До и после

В правильно структурированном сценарии помимо трех актов, внутри первого и третьего должны быть еще два элемента: начальная и финальная ситуации. Эти две стадии – зеркальное отражение друг друга. Каждая – беглый взгляд на повседневную жизнь героя: одна в самом начале сценария, до того как герой начинает свое движение вперед, вторая – в самом конце, когда герой завершает свое путешествие.

Хорошо структурированная история дает нам портрет героя «до» и «после». На внешнем уровне – стремление героя к достижению внешней цели – герой в начале фильма лишен чего-то, что он будет стараться обрести (либо обладает чем-то, что у него грозят отнять, что ему надо вернуть или защитить). Но зрителю нужно увидеть, как жил герой до того, как стали разворачиваться события сценария, чтобы сравнить с той жизнью, которая у него складывается в конце фильма, когда он достиг цели (или не достиг, если в финале ничего не вышло или он передумал).

Эта картина «до» и «после» особенно важна для сценариста с точки зрения эволюции образа. Сначала герой должен предстать погрязшим в противоречиях и внутреннем конфликте. Он может пребывать в убеждении, что счастлив и доволен, или может стремиться к лучшей жизни, но его внутренние страхи будут мешать его росту и самореализации. Он разрывается между эмоциональной безопасностью ограниченного существования и рисками, которых требуют всякие перемены и смелые поступки.

В ситуации «после» вы явите нового, эмоционально изменившегося героя – либо пожинающего плоды своей смелости, либо примеряющего на себя образ трагического героя, которому не удалось достигнуть желаемого.

«Мой мальчик» – киноадаптация романа Ника Хорнби, написанная Питером Хеджесом, Крисом и Полом Вейцами; начинается с того, что Уилл, герой и рассказчик, смотрит программу «Кто хочет стать миллионером?» и скептически комментирует слова Джона Донна о том, что человек – не остров. Уилл заявляет: «Все люди – острова. Более того – настало время становиться островами. Наступила островная эпоха».

По первым же кадрам ясно, что для самого Уилла это так и есть – судя по его действиям и обстановке. Он живет в стерильном пространстве современной квартиры с металлической мебелью и суперсовременным оборудованием, при этом в ней нет ни фотографий, ни чего бы то ни было, предполагающего родственные или дружеские связи. Уилл прослушивает и сразу же удаляет сообщение на автоответчике: шведка-стюардесса благодарит его за ночь и оставляет свой номер, который он записывает, но тут же отправляет в мусорную корзину.

Уилл сравнивает себя с Ибицей – красивым островом далеко в Средиземном море, который (согласно Википедии) славится своими вечеринками. Когда он отказывается стать крестным отцом ребенка друзей, его подруга говорит ему: «Я всегда знала, что у тебя есть второе дно». «Нет, нет, – спешит возразить он. – Ты заблуждаешься. На самом деле я весь как на ладони».

Позднее она же скажет, что он кончит одиноким и бездетным. «Что ж, – ответит Уилл, – очень на это надеюсь».

Таков портрет Уилла «до»: с самой первой реплики герой фильма «Мой мальчик» убеждает нас, что счастлив и вполне доволен жизнью, но аудитория знает другое. Безликость его жилья подсказывает, что чего-то в его жизни явно не хватает: любви и человеческого участия.

А потом, в начале второго акта, в жизнь Уилла входит мальчик Маркус, и Уилл начинает защищать Маркуса от тех, кто делает его жизнь несчастной (от хулиганов и матери), используя его при этом для знакомства с женщинами (и в конечном итоге с одной конкретной). Сначала он делает это, чтобы избавиться от Маркуса и завести очередную ни к чему не обязывающую интрижку. Но постепенно он узнает Маркуса все ближе, а потом влюбляется в одну из женщин, которых добивается. И ему ничего не остается, как отказаться от островного существования, общаться с другими, впервые в жизни ставя их интересы выше собственных. В этом – его эволюция.

В сцене «после» мы снова видим Уилла в его квартире, перед телевизором. (Это распространенный, весьма эффективный структурный прием – показывать героя «после» там же и в тех же обстоятельствах, в каких мы увидели его «до», – так отчетливей виден контраст и преображение героя.) Только на этот раз он в окружении друзей и любимых. И снова голос рассказчика произносит слова об острове: «Каждый человек – остров. Я не отказываюсь от своих слов. Но некоторые люди образуют цепь островов. Там, под водой, они соединены».

Понятна и универсальная тема фильма «Мой мальчик» – чтобы развиваться, реализовать себя как личность, человек не должен жить в отрыве от других, нужно не бояться эмоциональных привязанностей.

Такие картины «до» и «после» уместны даже в фильмах с трагическими героями. В сценарии Ларри Макмертри и Дайаны Оссана «Горбатая гора» Эннис впервые предстает перед нами воплощением одиночки. Нищий бродяга на заброшенном пустыре где-то в штате Вайоминг, все пожитки которого умещаются в бумажном мешке. Ему даже приходится не докуривать сигарету после пары затяжек, поскольку он не может позволить себе новую пачку. И при первой встрече с Джейком он не говорит ни слова. Как и Уилл из фильма «Мой мальчик», он избегает близких контактов.

Постепенно мы поймем, что внутренний конфликт героя связан с жизнью во лжи и страхе признаться даже самому себе в своей гомосексуальности. По мере развития событий в фильме он привязывается к Джейку. Его внешняя мотивация – завоевать любовь Джейка и иметь устойчивые верные отношения с ним. Однако в конечном итоге Эннису не удается преодолеть страх и сказать Джейку о своих чувствах, и в финале он теряет его. И хотя мы понимаем, чего боялся Эннис, и сочувствуем ему, учитывая время и место действия, тем не менее он остается трагическим персонажем. Ему не удается достигнуть внешней цели, поскольку он не отважился разрешить внутренний конфликт.

Так что «после» мы снова видим Энниса в одиночестве, он сжимает в руках фланелевую рубашку – все, что осталось от любви и полнокровной жизни, утраченных им. Теперь, когда он не смог достигнуть внешней цели и разрешить внутренний конфликт, ему предстоит новая жизнь.