Нарушение: пять хороших причин

Если вы придерживаетесь настоящего времени, когда вам нужно принять решение, или если вы говорите исключительно о правильном и неправильном, когда спор на самом деле должен обращаться вокруг поиска наилучшего выбора, то в таком случае вы совершаете нарушение. Не думайте, что я лицемерю, говоря так. Придерживаться настоящего времени и ценностей – это не неправильно. Просто это делает осмысленный спор невозможным. Вы так не достигнете консенсуса; вы так только можете организовать племенное образование и покарать неправых.

Ещё один способ нарушить осмысленность – это спор ради унижения оппонента. Это тоже такая риторика, которая демонстративна, которая держится в настоящем времени и предполагает, что вы правы, а ваш оппонент – нет. Вот хороший пример унижения – разумеется, из «Симпсонов».

ПОПРОБУЙТЕ СДЕЛАТЬ ТАК С СОФИСТОМ

Когда кто-то пытается отклонить спор оскорблениями, ваш ответ зависит от того, кем является ваша аудитория. Если в споре участвуете только вы со своим оппонентом, то скажите что-то вроде «Нет, я не делаю перерыв – я ухожу» и отойдите. Не пытайтесь никого ни в чём убедить. Если кроме оппонента есть ещё кто-то, то высмейте оскорбление. «Так, ответ Боба на проблему шумового загрязнения в этом городе состоит в том, что я идиот. Это кому-нибудь из вас помогло?» Так вы обратите софизм в подлинный подкол.

ЛЕННИ: И потом я сказал этому копу: «Нет, это вы водите в нетрезвом состоянии… Потому что вы дурак!»

И ещё один пример из того же богатого источника:

ШЕФ ВИГГАМ: Позвольте попросить вас кое о чём: заткнитесь.

Чаще всего унижение – это просто подкол без спора. Унижение преследует только одну цель – одержать верх: набрать нужные очки или просто обидеть жертв подкола. Унижение постоянно слышно в разговорах тринадцатилетних мальчиков. Оно, возможно, является неплохой практикой игры слов. (По крайней мере, в случае со мной оно творило чудеса.) Однако унижение редко приводит к решению.

Более неявный вид унижения таится за улыбчивым прикрытием намёков. Если вы будете возражать им, то может случиться так, что вы будете выглядеть как дурак.

НАЧАЛЬНИК: Приятно видеть вас в галстуке.

Я: Я всегда ношу галстук.

[Многозначительная улыбка от начальника; подобострастное кряхтенье подхалимов в комнате.]

ЗНАЧЕНИЯ

Унижение – это одна из форм атаки ad hominem, которую формальная логика признаёт ошибкой. Однако в риторике большая часть аргументов ad hominem вполне допустима.

Атака на этос оппонента в интересах победы в споре – это важная тактика. Она становится нарушением, когда вы оскорбляете кого-то исключительно с той целью, чтобы сразить их, а не для того, чтобы убедить аудиторию.

Такой намёк оскорбителен. Он добавляет к чистой, прозрачной правде совершенно жуткие краски, превращая лестный комментарий в сокрушительный удар. У меня даже был начальник, который любил пользоваться этим намёком. Когда он говорил, что ему нравится, как я одет, он подразумевал, что обычно я так не одеваюсь. Что было неправдой, но возможности оспорить его слова у меня не было. Неоспоримые заявления, видать, были.

Я, впрочем, мог ответить намёком на его намёк.

ЗНАЧЕНИЯ

В латинском языке слово innuendo означает «многозначительно кивнуть».

Я: Ну, мне приятно видеть вас не в женском нижнем белье.

Но я не стал так отвечать. Обычно лучше просто подыграть начальнику.

Я: Если только этот галстук способен привлечь ваше внимание, я буду носить его каждый день.

НАЧАЛЬНИК: [Ещё одна улыбка для скалящихся лизоблюдов.]

ПОПРОБУЙТЕ СДЕЛАТЬ ТАК С ЕХИДНЫМ НАЧАЛЬНИКОМ

Вероятность того, что вы можете набрать очки с таким начальником, как у меня, невелика. Можете успокоить себя тем, что его ровня из других компаний считает его паршивцем. Во время своего следующего собеседования уделите крайне пристальное внимание риторической фигуре под названием логическое ударение – своего рода деликатный намёк, указывающий на нечто большее, чем выражают слова. Интервьюер: «Что вы думаете о своём начальнике?» Вы: «Он очень трепетно относится к одежде».

В политике намёк может быть особенно разрушительным. Классический предвыборный намёк предполагает грубое обвинение оппонента в чём-то путём отрицания его вины. Ричард Никсон сделал так, когда баллотировался в губернаторы в 1962 году, со своим соперником Пэтом Брауном. Он многократно отрицал, что Браун был коммунистом, и это, разумеется, подняло спорный вопрос того, является ли он на самом деле таковым. Браун тоже это отрицал, но его отрицания просто подтверждали намёки Никсона.

Единственный достойный риторический ответ на аргументы Никсона – это согласие с ними.

Даже мой оппонент называет меня антикоммунистом. Если такой человек, как Ричард Никсон, считает, что я против коммунизма, то и вам следует так считать.

(Как оказалось, Брауну не пришлось отвечать Никсону. Бывший вице-президент проиграл в выборах и сделал знаменитое лузерское высказывание: «Дику Никсону больше не придётся меня шпынять». Намёки, видимо, не всегда работают.)

