детстве моя свекровь, еще совсем маленькой, ходила осенью вместе со взрослыми на колхозные поля. Возвращаясь домой, колхозники всегда слушали установленный на улице деревни громкоговоритель, по которому передавались новости, в том числе местные, деревенские. В них бесхитростно передавали и школьные новости об отметках детей. В том числе часто звучали и «двойки», которые получали сыновья той женщины.

Женщина нисколько не расстраивалась, а говорила: «Пусть „двойка“ будет счастливой». Мудрая женщина давала своим детям то, что она как мать могла тогда – эмоциональное принятие. Все ее сыновья стали персональными водителями, которые возили министров и прочих важных лиц в правительстве.

Я ничего не знаю об отце тех мальчиков из этой истории. Но у меня есть предположение, что раз все они выбрали одну и ту же «мужскую» профессию, то, возможно, им не хватало отца.

Присутствие рядом «мягких мам» и «твердых пап» разрешает нам «тупить» и получать «двойки». Но не для того, чтобы получать двойки, а для того, чтобы научиться что-то делать самому. И достаточно комфортные условия нужны до тех пор, пока мы после первых падений и шишек наконец не встанем на окрепшие ножки. Правда, это очень непросто – разрешить ребенку «падать» и принимать «дурацкие» решения. Пример из своего жизненного опыта.

Серо-буро-малиновые носочки

Мне повезло, что в какой-то момент воспитания своих детей я вдруг осознала, что со старшей дочерью перегибаю палку– слишком стараюсь, чтобы у нее все было хорошо. При этом ее собственные желания упускаю из виду. И вот свой этот опыт я решила учесть при воспитании младшей сразу, с самого раннего возраста. Уже в 2–3 года я ее спрашивала: «Какие носочки ты хочешь надеть? А какое платье?»

И она могла выбрать совершенно неподходящие по цвету носочки к своему платью (так мне казалось). Мое эстетическое чувство скукоживалось, но я понимала, что разъяснять ребенку про «эстетическое чувство» еще рановато. И она шла в серо-буро-малиновых носочках и розовом платье. Я внутри краснела-бледнела оттого, что люди подумают, что у меня нет вкуса.

Но понимала, что с моим вкусом ребенок не сможет выстроить собственную жизнь. Ей будет нужен собственный вкус, который она должна сформировать сама. Конечно, когда дочь немного повзрослела, я учила ее сочетать вещи. Но сначала важен опыт принятия собственных решений и опыт собственных ошибок.

Вот такая история о моем «бессловесном диалоге». Эта история показывает наглядно, как в моем поведении ярко проявился мой собственный опыт отношений с моими родителями. Опыт с мамой, которая хотела, чтобы все «было красиво», опыт с папой, который позволял мне самостоятельно находить решения, преодолевая внутреннее напряжение. Приведу еще пример из практики.

С человеком все в порядке

Я прошла обучение коучингу в Москве и вдохновленная приехала домой. До сих пор многие не знают, что такое «коучинг», а уж тогда, 8 лет назад, в Уфе мало кто об этом знал. Я решила объявить неделю бесплатного коучинга – пробные 20-минутные сессии. За три дня ко мне записалось 27 человек.

Все было замечательно первые три дня – и клиенты и я получали от сессий удовлетворение. И вот на четвертый день заходит в кабинет очередная клиентка, женщина лет 55–57. Я, «гордая» своим трехдневным опытом, предлагаю озвучить запрос. И женщина начинает мне очень серьезно рассказывать о том, что она разговаривает с ангелами. И что ей порой скучновато, так как соседи с ней не хотят общаться, они ее не понимают.

Тут у меня внутри что-то оборвалось. Думаю: «Вот, завлекла людей, а о собственной безопасности не подумала. Не сделала на входе никакого „фильтра“.» Я имела в виду то, что я как психолог не занимаюсь определенным рядом проблем, которые относятся к ведению психиатрии.

Я на всякий случай задала женщине еще несколько вопросов. Сомнений не было. Я внутри продолжаю «холодеть». Запаса времени нет, скоро следующий клиент. И тут я задумываюсь, а кто я сейчас, если так «затрепыхалась»? И поняла, что раз я обещала коучинг, то я должна быть только коучем, и больше никем, эти отведенные 20 минут.

Я вспомнила также о том, что основной принцип коучинга – «С человеком все в порядке. У него есть вопросы, у него есть и ответы». А задача коуча – помочь эти ответы обнаружить. Мне ничего не оставалось, как признать и основной принцип коучинга, и свою задачу.

