Как было организовано помилование

В одном Сафир был прав. Доступ к президенту стал решающим фактором в помиловании Рича. Нужно было, чтобы Клинтон услышал версию Рича. Сама мысль о президентском помиловании родилась в начале 2000 г., когда прокурор США Мэри Джо Уайт вновь сообщила адвокатам Рича «твердую позицию» Южного округа Нью-Йорка: «не обсуждать решения по уголовным делам с беглецами» (см. гл. 13). Куинн говорил мне, что воспринял тот отказ почти как оскорбление. «Словно… знаете, словно вас кое-куда послали». Все попытки пересмотреть дело с юридической точки зрения были обречены на провал.

Сначала эта идея пришла в голову Майклу Стейнхардту. «А почему бы не попробовать получить помилование в конце президентского срока?» — спросил он. Авнеру Азулаю эта мысль понравилась. «Какова вероятность, что это удастся?» — спросил он у юристов Рича. Как вспоминает Азулай, они только покачали головами. «Они сказали, что процентов пять». Тогда Азулай спросил: «А есть у нас другой вариант с пятипроцентной вероятностью?» Юристы промолчали. «Так давайте займемся этим пятипроцентным вариантом», — сказал Авнер.

Рич с этим согласился и разрешил заняться вопросом помилования. «Я не оставлял надежды найти какой-то выход, — сказал мне Рич. — Я пробовал много раз, но ничего не получалось, а помилование могло оказаться таким выходом». По словам Азулая, одного из самых доверенных сотрудников Рича, проблема была «блокирована». «Самые лучшие юристы создают самую большую путаницу. Они вызывают все большее противодействие, — объяснял ситуацию Азулай. — В конце концов рождается юридический монстр. Это дело приобрело политическую окраску. Юридического решения проблемы не существовало. Вот почему понадобилось решение политическое и обязательно нешаблонное».

Подачей просьбы о президентском помиловании занимались в первую очередь израильтянин Авнер Азулай и американец Джек Куинн. Они быстро разработали двухаспектную стратегию, которая — среди своих — получила название «Тропа последней надежды». Один аспект опирался на факты, второй носил личностный характер. Куинн должен был заняться юридическими вопросами, написать прошение и представить его президенту. Азулай отвечал за личные контакты и должен был найти как можно больше потенциальных высокопоставленных ходатаев, способных замолвить словечко за Рича и Грина.

Не будет преувеличением сказать, что без участия Куинна Клинтон ни за что бы не помиловал Рича. У Куинна было, наверное, больше связей в Вашингтоне, чем у кого бы то ни было, а кроме того, у него сохранился прямой выход на президента — наследие тех времен, когда он в 1995–1997 гг. был советником в Белом доме. Куинн был руководителем аппарата, то есть главным советником вице-президента Альберта Гора. После ухода из администрации Клинтона Куинн основал в Вашингтоне фирму по связям с общественностью, а на исходе июля 1999 г. Рич нанял Куинна представлять его интересы. Куинна ему порекомендовал известный нью-йоркский консультант по информационному взаимодействию Гершон Кекст. Майкл Стейнхардт попросил своего друга Кекста подумать, какие шаги еще можно предпринять в деле Рича. Беседуя со Стейнхардтом в его офисе на Мэдисон-авеню, я спросил, почему он согласился помогать там, где, казалось, было испробовано уже все без исключения. «За все эти годы Марк ни разу не выступил публично с опровержением ложных, ужасных сплетен, — объяснил мне Стейнхардт. — Он не воспользовался мощью своего богатства, чтобы улучшить свой имидж». Кекст встретился с Ричем в Швейцарии и, вернувшись, дал Стейнхардту совет. «Марку нужно нанять Джека Куинна», — сказал он. Как вскоре стало ясно, Куинн был прекрасной кандидатурой и с лихвой отработал гонорар $55 000 в месяц, который в то время получала его юридическая фирма.