Думаю, вполне ясно, что большинство риторических нарушений связано с ведением разговора в неподходящем времени, с ведением споров о ценностях или обидах вместо споров о решениях, а также с принуждением оппонента выбыть из спора путём унижения. Всё это сводится лишь к одному нарушению – примитивным разговорам, исключающим возможность вести осмысленный спор. Однако не все способы остановки спора настолько же удобны, как намёки. Один из этих способов, угроза, доводит примитивизм до самой агрессивной крайности.

Угроза – это буквально необдуманный налёт. Римляне называли это argumentum ad baculum, «палочным аргументом». Люси делает так со своим младшим братом Линусом в «Мелочи пузатой». «Даю тебе пять причин», – говорит она, сгибая поочерёдно пальцы руки. «Это хорошие причины», – резонно отвечает Линус. Проблема, однако, в том, что она на самом деле не даёт ему никакого выбора, в то время как споры обязательно предполагают наличие таковых.

Родители нынче не порют своих детей, но они по-прежнему активно пользуются риторическим ремнём. «Ты будешь посещать музыкальную школу, и тебе это будет нравиться!» Выдаёт ли так говорящий желаемое за действительное, или же он просто применяет палочный аргумент – это определяется интонацией. Обычно это палочный аргумент. И поэтому это является наихудшим риторическим нарушением. Это лишает вашу аудиторию возможности сделать выбор, а без выбора спора быть не может.

Непристойная манера языка нарушений – это более мягкая версия угрозы, подпадающая, впрочем, под ту же категорию примитивных приёмов. С риторической точки зрения не вся непристойность обязательно плоха. Один из персонажей Курта Воннегута, например, однажды озвучил предложение совершить акробатическое соитие с крутящимся пончиком – потрясающий подкол, который в определённом свете вовсе кажется наделённым богатым декорумом. Нью-йоркские водители, по-видимому, считают показывание среднего пальца формой приветствия. Однако всё это трудно представить в осмысленном споре. В худшем случае это является угрозой. Как бы то ни было, единственный достойный ответ на такое – это похожий жест. Советую вам не отвечать совсем.

КЛАССИЧЕСКИЕ ХИТЫ

ПОКАЗАТЬ ФИГУ. Согласно одному учёному журналисту по имени Брюс Андерсон, в то время как привычный нам жест с указанием среднего пальца очевидно фаллический, неприличный жест древних римлян изображал женский половой орган. Речь идёт, конечно, о фиге, mano fico («фиговой руке») – большом пальце, просунутом между указательным и средним. Приятным дополнительным свойством этого жеста было то, что он являлся сжатым кулаком.

Я должен добавить ещё одно нарушение, которое на самом деле не относится к описываемому выше примитивизму: я хочу поговорить о предельной тупости. Как говорится во множестве произведений устного народного творчества, с дураками спорить не следует, если не хочешь сойти за такового. Когда Аристотель говорил, что более хорошее решение легче отстаивать, он, очевидно, не думал о споре с идиотом. Самой распространённой ошибкой споров, помимо бессмысленных и беспричинных оскорблений, является неспособность спорящего увидеть собственные логические ошибки. Рассмотрим следующую классическую сценку коллектива «Монти Пайтон».

М: Смотри-ка, да это ведь вовсе не спор.

А: Нет, это спор.

М: Нет, это не спор. Это просто противопоставление.

А: Нет, это не противопоставление.

М: Это противопоставление!

А: Нет, не противопоставление.

М: Видишь: ты сейчас противопоставил свои слова моим.

А: Нет, я ничего не противопоставлял.

М: Да противопоставил же!

А: Нет, нет, нет.

М: Вот ты сейчас противопоставляешь.

А: Глупости!

М: Бесполезно с тобой разговаривать!

А: Нет, не бесполезно.

Так же не представляется возможность прийти к успешному заключению в следующем диалоге:

– Это ошибка.

– Нет, это не ошибка.

– Это ошибка. Смотри, твоя предпосылка не приводит к заключению.

– Нет, приводит.

Любой человек, выросший с младшим братом или сестрой, имел обширные возможности познать риторическое нарушение по глупости. Если вы вдруг обнаружите, что вы оказались в пространстве неоспоримого, – уходите оттуда как можно быстрее. Или – если вам четыре года – ударьте оппонента. Да, это, быть может, тоже является нарушением, но вы этим только сделаете ему лучше.

ПОПРОБУЙТЕ СДЕЛАТЬ ТАК С ИДИОТОМ

Опять же, если вас только двое – просто уйдите. Если же у вас есть аудитория, то попробуйте бросить в своего соперника ошибкой в ответ. «Ясно. То, что фиолетовое, обязательно является свежим продуктом. Так что, поскольку твоя кожа смуглая, ты будешь шортами цвета хаки».

Или, может быть, у вас не было младшего брата или сестры. Если это так и вы не располагаете нужным опытом, то вы просто можете посмотреть предвыборную кампанию в США 2016 года. Дональд Трамп говорил, что президент России Владимир Путин не уважает Хиллари Клинтон. Она не растерялась: «Это потому, что он предпочитает президента-марионетку!»

ТРАМП: Не марионетка! Я не марионетка!

КЛИНТОН: Очевидно, вы не признаёте…

ТРАМП: Вы марионетка. Нет, это вы марионетка!

Серьёзные поклонники формальных дебатов были сильно расстроены этим диалогом. Я тогда ещё купил футболку с принтом: «Вы марионетка».