Я стала заботиться только о выполнении своей задачи – быть своеобразным островком стабильности и уверенности, который, как маяк, излучает сигнал «все в порядке».

Мне было важно внутри себя ощутить некий главный свой центр. Центр сознания, который «все замечает», но «не ум», поэтому он ничего не сравнивает, не сортирует, не выбирает. Центр сознания, который способен чувствовать, сопереживать, но это не эмоциональный центр. Центр сознания, который устойчив и помогает, как маяк для моряков, уточнить направление тем, что просто светит.

Я просто поддерживающе кивала или поощряла простыми фразами: «И?…», «Да…», «Что-то еще?…». Уже оставалась буквально одна минута. Вдруг клиентка говорит: «А ведь я умею печь вкусные пирожки, а вдруг им понравятся? А?»

Я, не удержавшись, одобрительно кивнула.

Эта коуч-сесссия была самой осознанной из всех проведенных на той неделе сессий, ведь на ней я убедилась на собственном опыте, что действительно у любого человека есть ответы на свои вопросы. Главный принцип коучинга – это принцип невмешательства во внутренний процесс клиента, который основан на доверии его творческой способности.

После этой сессии я также задумалась о сути некоторых описаний душевных расстройств. Большинство из них описывает симптомы, которые проявляет человек во время болезни. Это то же самое, что описывать шторм как волны на поверхности океана. Конечно, описание волн годится, чтобы, увидев подобные, не подходить близко, это помогает не попасть в шторм. Но когда ты уже в океане, остается только, как серфингисту, довериться этой волне.

Этот пример также может быть и иллюстрацией способности быть «мягкой мамой» и одновременно «твердым папой», у которых нет от «ребенка» никаких ожиданий, а есть способность просто быть рядом. Это очень непросто, особенно с маленькими, с больными. Со «здоровыми» и «взрослыми» тоже трудно. Для этого нужно самому быть психологически здоровым и взрослым, чтобы не мешал довериться внутренней силе другого «детский» страх, что «не так поймут», или «родительская» позиция все контролировать и оценивать. Поэтому, наверное, коучинг стоит так дорого. Это требует внутренней взрослости, огромной веры и в себя, и в другого.

Вспомнила еще один случай из практики моего учителя.

Человек – это не его мозг

При обучении символдраме преподаватель рассказывал о том, что он применял работу с образами с девушкой 18 лет, имеющей диагноз «олигофрения». Условием применения метода является уровень интеллекта более высокий, чем при олигофрении.

Но, несмотря на это, девушка в результате курса психотерапии по этому методу показала хороший прогресс. Она улучшила свои навыки самообслуживания, стала более самостоятельной.

А что было бы, если бы признали с самого ее рождения, что она не есть только её мозг!

Эффект символдрамы во многом именно в том, что там не разрешается никак интерпретировать терапевту, а только сопровождать пациента, создавая условия для проявления его творческой силы через воображение. По сути это и есть бессловесный и эмоциональный и интеллектуальный диалог.

Хочу привести еще один пример из своей практики, в котором показан мой непростой путь к нахождению верной позиции в отношениях с клиентом в психотерапии.

«Стерилен, здоров, безопасен для жизни»

Это был клиент с мощным интеллектом, обладающий глубокими познаниями в различных областях. С ним было очень непросто работать. Трудности же были в том, что сложные отношения с миром с самого рождения оказали влияние на его судьбу. В силу различных обстоятельств женщинам он просто не доверял. И в то же время он в них очень нуждался.

Было в этом повторение ранней психологической травмы: ему по вине врачей пришлось находиться с мамой в разных больницах с момента его рождения до 3–4 месяцев. Ко мне на прием он пришел только потому, что попросила его девушка.

У меня уже был какой-то практический опыт, но мне еще не приходилось быть под таким пристальным вниманием настолько мощного интеллекта. Именно интеллекта.

Часто при ранних травмах, связанных с недостатком психологической поддержки и телесного контакта, развивается мощный логический интеллект. Для человека очень ВАЖНО ЧУВСТВОВАТЬ СВЯЗЬ С ОКРУЖАЮЩИМ МИРОМ. Если невозможно чувствовать связь телесную и эмоциональную, то человек изо всех сил – сознательно или бессознательно – старается установить связь через другие каналы, прежде всего, интеллект.

Так вот, интеллект этого мужчины был очень острый, у него было прекрасное логическое мышление. Он мыслил очень неожиданно и нестандартно. И мне приходилось мой ум держать в постоянном напряжении. Я не раз в те моменты вспоминала с благодарностью папу и моего первого учителя в психологии.

Порой мне было сложно угнаться за ходом его мыслей. И оставалось только очень внимательно слушать и задавать уточняющие вопросы. Какие-то применяемые техники и упражнения выполняли только вспомогательную роль. Мне было важно удержать с клиентом контакт, найти с ним общий язык, настроиться на ту «волну», где могла бы произойти «встреча душ».

При мощном интеллекте у него была очень тонкая и нежная душа, которая была вынуждена защищать себя от рождения. Во взрослой жизни он как будто хотел переиграть тот злополучный сценарий и удержать маму рядом. Для него очень было важно, чтобы его женщина была матерью и находилась дома.

В одном из своих стихотворений, которые рождались у него в ходе психотерапии, были такие слова: «Стерилен, здоров, безопасен для жизни. Впрочем, тебя ведь не обмануть, верно?». Они предназначались для его близкой женщины, с которой он тогда был в отношениях. Но они были обращены, в первую очередь, к самому себе, к своей душе.

Это был своеобразный диалог ума и его души. Ум его был, как он признал, «стерилен, здоров, безопасен для жизни», но после контакта с «душой» как будто понял, что себя не обмануть. Невозможно сбежать в «ум» от реальности жизни. Жизнь невозможно контролировать. Ее порой можно только осознавать и осмыслять.

Вот так через стихи просыпалась его душа. И моя работа в оказании помощи ему, в пробуждении этой «внутренней женщины-души» была очень сложной. Мне важно было не превратиться в «кормящую маму», но в то же время помочь в восполнении того опыта, которого у него не было с реальной мамой.

И вот однажды он сказал: «Я понял, что такое психотерапия. Это качественная обратная связь». Я выдохнула. Это не было завершением терапии, но это был момент «встречи». Чтобы эта связь ума с душой стала прочной, необходима очень длительная работа.

Суть моей «качественной обратной связи» была скорее в том, что я в какой-то момент поняла, что контролировать в этих отношениях я точно ничего не могу. А могу только сопровождать, быть рядом, учиться быть рядом.

Когда у человека есть опыт «качественной связи» с окружением, ему легче обрести возможность обретения более цельного знания о себе, о мире. Знания, которое не изолирует от мира, а соединяет с ним. Знания, которое несет личный смысл.

У приведенного в примере клиента уже на другом этапе терапии, когда стал возможен «бессловесный интеллектуальный диалог», в различных формах начала выражаться внутренняя творческая способность. У клиента возникла спонтанная потребность в самовыражении различным образом. Он приносил прекрасные фотографии, рисунки и стихи. На один из сеансов он принес неожиданное стихотворение. Клиент разрешил им поделиться.

Мне бы переписать слова наоборот,

И выдумать мысли в обратном порядке,

И вырыгнуть пищу наружу, обратно,

И схлопнуться в семя, пройти без остатка.

Тогда бы мне вырасти в новую ветку,

Поскольку я знаю живую отметку,

С которой начнется повторный виток

И ветка привьется в повторный росток.

Я выстрою дом и вырасту сам.

Я плотник, я пекаря старший помощник,

Я выпишу буквы в обратном порядке,

Но выглядят символы новой загадкой:

:йокдагаз йовон ыловмис тядялгыв оН

,екдяроп монтарбо в ывкуб ушипыв Я

,кинщомоп йишратс яракеп я, кинтолп Я

,мас утсарыв и мод юортсыв Я

котсор йынротвоп в ястеьвирп актев

И котив йынротвоп ястенчан йороток С

,уктемто юувиж юанз я укьлоксоП

,уктев юувон в итсарыв енм ыб адгоТ

актатсо зеб итйорп, ямес в ясьтунполхс И

,онтарбо, ужуран ущип ьтунгырыв И

,екдяроп монтарбо в илсым ьтамудыв И

,торобоан аволс ьтасипереп ыб енМ

Когда человек начинает больше доверять себе, своей творческой интеллектуальной способности, он не ограничен рамками, он их использует, чтобы обнаружить свой собственный язык. Иногда это может быть язык «наоборот». И снова загадка, но эти загадки человек ставит себе сам. Так он постепенно обнаруживает свой уникальный язык.